Морган застыл, но не обернулся. Его люди отвели меня в мою комнату. Принц Малкольм скалился, пока я не скрылась за поворотом лестницы. Стражи заперли дверь за мной, шум брони показал, что пара стражей осталась у двери. Я топнула ногой и бросила пустой кружкой в дверь. Заперли как крысу!

Несмотря на удобство шелковых простыней и еду, что заполняла стол, я снова оказалась под замком в собственной спальне. Я колотила дверь кулаками, но стражи снаружи не отвечали мне. Я не знала, куда увели Падрэга, куда делся Ахерн. Из теней комнаты раздались тихие голоса:

— Ваша светлость, это вы?

— Ровена? Уна?

Мои служанки вышли из угла. Они побелели, увидев испорченное платье, поспешили к сундуку у моей кровати в поисках чистой одежды. Я сказала им успокоиться и сесть, налила нам напиток за столом.

— Хорошо, что вы обе целы, — сказала я, выдохнув с облегчением. — Давно вы в Кэрвенте?

— Несколько дней, миледи, — ответила Ровена. — Мы видели ваше прибытие во двор и слышали слова короля.

— Что случилось с мужчинами из Свободного Кантрефа, что были с вами? И где Ахерн?

— Стражи отвели воинов Свободного Кантрефа в подземелье, — ответила Уна. — Даже женщину-воина.

— И король не позволяет Ахерну охранять эту комнату, — ответила Уна. — Вряд ли он доверяет ему.

— Вы здесь тоже пленницы.

— Нет, миледи, — храбро улыбнулась Ровена. — Мы же с вами.

Попытки Ровены поднять мне настроение вызвали тень улыбки на моих губах. Она была такая хорошая. Я сморгнула слезы и не смогла больше ничего сказать. Слава небесам, обе девушки выжили в походе в лесу и при нападении саксов. Я боялась, что мы больше не встретимся.

Снаружи пошел сильный дождь, крупные капли стучали по каменному подоконнику. Ровена и Уна не с первой попытки смогли закрыть ставни от воющего ветра. Я задрожала и укуталась в шаль. Пришли первые зимние бури.

День превратился во тьму, но стражи не давали нам покинуть мою комнату. Они забрали у нас горшки и принесли свежую еду и вино, даже кадку горячей воды, чтобы я могла отмыться. Да, я должна была благодарить, но я холодно смотрела на стражей, оставляющих одеяла, пока они не заперли дверь снова. Вряд ли сэр Артаган и его люди хорошо проводили ночь в подземельях.

Жадно проглотив свою долю сыра и ветчины, я разделась для купания. Я забралась в деревянную кадку и выдохнула. Нежась в горячем паре, я погрузилась до шеи и на миг прикрыла глаза. От мутной воды моя кожа согрелась и порозовела. Ровена зависла надо мной с куском мыла между пальцами. Я скривилась от тяжести в груди.

— Моя грудь ощущается как два сжатых кулака.

— Слава Деве, — рассмеялась Ровена, коснувшись моей груди. — Вы выросли, миледи.

— Но в этом месяце у меня был цикл. Я же не могу… ты понимаешь.

— О, вы — поздний цветок. Но вы уже красивее, чем когда прибыли в Кэрвент. Ваша мама не говорила, во сколько лет она расцвела?

Я покачала головой, погружаясь глубже в горячую воду. Я очень мало знала о матери. Мои воспоминания о ней состояли из нескольких ярких улыбок и вечерних платьев, тепла коленей и нежной колыбельной. Я хотела бы не помнить так ярко ее последний день, кровь и крики среди саксонских кораблей у наших берегов. Кто знает, как переплелись бы наши жизни, если бы не пришли эти варвары. Мы могли ссориться или смеяться, быть близкими или отдаленными, но мать и дочь хотя бы получили бы шанс узнать, что они значили друг для друга.

Глядя на отражение моих мокрых волос и светлой кожи, я думала, сбудутся ли слова Ровена? Могла ли страшная, похожая на ворону девушка, как я, измениться, взрослея, и стать красивой, как была моя мама? Но у нее была не только внешность, а и ум, и голос, что потрясал меня даже в детстве. Отец кричал тогда меньше или потому, что мама держала его в узде, или потому что она ублажала его в спальне. Может, оба варианта. Мама оставила мне в подарок свои зеленые глаза и темные волосы, а теперь даже свою фигуру. Но как я могла стать королевой, достойной Старых племен? Как-то я должна была почитать ее память. Но было сложно править, когда никто не мог подать мне пример.

