— Вполне.

— О чем они говорили в Сосногорске?

— Не знаю. Женщина ничего не понимает по-русски. Табиб тоже плохо — «хорошо», «спасибо», «космос»… А я уже забыла и татарский, и узбекский.

— Какие, считаете, у них взаимоотношения?

— С Сабиром? Очень хорошие. Старик, по-моему, относится к нему как к сыну. Сабир тоже очень тепло… — Овчинникова поддержала: — Эркабай может что-то знать…

Жена Жанзакова высказалась еще более определенно:

— Теперь я за него спокойна. Эркабай относится к Сабиру как к сыну. У него не было своих детей. Сабир говорил, что поле старика ему благоприятствует… — Она благодарно взглянула на Денисова. — Если не случилось ничего непредвиденного, все быстро объяснится. Надо только срочно разыскать Эркабая.

Актриса приехала в неярком клетчатом костюме — пиджаке, модно спускавшемся с плеч, длинной юбке. Мила была в чем-то вязаном. Полковник Бахметьев принял обеих женщин в кабинете, поднялся помочь снять пальто.

Аркадия — их постоянного спутника — на этот раз с ними не было.

— Я закурю. Не против? — Тереза, успокаиваясь, вынула сигарету. Бахметьев щелкнул зажигалкой.

— Вы знаете адрес Эркабая?

— Нет. Все годы связь шла через Сабира. Я думаю, что он знал его наизусть и не записывал.

— А фамилию?

— Тоже нет.

— Тогда это становится сложнее.

— Как же быть? — Она медленно и глубоко затянулась. Тяжелый синеватый дым, казалось, проник в тончайшие кровеносные капилляры головного мозга, серым пустым облачком вернулся назад.

Жена драматурга вмешалась:

— Раз Эркабай был в Москве, значит, в Москве и Камал… — Она пояснила: — Ученый! Аспирант НИИ востоковедения… Он занимается знахарями, экстрасенсами.

— У вас есть его телефон? Или адрес?

— Камал тоже не москвич. Обычно живет у знакомых. Когда кто-то уезжает… Он и у нас жил на даче…

— Давно?

Денисов подошел к окну, выходившему в зал для транзитных пассажиров.

Взглянул вниз. Там продолжалось извечное беспорядочное движение людей, следить за ними можно было бесконечно, словно за картинками, меняющимися в калейдоскопе.

— В начале года…

— Что вы знаете о табибе?

— Сабир в него очень верит. «Практически, — он говорил, — табиб может снимать любые болезни…» Ведь беда нашего времени — стресс. А такие примитивы, как Эркабай, его одномоментно снимают. Миле, например, Эркабай снимал мигрень со спазматическими осложнениями. То, что не делает ни одно современное средство. Так, Мила?

Жена драматурга кивнула…

— Мимоходом. И без наложения рук.

Денисов еще накануне заметил, что не может смотреть ей в глаза. Причину он так и не понял:

«Не верю? Стыжусь перед ней? Было время, когда смотреть в глаза считалось дерзким, беззастенчивым».

— К счастью, наши близкие все здоровы. Пока к помощи Эркабая прибегать не пришлось!

Тереза не догадывалась об Овчинниковой.

— У вас нет его фотографии? Можно было бы кого-то ориентировать. Так и ни адреса, ни фамилий?

— Нет. Но, знаете, есть выход! И Эркабай и Камал снимались у Сабира в дипломном фильме. В титрах их фамилии. Фамилии всей группы. Кто-то из них, безусловно, в Москве. Что-то подскажет.

Бахметьев сразу заинтересовался:

— Когда?

— Лет пять назад.

— Может, установить через студию? Где проходили съемки?

— Это Ош, Киргизия. Фильм-трехчастевка. Получасовой.

— Вы были на съемках?

— Два раза. У меня были съемки в Крыму. Как только возникала возможность, я летела в Ош. Счастливые были дни…

— Съемочную группу знаете?

Тереза отвела руку с сигаретой.

— Почти все потом перебывали у нас дома. Ассистенты, оператор. Я не говорю об актерах… Но ни адресов, ни телефонов.

— А название?

— «Ремонт». Сабиру оно нравилось…

— Я думаю, проще всего позвонить Аркадию Александровичу, — Мила тотчас вспомнила о муже. — Он сейчас дома. Спит. Надо его поднять. Кажется, копия фильма у Сабира с собой, в Москве. Аркадий знает.

