— Я убираю руку, — шепчет Антон, поворачиваясь лицом ко мне, — а ты стоишь молча, хорошо?

Киваю, после чего мужская ладонь исчезает с моего лица, и я тяжело вздыхаю.

Парень подходит к окну, выходящему во двор. Пару секунд смотрит, после чего быстро хватает нашу обувь, подходит ко мне, и подталкивает в спину в сторону спальни.

— Бегом, Анюта, — произносит уже чуть громче.

Обуваемся в ускоренном темпе, Антон открывает окно и заставляет меня вылезти первой. Нет времени даже съязвить что-то в ответ. Благо первый этаж, и расстояние до земли не больше метра. Спрыгиваю, отходя назад, после чего наблюдаю фигуру Антона в оконном проеме. Он аккуратно слазит, прикрывая створку окна.

Хватает меня за руку и тянет к забору. Быстро открывает калитку, и мы оказываемся в лесу.

— Баран, — произносит Антон, когда мы бежим в темноте в неизвестном направлении. — Машину во дворе оставил. Какого ж хрена не загнал ее в гараж?

Отвечать не могу, так как тяжело дышу из-за бега, еще и начинаю мерзнуть в одной тоненькой кофточке. Кругом сосны и темнота, которая местами просматривается из-за тусклого света луны. Но парень уверенно движется вперед, продолжая держать меня за руку, не давая возможности остановиться.

Не помню, сколько времени мы движемся в таком темпе, но дальше идти сил нет, и я останавливаюсь, тяжело дыша. Вырываю руку из крепкого захвата Антона, после чего прислоняюсь к стволу сосны, пытаясь выровнять дыхание.

Парень останавливается, т поворачивается лицом ко мне. А я никак не могу справиться с эмоциями — голова кружится, сердце колотится в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть наружу, и страх накатывается как-то внезапно. Куда идти? Кто эти люди? И долго мы еще будем блуждать в потемках, в переносном и теперь уже прямом смысле этого слова?

— Пять минут, и идем дальше, — произносит парень строгим тоном.

— Я больше не могу, — вздыхаю, закрывая глаза. — Кругом лес, темно, идти куда?

— Предлагаешь, заночевать под открытым небом? — судя по голосу, начинает злиться. Правда, не пойму, на меня лично или на ситуацию в целом.

— А ты что предлагаешь?

Тоже закипаю, так как мне непонятно, что я тут делаю. Конечно же, Антон хочет, как лучше. Но вся ситуация кажется мне глупой до безумия. Не проще ли было узнать, кто эти люди, которые приехали, и чего им от нас надо?

— Для начала успокоиться, — произносит серьезным тоном, а я фыркаю в ответ.

— Кто бы говорил, — не могу не съязвить. — Сам-то чего злишься? В чем я виновата?

— Ты не виновата, — цедит сквозь зубы. Достает из кармана куртки пачку сигарет и подкуривает.

А меня начинает бить дрожь — то ли от нервного напряжения, то ли от холода, то ли от всего вместе взятого. Сторожилов, глядя, как я пытаюсь обхватить себя руками, бубнит что-то себе под нос, после чего снимает свою верхнюю одежду и закидывает куртку мне на плечи.

Не пойму, чего ворчать-то. Сам сорвался, меня за собой потащил, теперь я еще и виновата.

— Грейся, и пошли дальше, — говорит Антон, выпуская струю дыма. Кутаюсь в куртку, которая хранит тепло мужского тела.

— Куда идем хоть? Или это страшная тайна, — снова язвлю.

— Надо найти дорогу, куда-то она нас точно выведет, — не обращая внимания на мой язвительный тон, произносит парень.

— Очень оригинально, а главное, в тему, — злобно комментирую. — Лес, темень, а мы ищем какую-то непонятную дорогу. Которая неизвестно куда нас выведет. И это твой план?

— Вот что тебя не устраивает, скажи на милость, — Антон злится еще сильнее, уже не скрывая своих эмоций.

— Лучше бы остались в доме и поинтересовались у тех людей, которые приехали, что им от нас надо, — произношу на одном дыхании. — Я не понимаю, бегать зачем? Лично я ни в чем не виновата, — заканчиваю уже спокойнее.

— Так можешь вернуться, кто держит, — возмущается мой спутник. — А еще лучше — залезь в карман, там наши мобильники лежат. Включаешь свой, звонишь подруге и ждешь, кто раньше приедет — опера из района или плохие мальчики на Джипах. Лично я ставлю на второе, — выбрасывает окурок. — Заодно и поинтересуешься, что им от тебя надо.

