— Паника? Угроза прорыва плотины?

— Вроде того. Так мы и не узнали, насколько всё серьёзно было. Но вода хлестала по ненормальному, это понятно было. Слухи, естественно, расползлись. Тем более, у них там такие штуковины есть — переносные телефоны. Никаких проводов, маленькая коробочка. Из любой точки разговаривают с другим человеком. В таких условиях вести быстро разносятся, попробуй, панику обуздай.

Таня не сильно заинтересовалась россказнями, слушала спокойно, будто внимательно, но, в то же время, постоянно ассоциируя слова Ивана со своими мыслями.

— Беспорядок у них, Таньк, понимаешь! И Володя это косвенно подтвердил. А чего нам там ещё один водитель рассказал — уму не постижимо! Они, знаешь, куда в отпуск «гоняют»?

— Куда же?

— В Таиланд! Да-да, им теперь юго-восточная Азия ближе, чем наши курорты! Хотя, постой, может, они уже и не наши вовсе. Это я не уточнил, а из учебника того, ну, того… не помню, как там было сказано. Чего там отвалилось, то ли Батуми, то ли Крым? А чего там про Таиланд рассказывал, и вспоминать не хочется. Кстати, думаю, Володя в курсе. Надо будет как-нибудь с ним поговорить, он много чего интересного поведает, думаю.

— А чего, думаешь, он надолго тут?

— Да кто ж знает? Заряд такой был, что если даже застрянет тут, то и нестрашно, нечего, мол, ему в том мире терять. Гол, как сокол. Жизнь неустроенная, всё ему не нравится. И, вообще, неизвестно ещё, сможем ли мы его туда вернуть.

— Как это так?! Ведь ему тут всё чужое! Он, как Сёмка будет!

— Смотри-ка! А то «наглый тип», — подмигнул подруге Иван. — Забеспокоилась. Ну, вот так — под его ответственность же, не тащили мы его сюда. Хотя и нельзя сказать, что он десять раз подумал. Мы как раз переход делали, когда эти мерзавцы нас настигли почти. А его с нами видели. Тут уж не до раздумий было. Шагнул за нами, и привет! Тут теперь. Но ты ж видела, он соколом пока ходит. Нравится ему тут. Может, чем чёрт не шутит, захочет насовсем у нас остаться.

— Вы, мальчики, конечно, умные шибко. Но оторванные от жизни совсем. Как остаться? Он чего умеет? А документы у него есть? Его ж в тюрьму могут посадить!

Иван почесал маковку.

— Гм, придумаем, чего-нибудь. Мне кажется, это не проблема.

— Я поражаюсь, конечно, насколько вы авантюристы! Вроде здоровые лбы, а всё мальчишество играет. Володя, так, вообще, взрослый, по-моему?

— Лет двадцать пять, что ли.

— Вот-вот. А туда же — игрунькается всё!

— Тань, ну чего ты разошлась? Чего ж не рисковать? Не делать порывистых движений? Без этого никакого прогресса и не будет! На печи лежать всё время? Ладно, у нас партия есть, комсомол, старшие товарищи, подскажут, направят. Но у Володи? У них там бардак с этим! Вот он и мыкается, тыркается, ищет выход. А тут мы подвернулись.

— Ну, ладно, он. Их жизнь там мне неизвестна. Возможно, что там капут полный. Но вас кто туда тащил?

— А тут заноза эта детская вновь задёргала. Про будущее наше, оказывается, несветлое совсем. Вроде тошно там, не для нас там. Но ведь тянет. И знаешь, что? Видимо, есть шанс всё изменить, найти точку, с которой всё пошло? не так.

— Какую ещё точку?

— Такую! Ведь в истории любой цивилизации, человечества, планеты даже — вагон таких узлов… Знаешь, в географии есть термин такой — бифуркация?

— Нет, в географии не знаю.

— А так слышала, что ли?

— Нет, и так не слышала! Вот ведь зануда! Будешь говорить, что это значит, или мне уже пора идти? — вдруг вспылила Таня. Хотя никуда она идти не собиралась. Она бы так всю ночь тут просидела.

— О, распыхтелась-то как! В общем, бифуркация — когда река разделилась на рукава, течёт дальше. Только не просто остров получился. Воды этих рукавов, считай, больше не сходятся. Один в один речной бассейн утёк, другой в другой. Если где и встретятся, то в океане каком-нибудь или море.

— Чего-то я не очень поняла. Не знаток я твоей географии.

— Ну, вот смотри. То, что Днепр, Волга, Западная Двина почти из одной точки начинаются, ты знаешь?

