И все-таки, как могла эта юная девушка вызвать столь невероятные эмоции, бесконтрольные чувства? И ведь нет сомнений, что душой она еще ребенок, не осознающий той власти, которую надо мной получила. Женщине в ней только предстояло проснуться, и я умело в этом помогу. Но нельзя ее торопить, я, как дорогую и бесценную скрипку, должен ее тщательно настроить. Я осторожно коснулся губами её щеки. Все у нас впереди, и это прекрасно.

Изначальные и их угрозы пусть провалятся к дьяволу в пасть. Теперь очевидно, каков мой выбор, как поступлю, и чем собираюсь рисковать. Мир огромен, пусть ее ищут сколько угодно. И никто, ни одна душа в Париже не в курсе секрета маленькой эльфийки. А я в состоянии сделать, чтобы так оно и оставалось. Зачем далеко ходить? У меня пример сильных мира сего перед глазами.

Однажды, нанеся неотложный, но неоговоренный визит своей патронессе, я был препровожден в кабинет, где мне предложили подождать, пока хозяйка спустится. Расположившись в кресле, я бегло охватил взглядом знакомую комнату, как вдруг остановился на фоторамке, которую раньше не замечал.

На снимке под стеклом запечатлены двое — Женевьев и мой создатель лорд Гэбриэл. Сделана фотография очень давно, качество плохое, карточка старая, но не узнать этих двоих невозможно. Пока я задумчиво рассматривал их счастливые лица, многое сложилось в голове, информация, полученная ранее, пришла в соответствие с новыми фактами. За этим занятием меня и застала вампирша.

На мой немой вопрос она грустно улыбнулась, с нежностью глядя на изображение: «Это мой создатель, Джори, о нем я однажды рассказала тебе, как и о том, что мы разлучены обстоятельствами. И только на этом снимке я могу видеть своего возлюбленного между редкими мимолетными встречами».

Тогда же Женевьев и поведала по секрету свою историю, зная, что может целиком на меня полагаться. Этим «обстоятельством» является не кто иной, как Дамианос, возжелавший красавицу-француженку, путешествующую по американскому континенту, но получивший категорический отказ. Девушке повезло, в тот момент Гэбриэлу удалось защитить ее от ярости брата, но ничто не уберегло бы от жажды мести Ксандрийского-младшего и неминуемой смерти.

Тогда, обращенная в вампира, Женевьев вернулась в Европу и приняла условия Изначального. С тех пор, чтобы не навести злопамятного Дамианоса на след любимой, Гэбриэл соблюдал осторожность, оставляя их свидания в глубокой тайне, не афишируя отношений, ни намеком не показывая знакомства с ней.

То, что Женевьев поделилась сокровенным, говорило о высоком доверии, а сейчас навело на спасительную мысль. Если смог лорд оградить любимую, то я тем более справлюсь. Эль, в отличие от деятельной и активной вампирши, легче затеряться на виду у всех, оставаясь моим секретом. Никто не осведомлен о ее отличительных особенностях и приметах, кроме Лазара. А уж он и думать давно забыл о поручении Изначального, я уверен.

Жану-Батисту нет дела до американца-самодура, излишне усердствовать в угоду ему он не станет. К тому же, он доверяет мне и не жаждет брать на себя лишнюю мороку. До тех пор, пока ему не напомнят, Жан не станет требовать отчета, а если станет, то ответ готов: «В городе не объявлялась эльфийка-охотница». И в этом нет лжи. Молодая эльфийка — будущая студентка и моя жена, а никакая не охотница. Все остальное не имеет значения.

При расставании Эль смотрела с задумчивой печалью, но вскоре, я очень надеялся, это выражение сменится восторгом и радостью.

Вернувшись домой с первыми лучами солнца, я не утаил от отца своих чувств. Я поделился со стариком, что, наконец, счастлив, как никогда прежде. Говорил, что принял верное решение, как он и предполагал, что ради Эль, пойду на любой риск, хочу посвятить ей всю вечность без остатка. Я сказал, что люблю ее и сделаю предложение по всем правилам, и обязательно добьюсь ее согласия.

