— Я иду в машину, — говорит она, доходя до края холма. — И ты отвезешь меня в отель. А затем я сяду на ближайший самолет отсюда.

— Джессика, — кричу я, задыхаясь на ее имени. — Пожалуйста. Я отвезу нас домой в Эдинбург.

Она ничего не отвечает, и я смотрю, как ее рыжая голова исчезает за краем холма.

У меня перехватывает дыхание, пока я пытаюсь не слететь с катушек. Во время тренировок, во всех боях и сражениях, я никогда не был настолько потрясен. Никогда не чувствовал, что потерял абсолютно все, потому что, для начала, у меня никогда ничего и не было.

Но она была моей. Несколько недель она принадлежала мне.

Внезапно визг Джессики слышится в воздухе.

Я подбегаю к краю и вижу, как она скатывается последние несколько футов и падает на траву.

В несколько прыжков спускаюсь с холма и через несколько секунд оказываюсь рядом с ней. Несколько людей идут от близлежащего каменного круга, чтобы посмотреть, могут ли они помочь.

Джессика пытается сесть, но она рыдает, слезы текут по лицу, всхлипы вырываются из ее горла.

— Джессика, — мягко говорю я, кладя руку ей на затылок. — Тебе больно? Позволь помочь...

— Убирайся от меня! — кричит она, отталкивая меня, и я почти падаю назад. Быстрее, чем я видел до этого, она вскакивает на ноги, глядя на меня с ненавистью, пока продолжает плакать.

— Пожалуйста, — умоляю я, понимая, что люди наблюдают за происходящим между нами. Я пытаюсь схватить ее за руку, но она резко поворачивается и ударяет тростью по моему плечу.

— Отвали! — кричит она. Я никогда раньше не видел ее такой злой, словно все ее годы боли наконец выходят наружу.

— Проблемы? — спрашивает какой-то ублюдок, подходя такой развязной походкой, словно собирается сделать это своей проблемой.

Смотрю на него.

— Тебе лучше держаться подальше, приятель.

Недоумок смотрит на Джессику.

— Это парень надоедает вам?

Да вы, бл*дь, серьезно?

Она смотрит на меня так, словно хочет плюнуть мне в лицо.

— Я едва знаю его, — говорит она ему, вытирая слезы тыльной стороной руки. Она смотрит на парня, настоящего незнакомца. — Мне нужно добраться до гостиницы «Флодигарри».

— Ой, да ладно! — кричу я. — Джессика, не будь чертовой идиоткой. — Указываю на него.— Ты едва знаешь этого парня. Ты не пойдешь с незнакомцем. Я отвезу тебя. Как и сказал пару секунд назад.

— Еще раз, кто ты, нахрен, такой? — спрашивает парень.

Я парень, который проломит твою долбаную башку, вот кто.

— Я ее парень, — отвечаю ему сквозь стиснутые зубы.

— Был моим парнем, — язвит Джессика, смотря в сторону.

Охренеть. Неужели все так и есть?

— Тогда вам лучше оставить ее в покое, — говорит парень, скрещивая руки.

Горько улыбаюсь.

— О да? — Хватаю за ее руку, не собираюсь оставаться здесь ни минуты. — Джессика, пожалуйста. Давай вести себя как взрослые.

— Уберите от нее руки, — говорит придурок, подходя к нам.

Я огрызаюсь.

— Это вас не касается.

— А я сделаю так, что будет касаться.

Он хватает меня за плечо и пытается оттолкнуть.

Я даже не думаю.

Просто замахиваюсь, кулак врезается в его челюсть со всей гребаной силой ярости и злости, бушующих во мне.

Парень кричит и спотыкается, падая на землю и держась за челюсть.

Я понимаю, как это выглядит сейчас. Джессика, кричащая на меня, ее нога. Я похож на гребанного монстра, я и есть монстр. В их глазах я не лучше моего отца.

Тяжело дышу, кулак все еще сжат. Остальные люди начинают отступать.

— Кейр, — говорит она, звуча сломленной, разбитой. Затем шмыгает носом. — Мужчина, которого я знаю, не ударил бы другого за то, что тот пытается помочь мне.

Я ничего не могу ответить. Гнев душит меня, мое лицо красное от возмущения, вкупе с безнадежностью и болью.

