- Вот именно, - перебила Инга. - А самое главное, с нами сейчас нет ни Рингеля, ни Коврижина, а у тебя, Боря, нет доступа к инструментарию нашей науки. Здесь, на Сангароа, или где мы там сейчас, Вагрум в любом случае может все. Это мы ничего не можем. Поэтому давайте расслабимся и получим удовольствие.

- Правильно, - согласился я. - Вяленая рыба у Танзоро как настоящая. Хотя нет - куда вкуснее. Но остается шанс, что она и есть настоящая, - просто он умеет вялить ее лучше всех, кого я знал. Интересно, а пиво он варит? Пойдемте спросим. Под пиво я готов обкатать идею, что мы вообще не были на Рорбести, что нас еще на Гилее похитили. Нет, лучше так: Гилея нам тоже привиделась, а хоулы с Земли на нее на самом деле ловушки Вагрума. Или, еще лучше, - интеграция миров на самом деле хитрый проект Вагрума, его ловушки повсюду, а мы головорукие инопланетяне из системы Тау Кита, которым внушили, что они люди.

- Прекрати трепаться, - сказала Даша. - На самом деле ты в это не веришь.

- Правильно. На самом деле я верю, что для попадания в виртуальную реальность человеку не надо никакого Вагрума. И даже дозы наркотиков не надо. Достаточно дать волю своим страхам и воображению.

- Так мы пойдем про пиво спрашивать? - поинтересовалась Машка. - Или будем тут впустую языками чесать?

Пива Танзоро не варил, и что это такое, впервые узнал от нас.

- Алкоголь я не употребляю, - сказал он. - Но вы не расстраивайтесь. Просто вам не повезло, что вы на Сангароа первым встретили меня. Я живу отшельником, такая уж у меня натура. Мне очень нравится одиночество - только так я могу заниматься живописью, к которой у меня естественная склонность. Конечно, я без труда мог бы изменить любые свои наклонности с помощью Вагрума, но у нас почти никто так не делает, а я вообще, как уже говорил, жуткий консерватор. Например, я мог бы адаптировать свои глаза для ночного зрения, но это лишило бы меня возможности созерцать красоту ночи, - ту, к которой я привык. И я предпочитаю оставаться при своем. Большую часть времени я провожу здесь, лишь иногда переправляясь на острова по соседству. Там живут общинами - пива у них тоже нет, зато какое пальмовое вино!

- А общинники к вам часто приезжают? - полюбопытствовала Даша.

- Нет, никто не приезжает. У нас не любят старые города и не жалуют прилегающие к ним территории, пока они не преобразованы. Здесь преобразование уже началось - вы сами видели. После того, как машины завершат черновую работу, кто-то сюда обязательно приедет, - заниматься дальнейшим благоустройством или просто жить. А пока на всем побережье живу я один. Мне нравится новое общество, я его член, но мне нравятся и старые, непреобразованные пейзажи - такие сейчас можно увидеть только вокруг городов. Потом эта местность будет напоминать скорее парк или сад.

- Да, мы это тоже видели, - сказал я. - Там, где роботы успели посадить деревья.

- Красиво, правда? А ведь это лишь начало.

- Наверно, вы все же не один здесь, - сказала Даша. - На берегу ближе к городу мы видели большое каноэ.

- Да? - удивился Танзоро. - Должно быть, его просто принесло сюда течением с островов. Если хотите, можем отправиться туда завтра. Будем плыть в сторону хоула, заодно и увидите сами, как мы живем. По крайней мере - как живут многие из нас. Нет никаких причин сомневаться, каков будет ответ биосети. Конечно, вас беспрепятственно пропустят на Землю, и референдум по этому вопросу - скорее формальность, обряд, символ того, что у нас считаются с мнением каждого. Но никто не захочет удерживать вас на Сангароа. Во-первых, у нас просто не те порядки. А во-вторых - для чего нам это? Чтоб скрыть от других цивилизаций местоположение нашей планеты? На пике интеграции миров сохранить секретность все равно не получится, и если какая-то цивилизация решит вести себя по отношению к нам агрессивно, мы никак не сможем этому воспрепятствовать - только защищаться.

- Вторжение землян вам вряд ли грозит, - заметила Даша. - Не то чтобы у нас все были слишком добрые и миролюбивые, но схватиться с Вагрумом на равных просто силенок не хватит.

