Уже поздно. Слишком поздно что-то изменить.

Я наполовину на своих двоих, наполовину ползком поднимаюсь вверх по лестнице. Свет не включаю, поэтому в квартире темно, как в пещере. Тишина действует на меня странно успокаивающе, после шумной пиццерии. Я сажусь на пол, откручиваю крышку у бутылки и пью прямо из горла. Оторвавшись, осталось половина, но невыносимая боль все еще сидит во мне, никуда не уходит. Граппа на меня не действует. Я делаю еще несколько глотков. Граппа — дерьмо, не согревающее изнутри, но кого, мать твою, это волнует?

Я закрываю глаза и опять появляется образ, как взрывается самолет, превратившись в огненный шар. Это не правда. Я допиваю граппу и отбрасываю бутылку на пол. Роза должна была быть здесь. Я вижу ее красивые голубые глаза, когда она смеется. Она должна была быть здесь. Это несправедливо.

У меня даже не было шанса сказать ей, что я ее люблю.

Я чувствую себя таким опустошенным, словно полый внутри. Открываю следующую бутылку и выпиваю треть. Я не ел со вчерашнего вечера, граппа начинает действовать. В голове туман. Все становится нечетким и расплывчатым, но боль острая и очень явная.

Я делаю еще несколько глотков.

Поднимаюсь на ноги. Пошатываясь. Не помню, когда в последний раз так напивался. Неуверенной походкой подхожу к холодильнику, голова заполнена сумасшедшими мыслями. Что у нее в холодильнике? Я так мало о ней знаю. Я даже не знаю, содержимое ее холодильника. Схватив за ручку, открываю дверцу.

Внутренний свет слепит глаза. Прищурившись, стараюсь привыкнуть к свету, придвигаюсь ближе. Молоко, апельсиновый сок, масло, бутылка газировки, два апельсина и плитка шоколада. Похоже на головоломку. Я пытаюсь представить, как она покупает шоколадку.

И на глаза наворачиваются слезы. Я смахиваю их и бесцельно отправляюсь в ее спальню. Темно, но я могу подойти к туалетному столику. Там лежит расческа. Я не обращал внимания на нее раньше. Включаю свет.

В зеркале вижу отражение мужчины. Со стеклянными глазами и перекошенным ртом. Взгляд у меня виноватый. Я отворачиваюсь от зеркала. Беру ее расческу и подношу поближе к лицу. Среди зубьев щетины вижу ее огненные волосы.

И бездна скорби выходит наружу.

Я помню, как она сказала: «Я буду преследовать тебя вечно».

Слезы текут. Я вою, как животное на скотобойне, почуявшее кровь и страдания других животных, которых убили до него. Я никогда не стану прежним. Печаль станет вечным моим плащем. Мозг окончательно затуманивается алкоголем.

— Дорогой Бог, позаботься там о моих малышках, — шепчу я, проваливаясь в сон.

Мне снится, что Роза приходит ко мне. В белом платье с красными пуговицами. В моем сне я так счастлив видеть ее. Мне дали второй шанс. Я говорю, как сильно я ее люблю, и она плачет. Мне кажется настолько реальным, что я чувствую, как ее слезы падают на мою щеку. Но я знаю, что это всего лишь сон, но это не имеет значения, я не буду просыпаться. Я не хочу просыпаться.

Я говорю ей, что так крепко буду обнимать ее, что верну в реальный мир.

Во сне она смеется.

И у меня мурашки бегут по коже от ее смеха. И хотя я сплю, но даже во сне становлюсь жестким от ее сексуального смеха, черт побери. Я с такой силой держусь за ее руку, решив больше не просыпаться, стараясь изо всех сил, не закрыть глаза, но они опять слипаются. Я засыпаю в своем сне.

— Не уходи, — шепчу я.

— Я никогда не оставлю тебя, — шепчет она в ответ.

У меня начинают течь слезы, потому что я знаю, что это ложь. Я пытаюсь удержаться за нее, но пальцы почему-то соскальзывают. Я не могу ее удержать.

— Прости, но я не могу тебя удержать, — шепчу я.

— Не беспокойся. Я буду держаться за тебя. Я всегда буду поддерживать тебя, потому что ты мой мужчина.

А потом я снова проваливаюсь в черноту.

41.

