Сейчас завариваю для него чай с малиной, а то простудится ещё, но пока не перестанет стучать зубами, разговора не получится.

— Согревайся быстрей, Тошка скоро проснется, а мы так и не поговорили. Что за манера запивать неудачи алкоголем? Я могла понять тогда, ты впервые столкнулся с нашей действительностью, но сейчас-то уже опыт падения имеется, и причины известны, так зачем усугублять ситуацию водкой?

— Надя, прости, — тихо говорит он, — я опять тебя подвёл и Алину подвёл.

— Ещё можно исправить ситуацию, а Алина не чета мой родительнице и не убежит в случае неудачи. Рассказывай, кто собирается отжать у тебя бизнес, и стоит ли за него держатся?

— Сейчас уже думаю, что не стоит, только за копейки продавать не хочется.

— Подробнее!

— Мои автомастерские хотят снести и сделать платную стоянку. Этот район решили застраивать домами с улучшенной планировкой.

— Это понятно. А теперь расскажи, кто и за какую цену тебе предлагает продать мастерские?

— Некая фирма, у меня от них письмо есть, официально предлагают продать. Цену обозначили чётко, торг неуместен, а это половина цены, не считая того, сколько я вложил в эти мастерские, — папа сник.

— А что говорит твоя крыша? Только не делай такие большие глаза, я не вчера на свет появилась и знаю, что крыша есть у всех бизнесменов.

— Крыша предложила продать, они за меня вступаться не будут, мол, выгоды от моего бизнеса мизер.

— Значит, испугались, — я поставила перед папой чай с малиной. — Пей и неси мне письмо, очень хочется на него взглянуть.

Глава 4

Надежда.

Когда три дня спустя в разгар рабочего дня я появилась в ателье Валентины, моей бывшей напарницы по шабашкам, она округлила глаза, потом закрыла дверь и указала мне на стул.

— У тебя «крыша» адекватная или отморозки? — без предисловий начала я.

Глаза Валентины стали ещё больше, но она кивнула головой, только я не поняла, на какой вопрос женщина ответила утвердительно.

— Адекватная? — уточнила я, ещё один кивок. — Можешь устроить с ней встречу? — ещё один кивок, Валентина подходит к телефону и снимает трубку.

К разговору я не прислушивалась, думала, куда я лезу. Но отец от стресса может натворить дел, Алину жалко, прекрасная женщина, Олег ещё ребёнок, да и Тошка мой только жить начал. Нет, мы, конечно, выкарабкаемся, в этом я не сомневалась, но чего нам это будет стоить? А вот об этом даже думать не хочется. Если случится самое плохое, нам с Алиной будет тяжело тащить всех на себе. Понятно, что отцу бизнес нужно продать, пока предлагают хоть какую-то цену. Об этом мы договорились, потом обсудили всё на семейном совете, даже Олегу сообщили. А что? Пусть знает, в каком мы сейчас положении. Вот только хотелось знать: останемся мы живы после этой продажи, или нам деньги только покажут перед смертью? Нет, годы бандитов- беспредельщиков вроде как прошли, но почему-то бизнесмены всё равно умирают, и большинство — не своей смертью, да и страх остался. Нас так напугали за годы дикого капитализма, что до сих пор, смотря новости, вздрагиваем.

— Тебя ждут вот по этому адресу, — Валентина протягивает мне небольшой листок. — Он пока дома, но сама понимаешь, кто я такая, чтобы передо мной отчитываться, так что лучше поторопиться, пока мужчина готов встретиться. Ты его удивила. Обычно «крышу» не ищут, она сама приходит в самый ненужный момент.

Улица, записанная на бумаге, довольно далеко, но если сократить дворами, потом на автобусе (конечно, если он не задержится на линии), то за полчаса доберусь.

— Спасибо, — говорю я, вставая, — но если что, знай, ты лучшая напарница.

— Не придумывай себе страшилок, Андрей Павлович с женщинами не воюет.

— Зато обдирает их, видимо, чтобы деньги на ерунду не потратили.

— А вот этого ему говорить не следует, — строго отвечает Валентина.

— Плавали, знаем, — отвечаю я и бегу к выходу в путь к светлому, или не совсем, будущему.

И на что я подписалась? Пока не попробую, не узнаю.