Разворачивается и начинает движение дальше. Ничего не остается, как плестись за ним следом, благо, хоть теперь не бежим.

Еще несколько минут блуждаем в потемках, пока действительно не входим на лесную дорогу. Теперь идти становится проще, чем бежать по песку, присыпанному иголками и листвой.

— Ты знал об этой дороге? — первой прерываю затянувшуюся паузу.

Антон остался в одной рубашке, но стойко переносит холод. Не дрожит, ничего не высказывает, только молча движется вперед.

— Ты вот чем слушала, когда я тебе в доме говорил, что отец сюда ездил на охоту? — парень задает вопрос, даже не останавливаясь и не глядя на меня. — Я здесь бывал довольно часто. Если все правильно рассчитал, то через часик-полтора должны выйти в нужном месте.

— А что за нужное место? — догоняю все-таки Антона, подстраиваясь по его широкие шаги, и теперь мы идем рядом.

— Помолчи, без тебя тошно, — фыркает, а я в ответ надуваю губы. Правда, мой спутник не видит моей обиды из-за темноты, но все равно молчу.

Не знаю, сколько мы идем по этой самой лесной дороге, но к концу нашего пути ног от холода уже не чувствую. Двигаюсь скорее на автомате, так как Сторожилов до сих пор злится, и даже не пытается снова со мной заговорить. Еще бросит меня тут одну, хоть я в этом сомневаюсь. Но проверять желания нет. Лучше уж помолчу.

Лес заканчивается, и перед нами край какого-то села или деревни. Сторожилов усмехается, и теперь уже увереннее движется дальше. Приходится ускоряться — откуда только у него силы берутся. Часа два, если не больше, по лесу шлялись, а такое чувство, что он даже не устал.

Подходим к крайнему дому, который расположен ближе всех к лесу, а из калитки выходит мужчина. Останавливается и пристально на нас смотрит. Прижимаюсь к парню — надеюсь, он знает, что делает.

— Антоха, ты, что ли? — восклицает мужчина, улыбаясь. — Сколько лет, сколько зим, — протягивает руку, после чего прижимает Антона к себе, когда тот вкладывает свою ладонь, и хлопает по плечу.

— Я, Егорыч, — мой спутник смеется в ответ. — Решил к тебе на огонек заглянуть.

И они вдвоем поворачиваются в мою сторону. А я кутаюсь сильнее в курточку, в надежде, хоть так согреться. Еще бы кто сейчас дал теплые носки — любила бы до конца своих дней.

— Твоя? — кивает мужчина головой в мою сторону, рассматривая меня с ног до головы.

— Ага, — Сторожилов улыбается на все тридцать два зуба. На парня падает свет от фонаря, поэтому прекрасно вижу его ехидную физиономию. — Егорыч, — поворачивается лицом к мужчине. — Нам бы погреться. И… — делает паузу. — Переночевать, если можно.

— Конечно, — спохватывается мужчина. — Давайте в дом. Моя Надюха в город к сыну уехала, внук у меня родился неделю назад.

— Поздравляю, — произносит Антон, когда мы заходим во двор, а затем поднимаемся по ступенькам в дом.

— Сейчас организую вам переодеться, и в баньку, — смеется Егорыч. — Уже растопил. Думал сам попариться, а тут такая компания. Заодно и расскажешь, как вы в лесу-то оказались, на ночь глядя. И врать не советую, — перебивает мужчина, тыкая пальцем в сторону парня, когда тот открывает рот, чтобы возразить. — А то папке нажалуюсь. Как он, кстати?

— Нормально. В Москве сидит, из клиники своей не вылазит. Хоть мозги не промывает, и то ладно, — шутит Антон.

Мне выделяют женский халат, который на несколько размеров больше. Зато теплый, тут уж не поспоришь. Интересно, какого размера неизвестная мне Надюха? По всей видимости, женщина не маленькая. Также я получаю теплые шерстяные носки и большое банное полотенце.

Егорыч отводит нам самую дальнюю комнату в доме. Небольшую, но очень уютную. Пока я переодеваюсь, мужчины о чем-то негромко разговаривают на кухне. Слов разобрать не могу, да если честно, не очень-то и хочется вникать. Голова гудит от долгой ходьбы, и мыслей в ней не наблюдается. Кроме как завалиться под одеяло и уснуть.