Глава седьмая
Пыль войны на траках…
За много километров, от Понырей, на секретном, немецком испытательном полигоне, ни минуты не переставая мыслить о побеге, трудились Артем с Олегом. Они по очереди залезали в танк, и старались в бинокуляр, высмотреть возможные пути прорыва. Ночью им разрешили поспать, а с утра, ополоснуться. И Артему стало ясно — почему многие солдаты предают Родину? Просто меняют ее на еще один день жизни, улучшенную и удвоенную пайку, и условия, похожие на человеческие. Им предпочтительнее стать халуями, фашистскими прихвостнями, чем гнить как скотам, или стать под пулю.
Работа продвигалась, двигатель они уже почти что, перебрали. Форсунки, и топливную систему продули, многие механизмы перепроверили. Близился час выбора, тем более что гауптманн постоянно наведывался посмотреть — как продвигаются работы. И танкистам пришлось, приступить к сборке, всех разобранных агрегатов. За это время, они смогли убедиться, что прорваться к воротам прямо из мастерских не получится. Немцы видимо предусмотрели такую их попытку — выставили и противотанковые «ежи», и многие проезды перекрыли танками с уже повернутыми башнями, даже пару пушек установили в удобные места. Получалась одна единственная попытка — рвануть с полигона.
Усилить танк, они никак не могли, могли только отрегулировать некоторые узлы, чтобы тот не глох, и сразу заводился. Боеприпасы, ни к пушке, ни к пулеметам тоже было не достать, если они где-то и были, то надежно охранялись, и вдвоем достать, хоть парочку снарядов и магазинов, было невозможно. Конечно дерзкие идеи витали в головах, но для того чтобы их воплотить нужна была разведка, отвлекающий маневр, и хоть какое-то оружие, но на это все не было времени и помощников. Поэтому парни, просто продолжали сборку, и к утру 10 июля, танк был готов. Два танкиста были готовы идти на нелепый риск, иного выходу у них не было — все равно они подставлялись под огонь пушек, и на этот раз могли не выжить.
— Ви есть, хорошо потрудиться — как из-под земли появился гауптманн — скоро вы это сами проверять. За это вам небольшой поощрений — ви кушать плотный завтрак.
Как ни странно, им действительно принесли миски с овсяной кашей, где лежало по половинке яйца, и кусочку хлеба, а также две кружки остывшего чая.
— Это чтобы мы — голодными не подохли? — Спросил Олег. — Или есть еще планы на наш счет?
— Не знаю — ответил Тема — может, надеются из нас смертников сделать…
— Это как?
— Посадят в танк, и под прицелом погонят на советские позиции, путь прокладывать. Или на минные поля…
— А хрен им…
— Спокойно, не спались раньше времени. Они ничего не должны заподозрить…
Они поели, опустошили кружки, и посмотрели на открывающих ворота эсэсовцев. В чем-то парням все еще везло — немцы не проверили количество топлива, Далее, танкистам разъяснили их задачу, и разлучили.
— Ну все, удачи нам. Ни пуха, ни пера. — Бросил Олег вслед Артему.
— К черту. Делаем, как обговаривали.
Артема повели наружу, затем провели на площадку, где наизготовку стояла одна единственная, семьдесят шестая «тридцатьчетверка». Машина из новых, недавно выпущенная, и еще не выработавшая свой ресурс. Просто видимо во время боя, снаряд попал в нее, не повредив серьезно, и не воспламенив. Такое бывало, и в таких случаях экипаж был обязан все равно вести бой. Может, так и было…
Артему указали на танк, он не спеша полез внутрь, при этом любуясь небом, и втягивая ноздрями теплый воздух. Напоследок кидая взгляды на ограждения — прорвался бы Олег. Тут послышался рев двигателя, и лязганье — на старт, выдвинулся лейтенант.
— Понеслась душа в рай — бросил Тема, и нырнул в люк.
Он сел на свое сиденье, запустил мотор, и начал впервые в жизни читать «Отче Наш» — знал молитву, еще от прабабушки. Впереди изрытая воронками земля, наезженные гусеницами проезды, а за этим участком — батарея, состоящая из шести разных пушек. По краям этого поля, с каждой стороны по «тигру» — основная страховка, на случай чего-то непредвиденного. В общем, шансов не оставили. Станешь — изрешетят, попробуешь выскочить — расстреляют, только движение по намеченному пути — отсрочка неминуемой гибели.