— Отпусти меня, — говорит она. — Все мои вещи, оставшиеся в машине, можешь сохранить. Просто отпусти меня, найди свой собственный путь назад. Пожалуйста. Ты должен мне хотя бы это.

Я не хочу оставлять ее. Просматриваю толпу, в основном семьи и пары. Показываю на них большим пальцем.

— Только если ты пойдешь с кем-то другим. — Я смотрю на парня, который поднимается на ноги. — Не с ним.

— Так и сделаю. Только, пожалуйста, иди.

Мгновение смотрю ей в глаза. Такие голубые и ясные, даже когда она напугана, даже когда ненавидит меня, даже когда думает, что смотрит на незнакомца.

Я знаю, что больше никогда не увижу эти глаза, разве что, может быть, в новостях однажды вечером. Они расскажут о храброй девушке, которая пережила нападение, и как боролась со смертью, затем они покажут ее фотографию, и мне придется смотреть на нее через экран, как и всем остальным в мире, только я буду единственным, кто знает, насколько она действительно смелая.

Кивая, я проглатываю комок в горле.

— Ладно, — отвечаю я, но выходит резко и невнятно.

Ее взгляд умоляет меня уйти, и я ухожу.

Поворачиваюсь и ухожу прочь.

Оставляя все кусочки своего разбитого сердца позади.

Глава 18 

Джессика

— Уверена, что не хочешь поговорить об этом? — спрашивает меня Кристина. Опять. Как делает с тех пор, как они с Ли забрали меня из аэропорта.

Я качаю головой, не произнося ни слова.

— Оставь ее, — говорит Ли, и это самая умная вещь, которую я слышала от него в последнее время.

Кристина со злостью откидывается назад на сиденье, но все же периодически умоляюще смотрит на меня через зеркало заднего вида.

Я даже не могу говорить об этом, потому что не понимаю, что произошло. Я плакала с тех пор, как в Долине Фей села в машину с семьей из Германии. Семьей, которая отвезла меня в гостиницу «Флодигарри», где я получила доступ в номер и собрала свои вещи. Оттуда один из официантов, живущий в Портри, подвез меня. А потом я села на автобус, направляющийся из Скай прямо в Инвернесс. И затем оказалась на малюсеньком самолете, доставившем меня в Эдинбург.

Я много плакала, если не сказать больше.

Но теперь покончила со слезами. По крайней мере, мне не хочется снова реветь. Мое сердце умерло, я ведь так жаждала этого. Дурман от «Новакаина» окутывает меня, и я перестаю чувствовать. Боль, которую я ощутила раньше, когда обнаружила правду о Кейре, была безумно мучительной. Мне казалось, что меня снова подстрелили, но на этот раз пуля погрузилась глубоко внутрь, в то место, где я никогда не смогу ее достать. Она сидит там сейчас, чернеет и гниет, и лишь это онемение позволяет мне дышать.

Все, что произошло... я словно забыла обо всем.

Наверное, так я разбираюсь с ситуацией. Вычеркиваю все произошедшее и хороню глубоко внутри себя. Так намного легче, чем остаться и встретиться с болью лицом к лицу.

Но я не могу все забыть, еще нет.

Кейр врал мне.

Я и не представляла, каким было его прошлое.

Ну, не совсем так. Я спрашивала его, был ли он в армии, потому что кое-что в его поведении наводило меня на подобные мысли. Но когда он ответил «нет», я поверила ему.

И когда он не ответил на вопрос, причинял ли он кому-то боль, я понятия не имела, что сама была человеком, пострадавшим от его действий.

Прошедшее время. Настоящее время.

Он причиняет мне боль таким образом, который даже не может себе представить.

Понимаете, когда он сказал мне, что совершенное Льюисом Смитом было его ошибкой, я знала, это чушь собачья. Если бы все было ясно с самого начала, у нас бы никогда не было такой проблемы. Льюис Смит, которого я теперь считаю больше человеком, чем монстром, был забытым системой солдатом со своей собственной войной. Независимо от того, что Кейр сделал или не сделал, сказал или не сказал, попытался остановить его... Ну, у меня такое чувство, что я тоже знаю Льюиса. Я смотрела ему в глаза и видела мужчину, который никогда не слушал доводы разума. Никогда не слушал Кейра, и так и не получил помощи.