— Знаю. Но не так, чтобы прямо из одной.

— Нет, конечно. Это я в масштабах континента сказал. Таким образом, вот если бы тёк себе ручеёк, речонка, скажем, небольшая на Валдайской возвышенности. А тут холмик, а с двух сторон одинаковые долины. Речонка пополам и вокруг холмика. А там ещё один холмик, а там ещё и вот уже цельная гряда разделила рукава. И покатились воды с одной стороны, скажем, в Волгу, а с другой в Западную Двину. И привет, никогда больше не встретятся.

— Поняла. Так и чего?

— Ну, то, что не встретятся — нам не очень важно. А вот то, как раздвоилось — важно. Есть щепка, несёт её по течению. Чуть ближе к правому берегу — в Волгу поехала, чуть ближе к левому, в Западную Двину.

— Понятно про щепку. Ты то загадками, то разжёвываешь, что аж тошно от подробностей.

— Это я так, для лучшего понимания, — нисколько не обиделся Иван. Он раздухарился от объяснений, оживлённо махал руками, довольный своей аналогией. — Вот я и сравниваю с историей. Вдруг распутье какое случается серьёзное, поворот какой крутой, яма ли, или косогор — и достаточно ерунды какой-нибудь мельчайшей, чтобы столкнуть в ту, или иную сторону.

— Так и чего? Ты вот думаешь, что всё это такое другое будущее (в сравнении с тем, что мы сейчас представляем, даже, можно сказать, строим) оно из-за ерунды приключилось? Ха! Ванюш, я так думаю, что его как раз и долго строили, а не шли-шли к коммунизму, а тут, раз, и полицаи возникли.

— Да! Я тоже думаю, что всё там неспроста приключилось. Поворот, хоть и резкий, но явно не с бухты-барахты. И то, что слышали от местных, от Володи, в том числе, подтверждает это. Но. Но также есть и надежда, что тут у нас собака всё-таки и порылась. Есть этот топор войны зарытый, который вынули зазря. Вот этот момент бы и перехватить и пресечь!

— Фантазёр ты, Ваня! — махнула рукой Таня.

— Может и фантазёр. Только про будущее — это тоже фантазия. Только настоящая — это ты сама знаешь. Коли мы туда шагать можем, то, значит, и повернуть тоже должны.

Дверь, скрипнув, открылась.

— О, а она тут, — Андрей, занеся ночные запахи тайги, прошёл к своей койке. Следом прошелестел Володя. Он был уже не так бодр. То ли сказалась усталость, то ли наелся досыта впечатлениями. Но при виде Татьяны, он приободрился, расправил плечи.

— Здравствуйте, Таня! А я вас ищу.

— Здравствуйте ещё раз. А чего это вы меня ищете?

— Ну, как же! Девушку с такими глазами нужно искать постоянно, — Володя нагловато-неуклюже начал флиртовать. Таня даже фыркнула.

— Знаете, что, Володя? Глаза, глазами, а вы всё же бы тут сначала освоились, прежде, чем за девушками бегать. Я пойду, поздно уже.

Володя не сводил восхищённых глаз. Отпор он пропустил мимо ушей.

— Да где же поздно? Время, самое, что ни на есть, детское.

Иван с интересом наблюдал за поединком. Он уже не раз был свидетелем, как Татьяна отваживала ухажёров. И всё равно это было забавно. И, конечно, льстило его самолюбию. Ведь он знал, конечно, знал, почему и ради кого она даёт постоянный отворот. Иван, наверное, и сам не подозревал, каким ударом для него стало бы другое поведение Татьяны. Если бы она не отказала в ухаживаниях, Иван сразу сбросил бы свою спесь. Татьяна интуицией женщины это прекрасно осознавала, но не хотела применять запрещённых приёмов.

— Я не знаю, детское там оно или взрослое, а мне спать пора, — Таня поднялась, собираясь на выход.

— Татьяна, ну… ну, давайте, хоть на звёзды посмотрим? — не унимался Володя. «А он, похоже, дамский угодник. Не всё он про себя рассказал, похоже. Надо посправшивать его в этом направлении», — всё наблюдал Иван.

— Какие там звёзды, пасмурнятина опять наползла! Спать давайте, — решил за всех Андрей.

— До завтра, мальчики, — Таня, не дав словоохотливому Володе ляпнуть ещё что-нибудь лишнее, выскользнула за дверь.

— Да! Диво, как хороша. И строптивая какая. Или занята она? — Володя присел на свою койку, размышлял вслух.