Почему-то я ни на секунду не сомневалась, что это чудовище, не колеблясь, свернет мне шею или просто утопит в реке. Поэтому вскоре на вопрос: «Готова ли я продолжить?», мне пришлось с трудом кивнуть.
— Прекрасно! — с довольным видом отметил он. — У тебя все-таки нашлись остатки здравого смысла. — Как же я ненавидела его в тот момент. Он, похоже, и не сомневался, что сломит меня. — С безмерным разочарованием обдумав твои жалкие способности, я решил дать тебе последний шанс и время привыкнуть к виду мертвого вампира. С этого дня будешь ежедневно сопровождать меня, наблюдая внимательно за всем, что я делаю. Я отчаялся надеяться, но вдруг эльфийская кровь все же возьмет вверх над твоей инфантильностью.
Мне оставалось только грустно вздохнуть. По крайней мере, он ничего не сказал про практическую сторону обучения.
С того дня потянулась череда убитых на моих глазах вампиров. Мы перебрались из Питтсбурга в соседний городок Нью Касл, и там все повторилось по тому же сценарию. Днем я выполняла свои обязанности по хозяйству: стирка, уборка, приготовление еды и чистка оружия, кропотливое изучение эльфийской мудрости, с одновременным оттачиванием сложного, совершенно не похожего на английский, эльфийского языка. По крайней мере, Тирон никогда не отказывался отвечать на мои вопросы, связанные с необходимостью уточнить ту или иную информацию из книги. Даже наоборот, с удовольствием пускался в пространные рассуждения, каждый раз стараясь вставить наиболее красочный пример из своей охотничьей практики, сводя все к тому, что гниющую язву человечества — вампиров необходимо стереть с лика земли. А вечером мы отправлялись на охоту.
Он выслеживал вампиров, устраивал облаву в местах их вылазок и убивал, каждый раз демонстрируя передо мной способы, возможности и варианты. Если бы не стойкое внутреннее противоречие и неприязнь, я бы, наверное, зауважала его.
Нельзя было не признать, что Тирон — настоящий профессионал своего дела.
Чаще нам попадались молодые и не очень мужчины, однажды — отвратительного вида грязная и дикая женщина. И, на удивление, со временем я поняла, что во многом Тирон оказался прав. С каждым днем мне становилось легче, сердце черствело, кошмары мучили все реже, и скорее в них присутствовал мой брат, нежели его жертвы.
День, когда мне все-таки пришлось взять в руки оружие, наступил неожиданно, хотя наивно было предполагать, что мне все время будет везти. Облава и охота были устроены как обычно. Мы следовали за хлыщеватым парнем лет тридцати, выбирая место вдалеке от любопытных взглядов и случайных свидетелей. Тирон всегда старался уничтожить вампира до того, как тот найдет жертву на ужин.
Конечно, убить вампира во время трапезы намного легче, как я узнала из одной его лекции, ведь ослепленные жаждой, они практически ничего не замечают вокруг себя, достаточно удара в спину, чтобы навсегда прервать трапезу кровопийцы. Но, в данном случае, встает выбор: дать вампиру время выпить досуха, пожертвовав человеком, или допустить раскрытие тайны о чудовищах, если укушенный останется в живых и поймет, что с ним произошло.
Рывок, вербена в лицо для отвлечения и кол в сердце — все это было мне знакомо и уже не вызвало особых эмоций. Пора было приступать к заметанию следа, однако из подворотни неожиданно выскочили еще двое вампиров, чего Тирон, очевидно, не учел.
Словно в замедленной съемке, я наблюдала, как из охотника мой брат превратился в жертву. С двух сторон они с рычанием и невероятной скоростью бросились на него. У меня перехватило дыхание, я не знала, смогу ли чем-либо помочь ему, да и успею ли? Однако в ту же секунду помощь нужна была уже мне самой. Размытой серой тенью на меня накинулся еще один вампир, на этот раз девушка. С утробным ревом она вцепилась в меня, легко повалив на землю.
Разумеется, силы были не равны. Ни о каком сопротивлении я и не помышляла, молясь только о том, чтобы все закончилось быстро. Острые клыки пропороли мою шею, задыхаясь, я почувствовала, как теплая кровь толчками вырывается из артерии. Но не прошло и пары секунд, как вампирша отпрянула, ослабив хватку и дико заверещала, а потом завалилась на бок, освободив мне движение. Не представляю, откуда у меня взялись силы, как мне под руку попался деревянный обломок обшивки стены, скорее всего, сработал инстинкт самосохранения, но, пнув скулящую и извивающуюся от нешуточной боли вампиршу, я с отчаянной яростью всадила деревяшку ей в грудь.
