Каждый раз, вспоминая историю о том, как я разбила сердца этим малюткам, слёзы сами невольно начинают наворачиваться.

Увидев моё плохое настроение и грустное лицо, мама приобняла меня, сказала, что тут такого не будет.

Мамино лицо я не забуду, когда я ей рассказывала про то, что видела в тумане. Она тогда сильно напугалась, побежала собирать вещи, упаковывать коробки, а меня закрыла в свою комнату и сказала:

— Не выходи до завтрашнего дня никуда, милая.

Что же, в этот раз мои планы, надеюсь, совпадут с планами мамы. Я планировала здесь задержаться на долгое время. В душе оставалась надежда на то, что каждый день не будет похож на прошлый, не будет дождливым и пасмурным. Хотелось солнца, которого мне всегда было мало. Город был окутан по-прежнему густым и липким туманом. Въезжая в город, из-за густой массы облака не было видно ничего дальше собственной руки. Нам ничего не оставалось, кроме как ехать и стараться разглядывать номер нашего дома. Хотя, по словам мамы, она знала дорогу наизусть, что облегчало нам задачу найти нужный дом. Где-то завыл волк, но я не придала этому значения, ведь волков здесь обитает довольное большое количество. Пока мы были в пути, я успела изучить с помощью Интернета малую часть фактов об этом городе. Понемногу туман пропадал, как мне казалось, хотя и не очень это было заметно. Вскоре перед нами предстал высокий красивый дом из жёлтого кирпича. Его обрамление было выполнено красивым «шоколадным» кирпичом. По периметру располагались пластиковые окна в коричневой раме. Через окна не было видно, что внутри, так как завешаны они были красивыми светлыми шторами. И только у входа два боковых окна не были оформлены внутри какой-либо шторкой. Видимо, там было какое-то небольшое помещение, похожее на прихожую. От дома шла небольшая пристройка: мне показалось, что это гостевой домик. Сам дом был красив собой.

Я начала мечтать о том, что я буду жить в похожем доме. У меня будет прекрасная жизнь. И я бы дальше мечтала, если бы не мама. Машина остановилась возле этого дома и Лиззи ласково сказала:

— Дорогая моя. Хочу тебя обрадовать. Именно в этом прекрасном доме ты и будешь жить.

Я буквально светилась от счастья. Дом, о котором я мечтала, будет нашим с мамой. А также и комната, о которой я и мечтать не могла, будет в моём распоряжении. Теперь я была безумно рада, что буду жить здесь, с мамой. Надеюсь, наши соседи тоже смирятся с тем, что я каждое утро буду включать музыку, чтобы сделать зарядку и отправиться на утреннюю пробежку. Мои прошлые соседи привыкли к этому быстро. Они постоянно говорили, что мою музыку не слышат, но подруга говорила, что они просто любили меня, ибо музыку прекрасно слышно даже за два дома от моего, где она и жила. Постоянно, когда я выходила на пустую улицу в своей спортивной одежде с целью пробежаться по кварталу, выходила и моя соседка — тётушка Олли. Она не была мне родной, Олли была обычной соседкой, но мы с ней так быстро нашли общий язык, что запросто могли друг друга назвать родными. Обычно она выходила следом за мной из своего маленького уютного домика, в котором я много раз бывала в гостях, и выносила с собой небольшой пакет. В нём обычно были бутылка с водой, полотенце и несколько аппетитных кусков пирога, который она пекла сама, и давала его мне каждое утро только из-за того, что мы с Эдисоном оставались единственными людьми, которые любили её и уважали, как родную. Пакет она отдавала мне, а после пробежки возвращала тётушке Олли пустую бутылку и мокрое полотенце. Сейчас я бросила и её. Она наверняка переживала и даже обижалась, стоило попросить Эдисона следить и ухаживать за ней. Мне её искренне жаль, ведь в её жизни никого больше не оставалось.

Кстати говоря, о соседях: мне необходимо познакомиться тут с кем-нибудь. Например, с теми девушками, которые, судя по молодёжной одежде, одинаковых причёсках и обуви, были близняшками и, на удивление мне, моего возраста. И они стремительно приближались к нашей машине, возле которой я и стояла. Мама уже успела ускакать в дом с моими вещами, разрешив мне тем временем прогуляться по улицам уютного городка Ковингтон. Я стала вглядываться в лица тех самых девушек.