Той ночью мы с Ровеной и Уной снова уснули вместе, греясь, пока зимние ветра ударяли по стенам замка. Морган не пришел в мою постель в ту ночь и следующую.

Чтобы коротать время, я учила девушек играть в кельтские шахматы на доске, что дал не отец. Я старалась быть терпеливой с ними. Я постоянно проигрывала отцу, но с ними ощущала себя гением игры, побеждая раз за разом у двух новичков. Но они быстро учились, и вскоре мы весело состязались.

Порой они пытались развлечь меня сплетнями, которые приносили с едой служанки с кухни. Еще одна служанка была беременна. Было ясно без слов, что принц Малкольм не послушался брата и не оставил местных женщин в покое.

Уна поежилась. Воспоминания о встрече с Малкольмом все еще не оставляли ее. Она резко сменила тему, пока мы с Ровеной устроились за шахматной доской.

— Хотя бы саксов прогнали на зиму. Думаете, они приходили, чтобы схватить вас, моя королева?

— Как они могли такое задумать? — я пожала плечами, двигая фигурку королевы по доске. — Я прибыла в форт Дин за пару часов до атаки…

Мой голос оборвался раньше, чем я закончила фразу. Холод пробрался в тело. Откуда саксы могли за пару часов узнать, что я прибыла в форт Дин? Новости так быстро не долетели бы с всадником, и воины днями собирались бы, чтобы устроить осаду.

— Потрясающее совпадение, — добавила Ровена, пытаясь успокоить меня. — Но они не могли знать, что вы прибудете, да?

— Если только им не сообщил заранее шпион из Кэрвента, — серьезно ответила я.

Вот. Угроза предателя в наших рядах висела над нами незримым мечом. Мы в тишине сидели за доской и заканчивали игру.

Наверное, саксы пришли к форту Дин той ночью, чтобы грабить и убивать. Но могло ли просто совпасть, что я в это время была там? Совпадение было слишком удобным.

Мы не тушили огонь. Хотя я потела под толстыми покрывалами той ночью, я не могла отказаться от такой роскоши. После ночей под холодными ветрами, где защищал только плащ Артагана, я не могла согреться.

На третье утро плена я медленно встала, зная, что еще день мне предстоит ходить кругами по комнате. Даже слепая поняла бы, что Морган так наказывал меня за крик в зале, изолировал меня с моими фрейлинами, пока Артаган и его воины гнили в темнице. Я приоткрыла ставни, готовясь к ветру и холоду.

Вошел Падрэг с поклоном и стопкой книг под рукой. Стражи быстро закрыли за ним дверь, задвинули засов. Брат Падрэг вытер росу с лысеющего лба, посмотрел на меня.

— Снаружи так влажно, что можно выпускать рыбу. Я спал на скамье в часовне эти ночи по милости вашего мужа, который отказался выделить мне место в замке.

— Что? — воскликнула я. — Он не может так поступать! Вы же представитель церкви. Поверить не могу, что Морган может быть таким злобным.

Падрэг пожал плечами, смирившись с несправедливостью жизни. Я скривилась, привела его к огню, чтобы он согрел руки. Морган мог наказывать меня, но нельзя было поступать так с хорошей душой, заставляя священника жить как нищего. Я растирала его руки, каждый палец был холодным, как лед.

— Я рада вас видеть, — улыбнулась я. — Удивительно, что король позволил вам прийти. Он даже Ахерна не пускает сторожить мою дверь.

Падрэг удивительно криво улыбнулся.

— Как и многие короли, он думает, что священник, как я, безвреден. Мало он знает.

Он опустил шесть книг на стол со стуком, и Уна с Ровеной проснулись от этого звука. Настоятель провел пальцами по обложке, широко улыбаясь. Он явно что-то задумал.

— Вот, — он указал пальцем на открытую страницу. — Нам нужно многое пройти сегодня, так что мы начнем с этого.

Я вскинула брови.

— Вы пришли провести урок латыни перед завтраком?

— У нас появился шанс. Вы в плену, но мы должны превратить недостатки в достоинства. Начнем с исцеления. У меня есть копии Гиппократа, греческого врача, ирландской целительницы святой Бриджит и уэльского шамана Тализина.