Данте

https://www.youtube.com/watch?v=cCn4gTCalMI

Память возвращается ко мне

Я открываю глаза. Солнечный свет проникает сквозь маленькие щели в ставнях. Мой уставший мозг, промаринованный алкоголем, не в состоянии разобрать узоры на стене. Где я, черт возьми, нахожусь? Голова раскалывается. Бл*дь, такое чувство, что в голове включили дрель. Морщась от боли, я закрываю глаза. Потом моментально открываю. Боль пронизывает все тело. И вспомнив вчерашний сон, на меня обрушивается мощнейший удар.

Она пропала.

Я не смог ее удержать.

Она ушла.

Она никогда больше не вернется.

Черт, мне нужно еще выпить. Во второй бутылке должно быть осталось что-то. Я стараюсь принять вертикальное сидячее положение.

— Детка.

Я замираю. Медленно, очень медленно, поворачиваю голову на другую сторону кровати. У меня глаза вылезают из орбит. Роза! Какого хрена? Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.

— Я люблю тебя, Данте, — говорит она.

Я протягиваю с надеждой дрожащую руку, не веря. Мне кажется, что рука сейчас пройдет сквозь нее, и останется только воздух, но я чувствую ее теплую кожу.

Я резко переворачиваюсь к ней и хватаю ее в свои объятия. Мне все равно, как или что. Я крепко ее сжимаю в своих руках. Она моя, и я больше никогда ее не отпущу.

Она тихо вскрикивает, и этот звук отражается в моем мозгу. Я ослабляю хватку. Я могу оставить на ней синяки, поэтому убираю руки.

Я внимательно вглядываюсь в ее лицо.

— Роза?

— Это я, Данте.

— Боже. Лучше бы это было на самом деле.

— Все по-настоящему, детка.

— Но как, черт возьми? — Я так шокирован, что даже не могу подобрать слова.

— Я не села в тот самолет. Я хотела. Я почти уже на половину поднялась по трапу, но подъехала Стар на машине. Помнишь, я говорила тебе, что она в Швейцарии. Она не могла связаться со мной по мобильному, поэтому позвонила во дворец. Ей сказали, что меня увезли в больницу. Она отправилась туда. Когда узнала, что я уехала в аэропорт, она помчалась за мной. Она уговорила меня поехать с ней. Я так боялась за нашего ребенка, что не могла нормально мыслить даже о себе. Вообще-то, Линния почти убедила меня, что я могу довериться ей. Но я уехала со Стар, но попросила Эльзу полететь с моими вещами. — По ее лицу начинают катиться слезы.

— Эльза погибла при взрыве самолета.

Она кивает.

— Бедная невинная Эльза погибла, потому что я не взяла ее с собой. Я ужасно себя чувствую от этого. Откуда мне было знать, что самолет взорвется? Это даже не приходило мне в голову. Мне хотелось побыть наедине со Стар, поговорить. Я запуталась во всех этих интригах и политических дворцовых играх. Ты ведь не винишь меня за это, да?

— Боже, нет, конечно. Я ни в коем случае ни в чем тебя не виню, Роза. Ни в чем. Я люблю тебя всем сердцем.

Она дотрагивается до моего лица.

— Любишь меня?

— Я так сильно тебя люблю, что мне хотелось умереть вместе с тобой.

— Не надо так говорить. Я не могу этого слышать, мне становится больно. Я уже и так наполнена болью всего тела. Я была такой слепой и такой глупой. Я ничего не понимала. Я перестала доверяться своим инстинктам. Я доверилась не тем людям. Им это не сойдет с рук, да, Данте?

— Не сойдет. Во всем этом только моя вина, мне не следовало тебя привозить в нашу страну. Я не должен был везти тебя в это змеиное гнездо.

— Я рада, что ты меня взял с собой. У меня остались незабываемые воспоминания. Именно там я поняла, что влюблена в тебя.

Я улыбаюсь, хотя у меня ужасно болит голова.

— Что ты так долго думала?

Она улыбается в ответ.

— А когда ты понял?

— Понял, что ты особенная, но не хотел в это поверить. А когда ты приехала в Рим, и сообщила, что беременна, я понял, что это знак. Ты была моей женщиной.

— Да, но, когда ты узнал, что влюблен в меня? — спрашивает она с нахальной улыбкой на лице.

— Хочешь услышать правду?

— Конечно.