Но каждое утро он снова выходил из дома, чтобы зарисовать еще один момент, золотой осени. На самом деле, художнику было очень грустно, и среди эпизодов жизни, он словно в мозаике искал тот единственный. Который объяснил бы его тоску, по этому дождю и ветру, по листьям и лужам, по всему тому, что так не любят многие прохожие. Иногда ему казалось, что вот, вот, и он поймает за призрачный хвост свою грусть, и узнает у неё причину появления. Но дни шли, Осень неотложно ползла к своему окончанию. И уже чувствовался легкий морозец по утрам, а лужи были подернуты тонким льдом первых холодов. И все так же невнятно было на душе. И тогда, он начал писать. Не просто делать зарисовки штрихом, угольком или огрызком карандаша. А именно писать. Он потратил все свои деньги на краски и кисти. И конечно на холст, и начал творить. Теперь он почти не выходил на улицу, разве что лишь за тем чтобы купить немного еды, и вновь погружался в многоцветье красок. Хотя многоцветье, это слишком сказано. В его работе конечно же преобладали желтые, рыжие, золотые и красные тона. И еще. Коричневый и серый, именно такими стали стены невиданного замка, который вдруг стал проступать под легким прикосновеньем кисти, замок стоял на окраине леса, и вся пестрая грусть деревьев, будто отражалось от его стен и уносилась в небеса, к серым тучам и легким лучам позднего солнца. А за окнами все больше и больше захватывала власть белоснежная зима.

И вот, в тот день когда маленький балкончик совсем замело снегом, картина была окончена. И на полотне наконец то появилось... окно, да, да. Именно окно и вот за ним уже можно было рассмотреть все то, что описывалось раньше, лес, замок, небо. Поскольку холст был небольшим, то и окошко вышло так себе, скромным, но это не смутило Художника, он совсем занавесил шторы и повесив нарисованное окно на стену, просидел возле него весь день, внимательно разглядывая каждый листик на дереве, каждый кирпичик в стене замка, и вот, когда последние лучи солнца, попытались прорваться через опущенные шторы и слегка коснулись картины, на ней будто что-то изменилось. Словно легкая рябь прошла по творению Художника. И вот. Еще невидимый ветер пробежал по верхушкам нарисованных деревьев, срывая с них листву и унося на своих крыльях. А в небо среди хмурых туч взлетел дракон, а за ним еще одни и еще. И вот уже целая стая драконов кружится среди высоких шпилей на башнях замка. Художнику стало казаться что он уснул и видит чудесный сон. Но вот порыв ветра распахнул створки нарисованного окна, и ворвался в комнату принеся с собой аромат осени и горсть золотых листьев. И Художник, подобрав их, долго не мог в это поверить. Он прижимал листья к груди, перебирал их, бережно складывал на коленях. А ветер все дул и дул в открытое окно, в окно которое вело в другой мир, в мир волшебства и фантазий. И Художник вдруг понял, куда лежит его дорога, и грусть отступила перед натиском волшебной осени. А художник, открыв по шире окно, махнул на прощанье своей комнате и всем незаконченным работам в ней и нырнул в нарисованное окно, в тот мир, в который стремилась его душа, в замок в такт, с которым билось его сердце. В Замок Осенних Ветров.

В комнате воцарилась тишина. За окном спускались сумерки, укрывая собой, взбудораженный за день мир. Профессор встал и зажег верхний свет.

Голос Перуна нарушил тишину

- И с тех пор вы больше не рисовали?

- Я уже говорил, что когда понял, что лучше не нарисую, то перестал. В общем то вот и вся история, так что вы понимаете, что я не могу вам помочь, поэтому можете идти.

- Ну уж нет. Вы должны помочь, потому что Охотник похитил Дракона. И потому, что Дракон мой друг, и я совсем ни хочу, чтоб его не стало! – Голос Рыцаря звенел как меч.

- Ну какие же настырные дети пошли! Ты же ни разу не был в Замке? С чего ты решил, что Замок тебя примет!?

- Я уверен, уверен потому, что стремлюсь помочь другу.

- А вы? Ты мальчик! Ты ведь не Рыцарь ты в это играешь, а вы сударыня, как я понял и вовсе только сегодня узнали обо всем этом, и думаю еще не вполне поверили в происходящие. Куда же вы собираетесь такой компанией?!