- Это временно, - сказал Танзоро. - В процессе интеграции Земля рано или поздно окажется связана хоулами с самыми разными планетами, в том числе населенными разумными существами с высоким уровнем развития. Если ваша цивилизация устоит, технологический скачок для нее неизбежен.

- Да хватит уже о глобальном, - поморщился Лысый. - Слышь, Танзоро? Я на Земле писал картины. А бывших художников, как известно, не существует - или они были поддельными художниками. Ты из чего краски готовишь? Сам ведь готовишь, правильно?

Танзоро весьма оживился: видно, ему тоже до чертиков надоело глобальное. Он повел Лысого сперва в пещеру, потом по долине, и оторвать их друг от друга оказалось невозможно до самого вечера. После ужина их снова потянуло на разговоры о живописи, и они не спали половину ночи, а наутро вместе отправились за большим каноэ, хотя весло у Танзоро было только одно.

- Если наши цивилизации поладят между собой так же хорошо, как эти двое, войны между Землей и Сангароа не будет никогда, - сказала Инга.

- Даже среди нас не все художники, - заметил Эпштейн.

- Я в душе художник, - сказала Машка. - Хер на заборе нарисовать точно смогу.

Перед отплытием Танзоро разгородил запруды в бухте - до следующего приезда - и забрал из пещеры съестные припасы, чтоб зря не пропали. Все они, вместе с кистями и красками, уместились в небольшой котомке, искусно сплетенной из сухой травы. Лысый предложил наскоро выстругать хотя бы еще одно весло, однако поддержки в своем начинании не нашел.

- Первый остров совсем близко, - сказал наш хозяин. - Почти сразу за горизонтом, его просто не видно. И куда торопиться? Все равно вы не сможете попасть к хоулу раньше решения биосети.

- А сколько это вообще может занять времени? - спросил Эпштейн.

- Точно сказать не могу. Дольше всего придется ждать ответа разумных сегментов биосети в других звездных системах. У нас быстрая связь, но она не мгновенная.

Мы загрузились в каноэ. Танзоро встал на корме и пошел работать веслом - неторопливо и размеренно, как машина. Вскоре берег исчез из вида, а впереди показался другой. Нас приятно обдувал встречный ветерок и сопровождали летучие рыбы. Они выпрыгивали справа и слева целыми стайками и пролетали над поверхностью воды десятки, а то и сотни метров. И вдруг из моря совсем рядом с каноэ вынырнула девушка - ну да, просто взяла и вынырнула, хотя любой из берегов был в нескольких километрах. Она приветливо помахала нам рукой и поплыла рядом. Даша тихонько ойкнула, когда стало ясно, что у девушки вместо ног большой рыбий хвост.

- Это Джайна, - сказал Танзоро. - Она акваморф - из тех, что живут на мелководье. Они почти все похожи на людей и часто поднимаются на поверхность. А есть еще глубинные акваморфы. Джайна у нас биодизайнер. Если когда-нибудь мне надоест суша, обращусь за помощью к ней.

- А чисто ради опыта не хотите? - заинтересовался Эпштейн.

- Такая перестройка организма требует слишком много времени, чтоб затевать ее только ради опыта. Я могу задерживать дыхание под водой на сорок минут, а Джайна способна дышать воздухом несколько часов. Этого достаточно для обмена опытом.

- А она стала такой или родилась?

- Родилась! - радостно крикнула Джайна. - А если б не родилась, то обязательно стала!

- Ого, наш язык уже достояние биосети? - изумился Эпштейн.

- Был с самого начала, - сказал Танзоро.

- А разумные четвероногие на Сангароа есть? - спросила Инга.

- Есть всякие, - ответил Танзоро. - Есть люди-птицы. Возможно, вы увидите их, если они захотят пообщаться напрямую. Мы стремимся к максимальному биоразнообразию - это выгодно во многих отношениях.

Остров быстро рос в размерах. Танзоро на время отложил весло, достал из своей котомки большую раковину и протрубил в нее. Подождал и протрубил еще раз.

- Конечно, на острове все уже знают, что мы плывем к ним, - пояснил он. - Однако у нас есть свои обычаи, понимаете? Некоторые из них выглядят ужасно архаично, однако они нам дороги.