Трой остановился напротив, насмешливо глядя на меня:

— Этот зануда Квентин! Только его нам в родственники не хватало! У него же одни доллары в голове, а кроме цены на хлопок больше ничего не интересует. Полагаю, что и в тебе его привлекло в первую очередь наследство, которое эта семейка не желает упустить, а твои красивые глаза — лишь приятное к нему дополнение. Аластеры — высокомерные снобы, я всегда их терпеть не мог. Не понимаю, как твой отец вел с ними дела, да еще и на брак единственной дочери согласился. Мэри, я понимаю, что так тебя учили. Но неужели ты сама веришь в то, что говоришь? — хмыкнул он. — Ты хоть представляла, что тебя ожидает в подобном браке? Да ты умрешь от скуки раньше, чем найдешь в нем хоть какие-то достоинства! Зачем тебе нужна эта свадьба? Ты хочешь нарожать Квентину кучу маленьких Аластеров, быстро состариться и умереть? О такой жизни ты мечтала? В тебе же кровь Санторо! Неужели тебе не хочется путешествовать, посмотреть мир, побывать в больших городах? Подумай. Если ты не влюблена в него, к чему так торопиться? Был бы жив твой отец, за столько лет он вполне мог изменить свое мнение на этот счет, так что ссылаться на его волю просто несерьезно. Я понимаю, почему твой опекун поспешил воспользоваться своей властью. Но разве ты не хочешь быть свободной? Всего через год ты достигнешь совершеннолетия, и тогда сама сможешь распоряжаться не только своим наследством, но и своей судьбой.

Он выжидающе замолчал, пристально глядя на меня, очевидно не понимая, какую боль причиняет, снова заставляя чувствовать себя предавшей Марко. И где он был со своими советами, когда все дружно настаивали на необходимости выполнить родительскую волю? И о чем теперь вообще можно рассуждать, когда все уже решено? Не далее, как вчера, его старший брат толковал об обратном, угрожая монастырем, а теперь мне в душу вновь вносят смятение?!

И вдруг я, совершенно неожиданно для себя, начала рассказывать Трою о Марко и его рождественском подарке, о его обещании приехать за моим сердцем. И, конечно, о том, как я ждала его все эти годы. Я никогда прежде ни с кем этим не делилась, даже с Энни, даже Нэнси не рассказала, а тут никак не могла заставить себя замолчать, выворачивая душу перед тем, кого ненавидела и боялась сейчас больше всего на свете.

Трой больше не смеялся, он выслушал мою исповедь со всей серьезностью, только еще сильнее нахмурился, и глаза его заполыхали яростью:

— О да! Можешь не сомневаться, раз мой братец пообещал, он непременно вернется за твоим сердцем, только не так, как ты рассчитываешь, дурочка, — язвительно прокомментировал он. — Это вот этот его подарок ты носишь?

Он небрежно приподнял пальцем маленькое сердечко, которое виднелось в вырезе платья. Почему-то мне показалось, что Трой сейчас сорвет цепочку с моей шеи, и я судорожно сжала подвеску в руке, словно пытаясь ее защитить. И тут вдруг меня осенила страшная разгадка: «Те две девочки в пансионе, жестоко погибшие от рук маньяка, у них ведь тоже были прокушены шеи. Так это был Трой!»

Я непроизвольно отшатнулась, вновь погружаясь в пучину паники. «Значит, пока я танцевала на рождественском балу с красавцем Марко, его брат тоже находился неподалеку и развлекался по-своему!» — метались в голове безумные мысли.

— Кто ты, Трой?! — вырвалось у меня против воли.

Кузен удивленно посмотрел на меня:

— Разве ты еще не поняла, Мэри? Я вампир, — ответил он просто.

О чем он вообще говорит, что за бред? Да, вампир — убийца, пьющий ночью кровь. Но ведь их не существует, это же выдуманные существа из детских сказок, вроде гномов или эльфов. А он вот, стоит передо мной, вполне настоящий. Но и та кровь на его губах была не выдумкой моего воображения. Как бы ни казалось это глупым и одновременно отвратительным, приходилось поверить в новую страшную реальность. Наверное, в жизни все-таки существуют вещи, объяснить которые рационально не всегда возможно.