- Профессор вы правы в одном, мы собираемся, поэтому просто, покажите дорогу, Рыцарь подошел к двери.

- Ну что ж, пойдемте со мной.

Они вновь вышли в коридор и переместились в самый его конец, тут старый учитель. Достал ключ и открыл дверь. В комнате, было темно. «По-видимому, у него везде задернуты шторы». Подумал рыцарь, но ничего говорить не стал.

Пошарив рукой по стене, профессор нашел наконец то включатель, и неяркий свет залил комнату.

- Входите и выбирайте свою картину. Вы уж извините на дверь меня никогда не хватало, так на окна, а чаще и вовсе на форточки.

- Спасибо нам и форточки хватит. –поблагодарил Художника Рыцарь.

- Тогда вперед.

Вся комната была заставлена полотнами некоторые были задернуты тканью, некоторые укрыты пылью, иные казалось только, что коснулась рука мастера. И все это были живые окна в другой мир.

- Сударь, а у вас есть окно туда, куда охотник уносит жертвы?

- Кажется где-то было. Помогите-ка мне мальчики.

Через некоторое время на свет была извлечена картина, в грубо сколоченной раме, за которой виднелось темное небо, и все.

- Это что? Малевич?

- Нет. Это я. Так что, если вы уверены, что ваш друг там. Вам туда.

Рыцарь серьезно осмотрел и картину

- Нам туда, я первый и вдруг прыгнул в холст. Позднее он и сам не мог объяснить откуда взялась эта уверенность что, шагнув он не порвет полотно, а попадет в другой мир, но было именно так.

Когда Рыцарь исчез за рамкой и не вывалился с другой стороны, Ника и Перун немного опешили. Одно дело думать о чудесах и другое видеть!

- Кто следующий? - поинтересовался Художник.

- Я. - и Ника, прикрыв глаза двинулась вперед и точно также картина приняла её. Перун не задумываясь двинулся следом, но его рука просо уперлась в рисунок Как он не старался скользнуть туда, за грань, не получалось.

- Профессор! Как же так! Они меня там ждут!

- Нечем не могу помочь мальчик, по-видимому, это не твой мир, или не твоя картина.

- Но как же мне теперь!? Он чуть не плакал.

- Ни знаю, мальчик не всем дана способность передвигаться между мирами. Пойдем, лучше чай попьем.

Старый профессор с искренним сожалением смотрел на своего неожиданного гостя, а тот просто не мог найти себе места.

- Профессор! Ну вы ведь художник вы должны помочь, а вдруг их там всех.

- Ну тише молодой человек, тише. Если бы я мог вам чем-то помочь, я бы помог. Но поймите же вы, это как врожденный талант или он есть, или его нет. Ваши друзья, даже моя неверующая студентка, легко шагнули в другой мир, а вас, увы не пустило. Значит вы просто не можете туда попасть.

- Но почему Ника смогла, а я нет?! Я ведь, я же больше в это верю, чем она!

- Одной веры мало, -старик вздохнул, - нужно еще желать и знать чего именно ты желаешь.

- Ну так я знаю! Перун так и подпрыгивал на месте, я желаю помочь друзьям!

- А ты не думал что лучшей помощью это было бы не мешать им?

- Да нет, что вы! Я не может быть.

- Все может друг мой, но чтобы тебе не было так грустно и одиноко сидеть тут со мной, старым занудой кое что я пожалуй мог бы сделать, хотя я так давно не рисовал. Но у меня где-то сохранились краски. Знаешь ли зачастую люди помнят о тебе такое что ты и сам о себе забыл вот в прошлом году мне их на юбилей и подарили. Мол выйдите на пенсию и снова начнете творить. ТЫ пока пей чай, а я вернусь.

Профессор ушел куда-то в тишину квартиры, а Перуну ничего не оставалось как сидеть на кухне и пить чай.Кружка опустела, а хозяина все еще не было, тогда Перун занялся самообслуживанием, он подошел к плите потрогал чайник, но тот увы уже остыл. Дело житейское зажег спичку поставил чайник, но спичек рядом не было. Тогда Перун просто повернул ручку конфорки и пошел газ. Сначала он напугался что сейчас как рванет, но газ тут же покорно вспыхнул и заплясал синеватым пламенем. В этот момент на кухню вернулся профессор с коробкой красок, кистью и бумагой в руках. Пока он раскладывал это на столе, Перун мыл посуду.