Танки тронулись, Олег идет справа, Артем сразу немного забирает влево — ему отвлекать. Но для начала нужно хоть немного усыпить бдительность. Внушить фашистам, что те, как на игре, как в тире — наводи да стреляй, ответа не будет. Беспокоиться не о чем, все под контролем. Пусть расчеты соревнуются в ловкости, и меткости, пусть тянут с командой их командиры…
Первый десяток метров, второй, начинается испытание выдержки и нервов. Хочется пустить танк в маневр, начать идти зигзагами, увеличить скорость, или вообще врубить заднюю передачу. Растягиваются секунды, сердце начинает биться чаще, все больше хочется отвернуть, но руки скованные железной волей, ведут машину ровно. Артем и Олег не знают, но в их судьбы вплетается новый фактор — в небо поднялись эскадрилии советской авиации, и цели у них разные — от поддержки наземных войск, до точечных бомбометаний. Время начинает свой собственный отсчет, и он местами может расходиться с тем, по которому живут люди.
Двигаются два танка, у них свои сердца-моторы, кожа-броня, гусеницы-ноги, и свой боевой дух — невидимая аура. И, наверное, как у всех механизмов, свое машинное везение.
— Foer! — Звучит отрывистая команда на другой стороне поля.
Стремителен полет смертоносной болванки, вот она втыкается в броню, но может покатость той, и определенным образом сваренные края, спасут? Так и есть, от этого момента исчисление времени идет по-другому. Не миг между прошлым и будущим называется жизнь, а промежуток между попаданиями. Рации в машине нет, действия не скорректировать, да и как это возможно без остановки танка, и перебирания на место стрелка? Потому сейчас каждый сам за себя, в уме только детали наспех придуманного плана.
Время словно растягивается, и сжимается одновременно. Полная сосредоточенность, мгновенная реакция на изменения ситуации, в какой-то мере — предугадывание. Артем добавил скорости, воткнул следующую передачу, потянул рычаг, вдавил педаль — пришло время, идти зигзагом. Подобный маневр начал и Олег. Это раззадорило фашистов, — цеди, которые не тупо ползут на тебя, а пытаются уйти с прицела — интереснее. Пушки бьют с периодической настойчивостью, в цель летят снаряды, попадания отзываются противным звуком. Как и рикошет, но его слышать предпочтительнее.
— Звяк! Вибрирующее бзнь!
Это не так страшно. Вот пробивание, от которого вздрагивает весь танк, это угнетает. Мысль одна — хоть бы не стреляли по отделению управления и двигатель. Попадание в моторное, заглушит двигатель, и это на поле боя, подарило бы драгоценные секунды на спасение, но не здесь. Здесь он должен работать безотказно. Башня сейчас пустая, в ней нет ничего взрывоопасного — пусть дырявят ее. Дополнительные баки пусты, боеукладки нет, значит, шансов проскочить немного больше.
Нужно внимательно наблюдать, и отмечать в уме — какая пушка выстрелила только что, отсчитывать секунды, и делать резкий маневр в сторону. Максимально лавируя наращивать скорость, и не забывать постепенно, сдвигаться к краю полигона. Еще главное успевать, не подставлять борта, а то песенка будет спета — кто-то да не утерпит — лупонут в бок, хоть им такой выстрел и не интересен.
Артем начал забирать влево, стараясь уйти за пределы поворотов стволов, тоже начал делать и Олег, только он двигался вправо. О борта постоянно, что дзынькало, в башню попал уже второй снаряд. Дула «тигров», начали поворачиваться, вслед за пронесшимися «тридцатьчетверкой», и ее собратом. Выстрелы, одно попадание другое, танк словно получает нокаут, пробоины в башне, в районе отсутствующего пулемета стрелка, но моторный отсек не задет. Впереди уже маячат вешки и флажки — линия, за которую нельзя. Полоса, до которой не подпустят — откроют массовый огонь со всех стволов.