Бахметьев подвинул телефон, Денисов под диктовку Милы набрал номер. Трубку долго не брали.

— Может, аппарат отключен? — засомневался Бахметьев.

— Он возьмет, ждите.

— О чем этот фильм? — Денисов обернулся к жене Жанзакова.

— Бытовая фантастика. Сценарий писал сам Сабир. Сам же снимал. — Тереза погасила сигарету. — Герой, молодой еще относительно человек, возвращается из командировки. В поезде знакомится с неким философом. Мудрецом, скажем так. Тот объясняет: при определенных обстоятельствах люди могут выпасть из времени, оказаться на несколько лет позади, впереди…

Аркадий не отвечал, гудки раздавались так же размеренно. Автомат не испытывал от этого ни неудобства, ни досады.

— Герой не придает значения разговору. Он уже несколько недель находится в командировке, скучает по жене, собаке, дочери. Кажется, в таком порядке. Поезд попадает в обвал, стоит на каком-то ужасном полустанке. В конце концов прибывает в город. Жуткая погода. Герой берет такси. Таксист попадается странный — делает какие-то рожи, к тому же косоглазит. Везет незнакомыми закоулками, так что герой не узнает своей улицы. Новая застройка, которой не было. Наконец, все же попадает в подъезд, но и здесь все иначе! Сменен замок, дверь как-то странно хлябает. Не входит ключ. Да! Не встречает собака!

— Ти-и, ти-и… — пела трубка.

Наконец ему открывает незнакомый старик. В квартире ремонт. Отсюда название фильма. Герой вспоминает: они с женой как-то говорили о ремонте. Возможно, жена решила сделать сюрприз: пока муж в командировке, произвести ремонт. Старик наливает чаю, выясняется, что он постоянно живет в этой квартире. «Давно?» — «Несколько лет». — «Кто жил прежде? Знаете?» — «Трое: муж, жена, дочь. Еще собака». — «Где они?» — «Муж с женой разошлись, разменяли квартиру. Собака умерла». — «А бывшие супруги?» — «Так и живут. Судьба не сложилась ни у одного…»

Трубка неожиданно щелкнула:

— Алло! — Это был Аркадий.

— Денисов. — Он коротко объяснил суть дела.

Аркадий сразу понял, что требуется:

— Где могут сейчас находиться в» Москве Эркабай и Камал… И еще фильм. Со вторым проще. Место, аппаратура найдутся?

— Красный уголок. Дистанция зданий и сооружений, рядом с вокзалом. Там просмотровый зал.

— А копия — в поезде съемочной группы. Спросите ассистента по реквизиту. Что касается адресов… — Драматург окончательно отошел ото сна, — то я постараюсь за это время кого-нибудь вам найти.

Титры шли на фоне невысоких гор.

«Автор сценария, режиссер-постановщик Сабир Жанзаков…»

Внизу, у подножья, то появлялся, то вновь исчезал короткий состав из прокопченных, допотопных вагонов.

«В главных ролях: Сабир Жанзаков, Эркабай Юнусов, Камал Досымбетов…»

«Что и требовалось…» Денисов, не глядя, в темноте переписал в блокнот фамилии:

«Юнусов, Досымбетов…»

Однако не встал, предпочел досмотреть до конца. Чуть не уснул.

С экрана люди говорили о мудреных вещах — о возможности выпасть из времени, случайно заглянуть в будущее.

В старике, к которому приходил герой, легко было узнать табиба, приезжавшего в феврале в Сосногорск. Раздумчивое азиатское лицо, цепкий взгляд. Он снимался в самодельном халате, о котором Денисов слышал, с бусами на шее, с металлическим колокольцем. Текст табиб произносил на родном языке, кто-то из профессиональных актеров искусно дублировал его на русском.

«Теперь я хотя бы буду представлять, о ком спрашиваю…»

Другой знакомый Жанзакова — Камал — снимался в роли философа. У него были густые ресницы, пухлые восточные надглазья. Главного героя играл Жанзаков — он производил впечатление человека растерянного, в одиночку переживающего беду.

Содержание полностью охватывалось пересказом Терезы. Конец фильма был затянут. Герой оставался ночевать в своей бывшей квартире, долго ворочался. Сцены прошлого и настоящего перемежались — жена героя с дочерью, с собакой возвращаются с прогулки; философ, объясняющий попутчикам фантастическую теорию завихрения времени, смотрит из окна вагона вдаль…