[ 231 ]

[173]начения главного и второстепенного театра и, как его заслугу, то обстоятельство, что маневр поляков совершенно не отразился на нашей группировке. Нам это рисуется иначе. Юго-западный фронт, несмотря на признание его второстепенным и соответственную дозировку сил, сумел в июне окружить большую часть польских сил; последним, впрочем, удалось вырваться из слабого кольца. Если бы в сознании нашей стратегии интересы Западного фронта не превалировали над интересами Юго-Западного, и последний был соответственно подкреплен, можно было бы вполне расчитывать на окружение и пленение лучших сил поляков в Киеве. Такой Седан действительно мог бы стать отправной точкой для перевода в дальнейшем нашей стратегии на рельсы сокрушения и для похода на Вислу, весьма возможно, через Львов.

) Фалькенгайн — «Верховное командование», стр. 40 — 41.

[ 232 ]

[174]) Автор этих строк, начиная с конца 1914 года, резко высказывался в русской ставке за необходимость отказа от преследования позитивных целей и за накопление стратегического резерва.

[ 233 ]

[175]) Создание его было обусловлено отказом верховного командования «от всякого участия в погоне за военными предприятиями сомнительной устойчивости и за туманными военными задачами», что вытекало из представления о том, что «война будет выиграна Германией, если удастся избежать чрезмерного напряжения внутренних и внешних сил». Фалькенгайн— «Верховное командование», стр. 143. Отказ Фалькенгайна от проектированного Людендорфом летом 1915 г. сокрушительного удара на Минск явился высоким мастерством, так как привел к созданию стратегического резерва в условиях, когда тот был крайне желателен.

[ 234 ]

[176]) «Первой обязанностью генерального штаба является выбор такого образа действий, который, в соответствии с качеством подготовленной к войне вооруженной силы, в кратчайший срок мог бы оказать на враждебный народ воздействие в желательном направлении». Английский полевой устав, ч. II, гл. II, разд. 4, § 6.

[177]) Эта основная задача стратега заключается, по выражению Фалькенгайна, в неустанном сведении частностей в одно целое. «Верховное командование», стр. 124.

[ 235 ]

[178]) М. Драгомиров— «Очерки австро-прусской войны в 1866 г.», Спб. 1867, стр..78—69.

[ 238 ]

[179]) Czernin — «Im Weltkriege», стр. 28.

[ 239 ]

[180]) М.Драгомиров — «Очерки австро-прусской войны в 1866 г.», стр. 189—190.

[181]) Reichsarchiv — «Der Weltkrieg», т. II, стр. 102 — 108.

[182]) Там же, т. I, стр. 433 — 440.

[ 242 ]

[183]) Б. Шапошников — «На Висле», стр. 101, 183. 190.

[184]) Так как в Германии перед мировой войной не уделялось достаточно внимания вопросам, устройства связи, и переоценивалась возможность использования радиотелеграфа,. то в Марнском сражении германская ставка ориентировалась очень плохо, совершенно случайным образом; 4-й том официальной истории мировой войны (Reichsarchiv— «Der Wellkrieg», т. IV) излагает драматическое положение германской ставки, не имевшей проволочной связи с тремя армиями в момент Марнского кризиса. А германская ставка одновременно выполняла функции и штаба фронта...

[ 243 ]

[185]) Не будем слишком жестоки в своих суждениях ни по отношению Фридриховских военных, ни по отношению к школе Суворова: еще веред самой мировой войной в Париже, всемирном центре цивилизации, в Сорбонне, держалась философия Бергсона, возвеличившая интуицию и весьма скептически оценивавшая рассудочную способность человека: «разум своим ледяным прикосновением сушит все, до чего он дотрагивается; реальное, конкретное, живое ускользает от него; разум может лишь заморозить его, обеднить его под предлогом анализа».

[186]) Гершензон— «История молодой России», стр. 22.