Их лица мне показались очень сильно знакомыми, отчего меня пробрал озноб. Я знала их. И они наверняка должны были меня знать. Спустя столько лет. Для меня было огромным удивлением увидеть их здесь.

Они остановились в шаге от меня, задорно улыбаясь, осматривали дом и меня. Одна из них, которую звали Кейтлин, стала улыбаться ещё сильнее, приглядевшись внимательно в моё лицо. Она засмеялась так, словно произошло чудо, и начала говорить со мной:

— Черри, ты ли это? Столько времени прошло с момента нашей последней встречи! Ты так изменилась, — восторгалась девушка. — Расскажи, почему вы тогда уехали? Почему ты нас не предупредила? Мы ведь так переживали. Прошло девять лет!

Я не успевала отвечать на её вопросы, так как она не давала ответить на них. После того, как она остановилась и дала возможность высказаться мне, я не стала терять шанс и так же быстро и радостно затараторила:

— Кейтлин, Лили, как я рада вас видеть! Мы так долго не виделись! Я боялась, что потеряла вас навсегда. У меня не осталось даже ваших контактов. Мама стёрла с моего телефона номер вашего городского. — В моей голове опять вспыхнула та история про то, что я увидела тогда в тумане, и про то, как меня силой увезли, и внутри что-то сдавило. Мне хотелось плакать из-за того дня, когда я уехала от них, и одновременно хотелось улыбаться, ведь они стоят тут. Мои эмоции перемешались, из глаз полились слёзы, а рот непроизвольно изогнулся в тоненькую линию, изображая улыбку. Сестры Льёнсон посмотрели на меня испуганным взглядом, приобняли меня за плечи и спросили с грустью в голосе:

— Что с тобой? Почему ты плачешь?

Меня переполняло множество эмоций, приятных и не очень, воспоминания всё никак не хотели уйти из головы, я видела все приятные моменты с подругами. Я не хотела плакать, я хотела остановиться, улыбнуться и весело расспрашивать о жизни девушек, но слёзы сами лились. Мышцы становились тонкими нитками, которые собрались в одну верёвку и сжали моё сердце в узел.

Озноб всё по-прежнему не уходил из моего организма, я думала, что вот-вот упаду, но мне помогала держаться улыбка, которая так же непроизвольно не сходила с лица. Я постаралась улыбнуться ещё шире, заставила свои ноги стоять ещё крепче и уверенней, и процедила сквозь зубы:

— Всё хорошо. Я просто очень рада вас видеть. Я надеюсь, это не сон? Ущипните меня.

— Но если это сон, то, получается, ты думаешь о нас, — пошутила Лили и улыбнулась. Я всегда радовалась улыбке Лили, ведь она никогда никому не улыбается, если эта улыбка не искренняя.

Когда я успокоилась, я расспросила об их жизни. Как оказалось, они переехали сюда сразу после того, как переехала тогда я, покинув их. Они были рады меня тут встретить, ведь в этом городе почти за девять лет они ни с кем не подружились так близко, как когда-то со мной, что было очень странно. Девочки не похожи на тех, кто не любит людей и никакой ценой не станут с ними знакомиться. Хотя за эти девять лет многое могло поменяться.

Немного поговорив с ними, я смогла понять, что они очень сильно изменились за это время. Лили была общительной, весёлой и дружелюбной девочкой, а сейчас стала немного замкнутой в себе, но по-прежнему обаятельной девушкой. Кейтлин же поменялась меньше своей сестры: она осталась общительной, нежной, милой и всё такой же весёлой, как девять лет назад. Но в ней тоже появилась некая скромность. Они старались рассказать о городских легендах, о самом Ковингтоне и даже о местных парнях, с которыми я могла бы познакомиться.

Так же девушки хотели мне показать город, хотя бы ту жилую часть, где я буду активно гулять, работать и жить ближайшие лет пять, если не больше. Неужели я стала бы терять такою прекрасную возможность узнать город, который мне будут показывать люди, знающие его, как свои пять пальцев? Конечно же, я согласилась, и мы отправились гулять по улочке в неизвестном мне направлении. Девочки рассказывали мне про каждый дом разные истории, про людей, живущих в каждом доме. Я слушала их с упоением, знала, что с теми людьми и соседями я ещё успею познакомиться.