Она затихла, потемнела лицом и больше не шевелилась. Я рухнула рядом, сотрясаясь всем телом. Кажется, меня вырвало. Сколько я пролежала под звездным небом, сказать затрудняюсь. Потом я услышала шорохи, завоняло горящей плотью, но у меня не было ни сил, ни желания задумываться, что это значит. Я просто лежала, зажимая укус на шее рукой, и не шевелилась. Кто-то поднял меня на руки, я узнала куртку Тирона и закрыла глаза. Значит, победа вновь осталась за охотником. Сейчас это меня ни печалило и не радовало.
Дома, он уложил меня на кровать и ушел к себе, так ничего и не сказав.
Сном я забылась лишь под утро. Меня терзали тягостные мысли. Несмотря на то, что я много раз успела убедиться в существовании монстров, которые живут среди нас и убивают невинных людей, я не та, кто хотел бы посвятить свою жизнь борьбе с ними. Казалось бы, почувствовав на себе ужас их жертв, едва не погибнув, я должна была проникнуться ненавистью и злобой к этим диким и бессердечным кровопийцам. Но где-то на задворках сознания крутилась мысль, что этого мало, чтобы я с легкостью приняла решение стать подобием моего брата. Всех бесчинств злобных вампиров не хватит, чтобы я охотно взяла в руки кол. Но я ведь читала древние книги, и их не Тирон написал. В них говорилось, что для любого эльфа — это смысл всей жизни, что важнее ничего и быть не может, а я мечтала только о том, чтобы просто спокойно жить, желательно подальше от родного брата. Наверное, не зря он так сильно ненавидит меня.
На следующий день я обнаружила, что от укуса остался еле заметный след и нерешительно, опасаясь вновь разозлить, начала задавать Тирону вопросы.
Оказалось, наша кровь отравляет вампиров не хуже вербены. Естественная защитная реакция, как следствие того, что она явилась одним из составляющих компонентов в ритуале черной магии. Именно благодаря этому я и осталась жива. Молодая девушка-вампир не могла знать об этом, эльфы тщательно оберегали свои тайны. Это оказалось хорошей новостью. Плохой было то, что нас можно убить, как и простого человека, любым удобным способом. Конечно, я могу заживлять себе раны, но против сломанной шеи, например, я бессильна.
Еще одну новость он преподнес мне через два дня — вскоре мы опять снимемся с места и направимся в соседний штат. В Кливленде, штат Огайо, живет ведьма, знакомая еще нашей матери, которая, возможно, согласится обучить меня. Я так и не поняла, хотел ли Тирон действительно помочь мне развить способности, или ему не терпелось под благовидным предлогом от меня избавиться.
Эту новость я восприняла с огромным облегчением, хотя и пыталась это всячески скрыть. Ведь если я буду учиться, меня, возможно, освободят от этой ужасной охоты. А еще мне реже придется видеть мой главный кошмар и его образ жизни, совершенно не подходящий для меня. Каждый день я боялась, что он вновь заговорит о продолжении моих практических занятий. Но к моему величайшему удивлению, в Нью Касле наша охота закончилась.
До отъезда оставалось несколько недель, и Тирон ушел в загул. Признаться, я бы ни за что не поверила, что этот ледяной и жестокий человек умеет развлекаться. На картинках с египетскими фараонами мумии выглядели жизнерадостнее, чем мой брат. Но он умел, и еще как. Шумным и веселым девицам, побывавшим в нашем доме, я потеряла счет, иногда их было сразу двое, один раз даже трое. Я практически перестала выходить из своей комнаты, по ночам зажимая уши подушкой, чтобы не слышать их стоны, визг и заливистый хохот.
Побои тоже участились, так как у Тирона, видно, появилось слишком много свободного времени, и некуда было выплеснуть отрицательную энергию. Иногда он пропадал на целые сутки, и я могла хотя бы перевести дух и выспаться. В такие ночи я предавалась несбыточным, а от того, наверное, глупым мечтам о том, как могла бы сложиться моя жизнь, будь у меня нормальная семья, мама, папа, и старший брат, которого не нужно было бы ненавидеть, и который стал бы мне по-настоящему опорой и защитником, а не мучителем-садистом.