[ 245 ]

[187]) Reichsarchiv— «Der Weltkrieg», т. I, стр. 604—609.

[ 246 ]

[188]) Больше всех усердствовали в этом отношении французы. В мышлении Гранд-мезона, стоящем на высоте воздушных замков французского плана развертывания № 17, все извращения дошли уже до эксцесса, и понятия получили иное значение. Человеческому роду свойственно доходить до такой точки. Вот замечание, относящееся к Пелопонесской войне, предшествовавшей мировой на 2.344 года и записанное современником: «Даже слова стали употребляться не в том смысле, как раньше, и получили другое значение. Бессмысленная отвага стала называться служебных рвением; рассудительность — скрытой трусостью, разум — покровом к безучастию; лицо, стремившееся всегда действовать строго обдуманно, называлось простофилей. Сумасшедшее движение напролом понималось, как мужество, а умеренность — лишь как благовидный предлог уклониться. Кто громко ругался, считался самым надежным, положительным человеком, и противоречить ему — значило стать подозрительным гражданином. Изменником и паникером звали того, кто предлагал держаться не компрометирующего образа действий». Фукидид, III. 82. Перевод Мищенко-Жебелева изд. Сабашниковых, (1915 г.), стр. 225, исправленный по Ed. Schwarz— “Thucydide und sein Werk”. Hans Delbrück — “Weltgeschichte”, т. I (1924 г.), стр. 283. Только в обстановке такой психологии можно понять изгнание генерала Мишеля, предлагавшего готовиться к немецкому обходу через Бельгию, и замену его Жофром.

[ 247 ]

[189]) Alfred Krauss— «Die Ursachen unserer Niederlage», стр. 122, 141, 186.

[190]) «На Висле», стр. 92—93. Повидимому, объяснение Б. Шапошникова нельзя рассматривать, как исчерпывающее; необходимо дальнейшее внимательное исследование этого факта.

[ 250 ]

[191]) Grouard — «La conduite de la guerre jusqu’à la bataille de la Marne», стр. 54.

[192]) Larenzac — «Le plan de campagne française», стр. 252.

[193]) Приказ по 1-й армии, переданный незашифрованным IV русскому корпусу утром 25 августа. Reichsarchiv — «Der Weltkrieg», 1914—1918, т. II, стр. 136, 170. Получив эту телеграмму, Гинденбург отказался от первоначального своего намерения оставить против Ренненкампфа XVII прусский корпус и двинул его против правого крыла Самсонова. Против Ренненкампфа была оставлена лишь 1-я кавалерийская дивизия.

[ 251 ]

[194]) Б. Шапошников — «На Висле», стр. 80, 81,. 96, 101, 172, 173.

[ 252 ]

[195]) Прекрасный анализ этого вопроса у Fritz Hoenig — «24 Stunden Moltkescher Strategie am 18 August 1870 J.», Leipzig, III издание, 1897 г.

[ 255 ]

[196]) Эта мягкость являлась следствием организационного дефекта. Верховный главнокомандующий, Николай Николаевич, в действительности, стратегией вовсе не занимался, равно как и его начальник штаба, генерал Янушкевич. По отношению к стратегическим усилиям Ю. Данилова они сохраняли позу нейтралитета, большей частью благожелательного. Но авторитет последнего, значительно младшего по службе, чем начальники штабов фронтов, был недостаточен. Если возникали пререкания и требовался окрик сверху, Николай Николаевич в нем систематически отказывал и предлагал договориться до компромисса с фронтами.

[197]) Ганс Куль — «Германский генеральный штаб», стр. 201—202.

[198]) Важнейшая и очень мудрая директива главкома от 11 августа за № 4738 о движении Юго-Западного фронта в направлении на Люблин (с приступом к этому движению нельзя было повременить ни на один час) заканчивалась фразой: «Прошу вашего заключения по изложенному» — волевого толчка она не давала. Цитировано по труду Б. Шапошников — «На Висле», стр. 96. 97, 101, 102.