— Я люблю тебя, жена.

— Я люблю тебя, муж.

Затем он вернулся к своему занятию.

Воспоминание

Дрю

Я стоял вместе с моими товарищами пожарниками, наблюдая, как новая доска была прикреплена к наружной стене пожарной части. Мы были плечом к плечу, ожидая, пока последний винт закрепили на месте. Затем мы все аплодировали, сжимали плечи и обменивались рукопожатием.

На этот раз мемориальная доска не была мертвой.

Она была живой.

Мэр Нью-Йорка наградил нас за храбрость, проявленную во время пожара на складе. Мы с Лоу получили медали. Мы все получили награды. Мы были братьями, черт возьми.

Это надо было отметить.

И теперь пришло время для вечеринки.

Некоторые из жен других пожарных уже были в парке, на большом барбекю. Но моя жена и моя семья были здесь.

Я подхватил Кайла на руки и начал спускаться по Седьмому проспекту в направлении Проспект Парк. Сын стал большим и начал говорить. Ну, если считать слова «мама» и «дада» разговором. Я поцеловал его мягкие волосы. Мое сердце лучилось от счастья, когда я услышал, как он впервые так меня назвал.

Моя жена была отвлечена телефонном, но я отвлек ее внимание. Она проверяла онлайн-продажи своей новой линии детской одежды. Когда люди увидели смокинг, который она сделала для Кайла к нашей свадьбе, они сошли с ума и просили о большем.

Моя блестящая, красивая, чрезвычайно беременная жена имела доброе сердце. И я не мог не гордиться ею. Я крепко держал ее локоть, пока нес ребенка в другой руке.

Мы прошли мимо бакалеи, и я кивнул Купу.

— Захвати дополнительные баллоны пропана.

— Не углей?

— Нет, у ребенка Льюиса астма. Уголь не годится. Кроме того, мы достаточно вдыхаем дыма.

— Увидимся там.

Он побежал внутрь. Мы продолжали идти. Мне не хотелось, чтобы Кеннеди стояла на ногах слишком долго.

Моя великолепная, гениальная, очень крутая жена была на сносях.

В любой день мы могли встретиться с новым Каллавеем. И я едва мог дождаться.

Мы добрались до места, и нас немедленно окружили друзья и члены семьи. Время было не летнее, но парк был полон. Хорошо, что мы забронировали эту зону заранее.

Я кивнул братьям Кеннеди.

Наличие нескольких полицейских в семье пошло на пользу. Они установили полицейские ограждения накануне, чтобы никто не утащил наши вещи с этого холма. Здесь отличное место с комнатой для отдыха детей на природе.

Я расстелил одеяло и помог Кеннеди сесть на него. Кайл подпрыгивал в моих объятиях, когда я здоровался, приветствуя нашу расширенную семью пожарных.

Это была большая семья.

Братья, сестры, жены, родители, тети, дяди и особенно дети бегали и ели. Говорили. Просто были семьей.

Я даже позволил братьям Кеннеди подержать Кайла. Всего минутку. Я все еще не говорил с ними или притворялся, что они мне нравятся. Я терпел их. Мы были просто людьми, которые вынуждены сосуществовать.

Кеннеди пока не решила, как именно она хотела общаться с братьями. И это было хорошо. Она была слишком любезна, чтобы сказать им идти на фиг, но если бы она когда-либо захочет это сказать, я буду бы более чем счастлив сделать это за нее.

Тем не менее, они привязались к Кайлу. И это неудивительно. Наш малыш был неотразимым.

Я улыбнулся и кивнул, показывая Кайла всем. Я проверял свою женщину каждые две минуты, чтобы убедиться, что она была в порядке. Ее окружали ее друзья.

Черт, все они любили ее.

Все.

Я видел, как она коснулась своего живота и нахмурилась. Я передал Кайла Лоу и пробежал поле в две секунды.

— Ты в порядке, милая?

— Более-менее.

Я уставился на нее, стараясь не паниковать, когда ее лицо скривилось от боли, и она согнулась вперед.

— Что, черт возьми, это значит, Недди?

Кеннеди криво улыбнулась.

— Это значит, пришло время.

Мы были доставлены в больницу с полицейским эскортом. И пожарным. Черт, половина Виндзор Паллас сопровождала нас в родильное отделение.

Все было нормально, как они говорили. Мне все еще было ненавистно то, что Кеннеди испытывала боль. И боли становились все чаще и чаще. Мне стало плохо, когда я понял, что она прошла через это без меня в первый раз.

Шесть часов спустя я уставился на ангела. На идеального, сладкого, красивого маленького ангела. Она посмотрела на меня, ее голубые глаза сверкали так же, как глаза ее матери.

Вот тогда я почувствовал этот запах. Медсестра тоже. Она забавно посмотрела на меня.

— Мне кажется, ей нужно поменять подгузник.

— Поменять? Что вы имеете в виду? У нее даже нет подгузника!

Медсестра унесла ребенка, и я увидел, что моя рубашка была немного испачкана. Эти детские одеяла не слишком впитывают. Я засмеялся и стянул с себя рубашку. Моя жена устало улыбалась. Только Кеннеди могла выглядеть красиво после того, что ей пришлось пережить.

Но она это сделала. Я подмигнул ей.

— Я тот, кому нужно переодеться.

Она улыбнулась и велела мне вытащить рубашку из сумки, которую принесла Джанин. Я предполагаю, что она приготовилась ко всему. Как только я переоделся, Кеннеди сказала, что я могу позволить войти остальным и встретиться с новым членом семьи.

Это то, чем мы оба были сейчас.

Нет, четверо.

Мы были семьей.

Я поцеловал ее в лоб и улыбнулся.

— Ты готова к этому?

Она улыбнулась мне.

— Всегда.

Конец