Отчасти мне больно за Кейра, за груз, который он несёт.

Часть меня ненавидит его за ложь и за то, что предал мое доверие.

Мне столько раз причиняли боль, и он был единственным кто...

Это не важно.

Все кончено.

Защитная стена упала, и я снова собираю свою жизнь по осколкам.

Мы возвращаемся домой, и я иду прямиком в свою комнату. Откладываю сумки в сторону, не разбирая их. Прямо сейчас я не могу заниматься ими. Не хочу снимать одежду и находить вереск, который сорвала на лугу. Или песчинки в сандалиях с прогулки по пляжам. Или рюмку, которую я подняла на бензоколонке где-то в середине путешествия. Не хочу видеть ничего из этого. Просто хочу перемотать свою жизнь на месяц назад и притвориться, что никогда не встречала Кейра МакГрегора.

В дверь стучат. Я вздыхаю и, как раздражительный подросток, говорю:

— Кто там?

— Твоя сестра, — раздраженно кричит Кристина. — Что значит, кто там? Открой дверь, ты, тролль. У меня есть виски.

Снова вздыхаю и сползаю с кровати, затем ковыляю к двери и открываю ее.

Кристина смотрит на меня большими глазами. Когда ее волосы убраны назад, ее лицо выглядит круглее и моложе. Я словно смотрю на нее десятилетнюю, когда она постоянно не давала мне покоя, заставляя играть с ней. Я делала это, потому, что чувствовала себя плохо. Ведь это был единственный способ быть сестрой. Я не могла вести себя как настоящая сестра, не могла ее защитить.

Сменяю гнев на милость.

— Ладно, — говорю ей, забирая бутылку из ее рук. — Входи. Но, чур, никаких вопросов.

Я подхожу к кровати и сажусь. Кристина протягивает бокалы, которые принесла с собой, и, наливая виски, я вспоминаю Кейра. Нашу дегустацию в Скори. Мои руки начинают дрожать. Я вынуждена на мгновение остановиться и сделать глубокий вдох, чтобы снова не начать рыдать.

Когда я заканчиваю, Кристина поднимает свой бокал.

Я поднимаю свой.

— Выпьем за то, что ты дома, — говорит она, и тут я вспоминаю то, как мы с Кейром пили виски.

Черт. Да перестань уже думать о нем. Он врал тебе. И облажался.

Все кончено.

Я чокаюсь с ней и одним обжигающим глотком, выпиваю напиток.

— Черт побери. Джессика, — широко раскрыв глаза, комментирует Кристина. Она еще не притронулась к виски.

Я кашляю и сразу наливаю себе ещё.

— Что я могу сказать, эта страна так влияет на меня.

Она делает маленький глоток, морщится, но продолжает смотреть на меня.

— Как и мужчины, — комментирует она.

Пристально смотрю на неё.

— Я же сказала, не хочу об этом говорить.

— Отлично. Тогда я буду. — Она садится на пол у моих ног, скрестив свои, и мое сердце поражает резкая боль, когда я вспоминаю, что точно так же она делала в детстве. — Знаешь, я была не очень-то счастлива, когда ты уехала с ним. Имею в виду, я не знала этого парня, ты не знала этого парня. Я хотела, чтобы он мне нравился, но ни один парень никогда не был достаточно хорош для тебя, Джесс, особенно сейчас. Но знаешь что? Ли тот, кто взглянул на вещи объективно. Он сказал, что в последнее время ты была счастливее, чем когда-либо. И знаешь, что я сделала? Я послушала своего мужа. И решила, что он прав. Потому что он часто бывает прав. Понимаешь, я в курсе, что тебе не нравится Ли, но он действительно высокого мнения о тебе.

Не могу сдержать смех. Звук резкий и кислый.

— Ли? Он ненавидит меня.

— Нет. Ты его ненавидишь.

Я вздыхаю, чувствуя себя дерьмово.

— Я не испытываю к нему ненависти...

— Он тебе не нравится. И это нормально. Ты и не обязана обожать его до тех пор, пока уважаешь тот факт, что я люблю его.

Никогда не слышала, чтобы она говорила так смело. Я печально улыбаюсь ей.

— Конечно, я это уважаю. И знаю, он хорошо относится к тебе.

— Так и есть. И более того, он на моей стороне. Он знает, когда я веду себя как ребенок, а когда падаю духом. Он может отличить эти два состояния. В первом случае он ставит меня на место. А во втором протягивает руку и помогает подняться. Я думала, что у вас с Кейром так же. Он вытащил тебя, когда ты нуждалась в этом больше всего.

Я слышу ее слова. И знаю, что это правда. Я понимаю, что Кейр вытащил меня. Разбудил. А затем я рухнула вниз. Но мой мозг сосредоточен не на этом.