— Но как же так получилось? — я не могла это принять на веру, поэтому пыталась разобраться. — Ты мой кузен, твои братья — обычные люди, а Джиэнпэоло даже священник. Как же ты превратился в вампира? Тебя укусил другой кровопийца? Значит, и кучер тоже станет таким же?

— Не все так просто, Мэри, — пояснил Трой. — За него можешь не волноваться, он останется человеком. Но меня действительно обратил другой вампир, вернее, вампирша во время войны. Ей нужен был помощник, а обычный человек не справился бы с ее поручениями. Не скажу, что я этого очень хотел, но и не возражал особо, потому что быстро осознал все преимущества своего положения. Я могу очень многое из того, о чем обычный человек только мечтает, и я никогда не жалел о том, что случилось. Джиэнпэоло — да, наш братец-ханжа действительно обычный человек, а вот насчет Марко ты заблуждаешься. Твой сказочный принц такой же кровопийца, как и я, если не сказать больше.

«Да что же он такое рассказывает! Как он смеет наговаривать на своего брата!» — вознегодовала я, забыв в этот момент даже про страх перед Троем.

— Нет! — снова не удержалась я, — Этого не может быть, Марко не такой! Он ни за что бы на это не согласился! Не смей так о нем говорить, чудовище!

— Может, и не согласился бы, — не стал спорить кузен, пропустив мимо ушей мое оскорбление. — Но у него не оказалось выбора. Я нашел его в госпитале без сознания, умирающим от гангрены, едва успел. Он не дотянул бы до утра, а я не мог этого допустить, он же мой младший брат. Всего несколько капель моей крови, влитых ему в рот, и распухшее почерневшее тело приняло естественный здоровый вид. Не удивляйся, — обратил он внимание на мой изумленный взгляд. — Наша кровь обладает свойством почти моментально излечивать любые раны и болезни. Я не собирался принудительно обращать его. По крайней мере, хотел вначале рассказать обо всех преимуществах, как тебе сейчас, но, к сожалению, вмешался случай. Рядом с палаткой разорвался снаряд, и осколок пробил сердце Марко, он умер мгновенно. Тело брата я забрал, якобы похоронить, а к вечеру он очнулся уже вампиром. Но Марко упрямый и своевольный, весь в нашу мать пошел, внешне и характером. Он до сих пор мне простить не может, что не спросил его согласия, хотя сам прекрасно пользуется преимуществами нашей сущности, не отказывая себе ни в чем. В общем, всего о нем и его делах тебе знать незачем. Не для девичьих ушей эти мерзости, поверь. Одно скажу точно: это твое счастье, что меня прежде встретила, чем он за тобой вернулся. Боюсь, никакой Квентин бы тебя не уберег. Марко — вовсе не сказочный принц, каким ты его вообразила, он жестокий и хитрый мстительный упрямец, убийца, настоящее кровавое чудовище, ты оказалась бы очередной игрушкой в его руках. Он совсем не тот, кто тебе нужен, выброси из головы все, что ты о нем придумывала, забудь его, — настойчиво и строго потребовал кузен.

Я осознавала, что самое лучшее для меня — помалкивать, да и перебивать говорящего неприлично, однако, возмущение подобной напраслиной пересилило голос разума:

— Я не верю тебе, Трой! Ты лжешь! Это ты — чудовище, ты сломал брату жизнь, а теперь наговариваешь на него! Это ты жестокий убийца, а Марко веселый и добрый! — почти истерично выкрикнула я, забыв о воспитании, и тут же осеклась, взглянув в потемневшие от гнева глаза нависшего надо мной кузена.

— Да. Я убийца, — отчетливо проговорил он. — И поэтому советую думать, прежде чем бросать мне обвинения во лжи. Если бы ты для меня ничего не значила, после таких слов, я бы стер тебе память о нашей сегодняшней встрече и исчез из твоей жизни навсегда, но тогда мой брат действительно придет за тобой. Однако ты мне не чужая, из семьи нас осталось совсем немного, поэтому, полагаю, из гуманных соображений лучше убить тебя прямо сейчас.

Я вжалась в спинку кресла, не смея вздохнуть, уставившись на Троя, как кролик на удава, снова прощаясь с жизнью, а он продолжал пристально меня разглядывать, кажется, постепенно успокаиваясь и беря себя в руки. Наконец, его взгляд потеплел, и он заговорил уже более мягко и даже с воодушевлением: