Я стал бы ее погибелью, вполне возможно, в самом буквальном смысле этого слова.

Я не мог этого допустить. Я не мог позволить ей стать частью моей дерьмовой жизни и закончить, как Бриджет – либо от моей пули, либо от чужой. Я не собираюсь позволить этому случиться, потому что... потому что…

Потому что Ринальдо Моретти ошибался во мне.

Я точно знал, что он имел в виду, – я чувствовал это.

Взглянув на нее в последний раз, я постарался впитать в себя все, что мог. Мой разум охватил ее длинные, темные волосы, глаза, сверкающие от слез, сияющий четвертак, висящий на шее, и сохранил это навсегда в памяти. Я понимал, что это был конец всему, и это было самым лучшим выходом для нее. Я понимал это всем своим теплым, бьющимся сердцем. Осталось только найти новый способ выкинуть ее из моей головы.

Тюрьма, кажется, является хорошим отвлекающим фактором ото всего.

Поэтому я позволил им увести меня.

Надеть на себя наручники.

И отвлечь меня таким способом.

ЭПИЛОГ

Лиа

Это было какое-то гребаное безумие.

Куда я попала?

Коридор был светлым, чистым и дорого декорированным. Конечно, не супермодно, но высококлассно. Сцена в коридоре ни коим образом не вписывалась в эту обстановку.

Несколько спецназовцев выстроились в линию вдоль стен, некоторые из них с оружием наизготовку, направленным на мужчину, которого их товарищи вывели из квартиры в дальнем конце коридора. Они подобрались, когда он появился, и их пальцы подергивались на спусковых крючках, но не достаточно, чтобы открыть огонь.

Мой взгляд был обращен на их цель.

Лицо, на которое я смотрела, было тем же самым, что и несколькими месяцами ранее, но ясные голубые глаза покраснели и опухли, и строгая военная стрижка уже не была короткой – волосы отросли и выглядели неухоженными. По крайней мере, камуфляжная форма, в которой я никогда его раньше не видела, как я и ожидала, смотрелась на нем идеально. Остальное, в том числе и то, как выглядело лицо Эвана Ардена, было совершенно диким.

В течение нескольких месяцев я искала этого человека, зная только его имя и то, что он служил, но все сведения о нем, казалось, полностью исчезли после его возвращения с Ближнего Востока. Поиски привели меня к ужасающему видео, где он стоял на коленях, а находящегося рядом мужчину казнили, и фотографиям, когда он вернулся в Соединенные Штаты после того, как был найден во время налета на секретную базу Аль-Каиды.

На этих фотографиях все еще можно было увидеть синяки, хотя они уже почти сошли. Из-за вывихнутого плеча его рука была подвязана, а в остальном, как сообщалось, он был вполне здоров.

Но его глаза…

Как будто его преследовали и до сих пор преследуют. Его взгляда, немного сомневающегося, но полного яркого и живого блеска, который я увидела в Аризоне, и след простыл. Я никак не могла увязать фотографии человека, вернувшегося с войны, с крутым и уверенным в себе мужчиной, который приковывал к себе мои глаза в своей узкой кровати и велел к нему прикоснуться. Теперь, когда я нашла его, он смотрел на меня точно таким же загнанным взглядом, пока его в наручниках выводили полдюжины мужчин.

Он стрелял в людей.

Тем не менее, это не был взгляд бездушного убийцы, он был больше похож на потерянного щенка – отчаянного, голодного и напуганного – кусающего подозрительную руку, тянущуюся под диван, чтобы его вытащить. Слезы текли по его лицу, хотя он, кажется, не обращал на это внимание.

Все фантазии, которые выстраивались в моей голове, пока я его искала, рассыпались в прах. Не будет страстного поцелуя, он не прижмет меня к своей груди – его руки надежно связаны за спиной, чтобы защитить окружающих. Но я и сама бы не стала бросаться в его объятия, чтобы почувствовать себя в безопасности и вернуть то, что у нас было в Аризоне. Я не была уверена, что теперь смогу привлечь его внимание.

Что с ним произошло?

Эван увидел меня, и в то же мгновенье закрыл свои глаза на чуть большее время, чем это требовалось, чтобы просто моргнуть. Когда он открыл их снова, то имел вид и без того уже сломленного человека, который, казалось, рухнул в еще более темную пропасть. Я шагнула инстинктивно вперед. Мне нужно было дотянуться до него, прикоснуться к нему и убедиться, что все это было реальностью, а не каким-то больным кошмаром, придуманным моим доведенным до отчаяния разумом. Такой возможности не представилось; сотрудник полиции, который спорил со мной минуту назад, преградил мне путь. Он что-то резко говорил, но я не слышала слов.

— Эван?

Он отвел покрасневшие глаза в сторону, признавая свое поражение, и позволил своему эскорту довести его до открытой двери лифта. Как только он подошел к лифту, его глаза расширились, он обернулся и окликнул меня по имени.

— Возьми О́дина, пожалуйста. Пожалуйста, возьми его с собой – убедись, что с ним все будет в порядке. Пожалуйста? Сделаешь это? Пожалуйста?

О́дин, ну конечно. Побритая почти наголо огромная белая собака со свисающим языком. Он все время лизал мою руку, пока я пыталась заснуть в маленьком домике в Аризоне, где встретила Эвана. Я была поражена тем, как он был послушен и как быстро подчинялся всем командам Эвана.

Естественно, я согласилась. Что еще я должна была сделать? В моей голове была полная каша – я даже не могла заставить себя хоть как-то разобраться в произошедшем – но, конечно, я взяла собаку. Как только панические слова, брошенные Эваном капитану полиции, дошли до меня, я попыталась пройти мимо офицера, стоящего возле меня, но не смогла его оттолкнуть.

— Позвольте мне поговорить с ним! — задыхаясь, попросила я.

— Я не могу этого сделать, мэм, — ответил полицейский. — Вы должны понять, почему я не могу этого сделать.

Я слишком хорошо это понимала.

—Я позабочусь об О́дине, — крикнула я и увидела, как его лицо расслабилось. — Я... я разберусь с этим. Тебе просто нужно... тебе нужно…

Я не знала, что ему нужно, и его ответная слабая улыбка, рассказала мне, что он тоже не знает. Эван не отводил глаз, пока они заталкивали его в лифт, и я почувствовала ту же связь с ним, что и в Аризоне, когда он вручил мне бутылку воды, и наши пальцы соприкоснулись, когда Эван передавал ее мне.

— Прости, — тихо произнес он, и двери лифта закрылись.

Наблюдая за тем, как он исчезает за дверьми, я поняла, что в тот момент сделала бы все, чтобы его вернуть. И тогда я осознала, насколько другим он был внутри, несмотря на жесткий внешний облик. Уильям внешне всегда выглядел мягким и милым, но внутри был темным, жестоким и мстительным. Эван выглядел так, что все в нем просто кричало «держись от меня подальше», но как только наши тела переплетались, я принадлежала ему.

Я не понимала, как он дошел до такого состояния, но знала, что если бы я спросила совета у мамы, то она сказала бы мне как можно быстрее убегать от него. Но я не могла этого сделать. Не могла оставить его на произвол судьбы. Если бы он так поступил со мной, я бы не выжила одна в пустыне.

Я этого не допущу. Встреча с ним была единственной хорошей вещью, что случилось со мной за всю мою жизнь, и я не позволю отобрать его у меня. Я выясню, что нужно сделать, чтобы помочь ему и вытащить из тех неприятностей, в которые он попал. Эвану нужен кто-то, чтобы помочь ему – чтобы спасти его.

Я никак сейчас не могла от него отвернуться.