Но тут с неприятным удивлением я заметил, что, вопреки ожиданию, отец не разделяет моей радости, что с каждым словом все больше мрачнеет. Как же так? Ведь ему очень нравилась Эль. Несколько раз она навещала Гаэтана, и в те дни он разительно менялся, словно оживал, молодел, глаза начинали блестеть, а воодушевление не скрывалось. Он тоже привязался к девушке, обожал разговаривать с ней, наблюдать, как она дурачилась возле дома с собаками. Мне казалось, он раньше меня понял, что Эль станет частью нашей семьи, и тут такая странная реакция!

— Джори, сынок, думаю, не надо объяснять, что больше всего я хотел бы видеть тебя счастливым. Однажды, десять лет назад ты самовольно решил обратиться вампиром, за что я давно перестал тебя осуждать. Ты отлично справляешься, и я рад, что на склоне лет могу быть рядом с любимым сыном.

Но ты, очевидно, забыл, что у этой медали есть и оборотная сторона. Эль — совсем юная девушка, у нее впереди длинная светлая дорога, а ты хочешь обречь ее на вечную ночь. Не сомневаюсь, ты легко добьешься ее любви, вызовешь ответное чувство, а скорее, уже вызвал. Но то ли это, что ей нужно? Безусловно, ты сможешь дать ей счастье и позаботиться. Но она слишком молода и неопытна, чтобы рассудить верно, будучи очарованной тобой. Едва ли она на сегодняшний день в состоянии правильно оценить, что ее ждет рядом с кровопийцей.

Своим шагом ты лишил меня внуков, обрекая себя на бездетность, оборвав наш род. Но, опять же, это был твой выбор. А женившись на Эль, ты исключишь эту возможность и для нее. Сейчас она, вероятно, еще не осознает, важно ли это, нужно ли ей. Но уверен ли ты, что спустя время она не захочет иметь нормальную семью, состояться как женщина? И не превратится ли ее жизнь с тобой вместо рая в ад, полный сожаления, тоски и нереализованных желаний?

Как ни больно это говорить, но именно ради любви, ради ее счастья ты должен найти силы отказаться от своих замыслов. И опять же, это всего лишь очередной отцовский совет, а как поступить, ты знаешь и сам.

Молча выслушал я его речь. Каждое слово вонзалось острым клинком, словно вбивало гвозди в гроб моей мечты, вызывая отчаянный внутренний протест. И дело не в том, что с детства я не привык слушать отказы и всегда добивался своего. Я не мог, не хотел согласиться с отцом на этот раз. Я слишком сильно ее люблю, отныне это часть меня, и пути назад нет. Я не могу с ней расстаться, не могу перестать ее видеть, любоваться ею, прикасаться к ней. Это немыслимая, самая жестокая пытка.

Словно лев по клетке метался я по комнате, ища и не находя выход. Признавая правоту отца разумом, я не принимал ее сердцем. Я же каждой клеточкой ощущал, что мы созданы друг для друга. Просто невозможно иначе! …но если я все-таки ошибаюсь? Если эгоизм не позволяет разглядеть опасность, которую я представляю для любимой?

Однажды, когда казалось, что я прекрасно знаю, что для меня лучше и как жить, только отеческая любовь, его железная воля и самоотверженность остановили меня у края пропасти, которой я не замечал и откуда уже не было возврата. Он помог мне окончательно сформироваться как личности и стать тем, кем я являюсь. А если и в этот раз отец видит дальше и глубже меня? Только теперь пропасть грозит не мне, а той, чья судьба значит для меня гораздо больше собственной, поэтому я не имею права ставить ее на карту.

Но ведь Гаэтан, при всей его мудрости, все же человек, а, следовательно, не застрахован от ошибок. Если, оттолкнув Эль, я не только свою жизнь лишу смысла, но и ее погружу в пучину безысходности и отчаяния? Если из-за каких-то домыслов окажется разрушенным не только мое счастье, но и будущее самой прекрасной девушки на свете? У меня нет права ошибиться, не в этот раз, слишком высока цена.

Но что же делать? Едва ли не впервые я, с моей-то самоуверенностью и самостоятельностью, так остро нуждался в мудром совете. Как принять решение, когда разум твердит одно, а душа молит о другом? Но ведь единственный человек, с которым я мог поделиться любыми сомнениями — это и есть отец, и он уже сказал свое мнение. Именно сейчас особенно не хватало понимающего, надежного друга.