У подъезда я была через двадцать пять минут: и автобус пришёл вовремя, и во дворах, по которым я сокращала путь, ни грязи, ни луж не было. Видимо, мне было суждено встретиться с этим бандитом. Только до самого подъезда его дома я не понимала, зачем иду. Мне нужна была информация, и кроме бандитов её никто не мог предоставить. Но зачем я к ним пошла сама в лапы? Мало мне было неспокойной юности и училища, где все с неоднозначным прошлым, так я сейчас добровольно возвращаюсь в прошлое. Одно успокаивало, всё это я делаю для своей семьи, очень хочется дожить до старости, увидеть, как Тошка вырастет, смотреть, как папа и Алина счастливы, Олежка по жизни пойдёт…

Дверь открыл высокий бритый браток, модный в этом сезоне охранник, который одним своим видом вызывает у врагов недержание.

— Ты Надя? — хрипло спросил он.

— Паспорт показать, или так поверишь?

— Ещё и хохмит, — ухмыльнулся он. — Совсем не понимаешь, к кому пришла?

— А вот это я прекрасно понимаю. Веди, страж, к боссу.

Меня привели на кухню, мужчина лет сорока пяти с многоговорящими татуировками на руках, в простой растянутой футболке и вытянутых на коленях тренировочных штанах окинул меня понимающим взглядом и кивнул головой на стул напротив него.

— Надежда, значит, — сказал он, улыбаясь. — Я думал, ты старше, хотя взгляд твой возрасту не соответствует. Ну, не будем время терять, говори, зачем пришла?

Я достала из сумки письмо, где отцу предлагали продать автомастерские, и положила на стол.

— Хотелось бы знать, будем ли мы жить после продажи?

— И только?

— Ну, ещё хотелось бы иметь ноги, руки и светлую голову, а остальное только от нас будет зависеть.

— А что так? Нет надежды на справедливость государства?

— Ну, я верю, что оно справедливое, только к нашей семье это не относится.

— Нельзя себя недооценивать.

— А переоценивать опасно.

Мужчина усмехнулся и встал:

— Я пойду, пару звонков сделаю, ещё чаю хочется попить, да и время обеденное.

Мужчина, вернее, Андрей Павлович удалился из кухни, оставив в дверях своего стража, который, прищурившись, смотрел на меня.

Чаю, значит, время обеденное… Намёк понятен. Сняв куртку и засучив рукава, я полезла в огромный холодильник и начала выкладывать оттуда продукты. Шикарный обед из трёх блюд не обещаю, но на скорую руку что-нибудь соображу, судя по его татуировкам, он мужчина непривередливый, будет рад и простой пище. Браток смотрел на меня огромными глазами, от моей наглости он впал в ступор и очнулся, только когда я спросила, на него рассчитывать или он отдельно питается.

— Босс — мужчина простой без закидонов, так что и на меня готовь, — ответил он и сел на табуретку около двери.

Когда босс вернулся, я накрывала на стол. Салат готов, пышный омлет с колбасой и сыром доходил на сковородке, ещё я нарезала два вида хлеба, несколько видов копчёного мяса и сало, солёной рыбы, всё, что нашла в холодильнике, хотя там выбор богатый, вот только в основном для быстрого перекуса.

— Хозяйственная, — Андрей Павлович прищурился, — колония для малолетних?

— Спецучилище, почти четыре года.

— Догадался, когда ты пришла. Девочка-ромашка, не побывавшая в одном из таких заведений, не сунулась бы сюда ни за какие коврижки.

Разложив омлет по тарелкам и заварив чай, я села за стол, охранник сел рядом и облизнулся.

— Пользуйся, пока девушка не ушла, — засмеялся Андрей Павлович. — Я свою хозяйку неделю назад выгнал, с тех пор питаемся только бутербродами да по кафешкам ходим, а хочется домашней еды.

— Хозяйка претензий много предъявляла?

— В последнее время краёв не видела, ну, я и наказал, чтобы не нарывалась.

— Знакомая ситуация.

Мы приступили к обеду, босс медленно пережёвывал пищу и чуть ли не мурлыкал. И это от простого омлета с колбасой! Наголодался мужчина, и не только за неделю без хозяйки, домашней еды в жизни ел меньше, чем казённой баланды.