— Что ты имеешь в виду... ты падаешь духом?

Кристина делает большой глоток виски. Проглатывает напиток и искоса смотрит на меня.

— Джессика. Да ладно. Знаешь, ты никогда не говорила об этом. Мы никогда не говорили об этом.

Могу лишь смотреть на неё. Она говорит правду, но не уверена, сколько ещё правды я могу вынести.

— И я знаю, почему, — продолжает она. — Потому что ты боишься. Опасаешься, что тебе будет больно, так что ты просто уходишь, как делаешь прямо сейчас с Кейром.

Слова почти повергают меня в шок.

— Что? — моргаю я, глядя на неё.

Она сочувственно наклоняет голову в сторону.

— Он звонил мне раньше.

— Что? — кажется, я не могу произнести любое другое слово.

Кейр звонил Кристине?

Боже мой. Что он ей сказал?

Она видит страх на моем лице.

— Все в порядке, — быстро говорит она. — Он просто спросил, благополучно ли ты добралась до дома. Я сказала ему, что мы забираем тебя из аэропорта. Ты даже представить не можешь, насколько, казалось, он рад это слышать. Как будто он думал, что ты умерла. Он признался, что обманывал тебя. И рассказал мне правду. Сказал, что сожалеет, что ты была особенной, и пожелал нам счастья и все.

Мои лёгкие словно наполнены водой. Все эмоции застряли там, борются с волнами. Но рядом нет Кейра, который мог бы поплыть за мной и вытащить меня на берег.

— Я не... — наконец-то удаётся сказать мне. — Я не убегаю. Я защищаю себя.

— Знаю, — мягко заверяет меня она. — Так же ты делала, когда ушла из дома.

Резко смотрю на неё, чувствуя себя как раненное животное.

— Все нормально, — говорит она. — Тогда я не понимала, почему ты ушла, но когда стала старше, поняла. Я знала, что тебе пришлось защищаться. Я не хотела, чтобы папа причинил боль и тебе.

Я едва дышу.

— Ты зовёшь его «папа»? — с отвращением спрашиваю я.

Она улыбается.

— Да. Потому что он был моим папой. Твоим тоже. В некотором роде чудовищем, ужасно больным человеком. Он испортил жизнь мне, маме, тебе. Но все же был папой, понимаешь? Я все еще считала его своим отцом, хотя мне и жаль. Ты все еще можешь... попытаться вспомнить хорошее, когда в памяти сохранилось лишь плохое. Возможно, сейчас самое подходящее время сделать это. Держаться за небольшие приятные моменты твоей жизни. Они ничего не извиняют. — Она тихо выдыхает. — Просто они могут сделать жизнь немного легче, когда ты не ненавидишь своё прошлое.

Она говорит так же, как Кейр, когда делился воспоминаниями о своём детстве. Как сильно он ненавидел и боялся своего отца, но все еще мог с нежностью вспоминать ту поездку и не чувствовал вину за это.

Слезы щекочут нос, лицо горит. Я быстро моргаю, не желая снова плакать.

— Джесс, — говорит Кристина. — Я не виню тебя за то, что он сделал. И никогда не думала, что это твоя вина. Как я могла? Мы не говорили об этом... но все, что я могла сделать, это молиться, чтобы он никогда не пошел за тобой. И он так и сделал. Я много раз спрашивала маму, и знаю, что он не прикасался к тебе. Тебя пощадили, и да, тебе повезло, но я была очень счастлива, что ты смогла остаться чистой. Что тебе не нужно было проходить через то, через что прошла я. Ты не должна была защищать меня. Ты должна была любить меня. Именно так ты и делала.

Комок стоит у меня в горле. Я моргаю, горячие слезы размывают зрение.

— Прости, — отвечаю Кристине. — Я тоже тебя люблю. И ненавижу себя за то, что он сделал с тобой.

Она делает глубокий дрожащий вдох, ее голубые глаза - глаза моей матери, глаза отца - становятся влажными.

— Я знаю. Знаю. Потому что ты такая. Принимаешь на себя чужую вину и проблемы, а еще и разбираешься со своими собственными. Но ты не разбираешься, ты тонешь. Ты слишком требовательна к себе. Всегда была и всегда будешь. И знаешь, я тоже такая. Достаточно долго я не знала, как жить с тем, что со мной сделали. Но потом ты ушла. Остались лишь мы с мамой. И я научилась быть сильной ради нас обоих. Научилась разбираться со своим дерьмом. С девятнадцати лет я ходила к психологу и лишь в прошлом году перестала. Ли ходил со мной, по крайней мере, последние два года.