Незаметно как-то прошли отмеченные полтора часа. Из этого блаженного оцепенения вывел Харламова настойчивый входной звонок, который трезвонил оказывается что-то на манер марша Мендельсона, будь он трижды благославен. Выждав некоторое время, не спустится ли Горбенко открывать Марине, Саша все же медленно и неуверенно поплелся к двери.
Вся решимость куда-то исчезла… Он совершенно не знал как вести себя со своей бывшей женой, как разговаривать, да и если честно делать ему это было противно. Старая обида вдруг неожиданно всколыхнула ему сердце, и ненависть огнем обожгла душу. Решившись, он щелкнул задвижкой.
На пороге стояла Марина. Все такая же цветущая, отнюдь не красивая, но обладающая неистребимой женской привлекательностью, вкупе с великолепным обаянием. Именно на такую маску простушки, Александр и купился десять лет назад, когда только предлагал ей какие-то отношения. С тех пор много воды утекло, и у Саши начали появляться первые седины, а вот ей несмотря на все перепетии, которые преподнесла им судьба, было хоть бы хны. Цветущая, молодая… Харламов неожиданно поймал себя на мысли, что мечтает увидеть свою бывшую жену в камере, где он провел целых два года. Увидеть, как она сама себя там поведет, но мысль эту пришлось отогнать, как довольно низкую. Месть не должна быть столь мелочной, а то что до дрожи хотелось отомстить— это определенно факт.
— Ты вернулся? — спокойно спросила она, настойчиво ступив на порог, тем самым заставив ее впустить в дом. — Тем лучше… Будем договариваться с тобой.
Она легкой походкой манекенщицы, от бедра решительно прошла в зал и присела на диван. Закинула ногу за ногу и закурила, пуская дым в потолок колечками. Волей неволей Саше пришлось сесть рядом с ней.
— Что ты хочешь? — наконец спросил он, справившись с минутным волнением.
— А тебе разве твой верный опричник не сказал? — она удивленно вскинула брови.
— Хотелось бы услышать от тебя…
— Всего лишь малость, Сашенька, всего лишь малость… Мне нужно пять миллионов, либо я заберу у тебя Варвару…
— Что ты с ней делать будешь? Ты же никогда сама особо ребенком не занималась. Сначала няни, потом Андрюха, девченки…
— Зато ты занимался, — съязвила бывшая жена, — сначала с утра до вечера работа, потом командировки, потом отдых, потом тюрьма… Идеальный отец…
— Оба хороши! — вынужден был согласится Александр. — Пойми, Марин, у меня сейчас нет таких денег. Все мои счета заморозили. Пока я их заново открою пройдет некоторое время… Год, два… Не больше. Я тебе даю слово, что выплачу эти деньги. Ты же знаешь меня оставили федералы без компании. Так что по сути я пока безработный…
— Займи…
— Ну да, смеешься что ли! Представь подойду сейчас к кому-то на улице и спрошу, а вы мне случайно пять миллионов не займете до четверга.
— У тебя же есть друзья…
— Кстати и твои они были тоже… До определенного момента!
— Тогда разговор закончен… — пожала плечами Марина и хотела уже встать, но Харламов неожиданно положил ей руку на плечо и резко в суставе сдавил. Она тихо ойкнула и попыталась сбросить руку, но Саша держал крепко.
— Теперь слушай меня… — он с силой выдохнул, гася в себе злость, накопившуюся за годы сидения в тюрьме. — Варю тебя не отдам. Попробуешь взбрыкнуть, убью… Либо ты принимаешь мой план, либо тебе найдут только когда снег растает, в какой-нибудь ближайшей к Москве лесополосе. Выбор за тобой!
— Все сказал? — она подняла на него немигающий взгляд карих глаз, полных такой же злости как у Харламова. Казалось, были бы у нее силы, она бы разорвала его по кускам. — А теперь послушай меня, любой нормальный суд отсудит в мою пользу Варвару. У тебя нет ни работы, ни жилья, ты только с зоны, Сашенька! Очнись, солнце! Ты больше не олигарх, владелец фабрик, газет, пароходов. Ты ничтожество! И меня ты не запугаешь! Хватит! Отбоялась я свое за десять лет семейной жизни. Теперь меня бояться будешь ты! Потому что, как я захочу, так и будет… Даю тебе день на раздумья. Вот мой новый телефон, — она положила на стол визитку, — если в течении дня не наберешь, я подаю иск в суд, тогда пощады не жди. А сейчас адью, амиго! — она послала ему воздушный поцелуй и, громко цокая каблуками, вышла из дома, так и не притворив за собой дверь. Холодный порыв ветра тут же закинул на порог мелкое снежное крошево. Стало зябко. Дрожащими руками, Саша достал из пачки сигарету и затянулся, жадно глотая сизый дым.
— Сука… — прошептал он одними губами, но Андрей на лестнице все же его услышал.
— Согласен, Сань! Редкостная! И как ты умудрился с ней прожить почти десять лет? Мигера, одно слово, — он обнял друга за плечи и похлопал ободряюще по спине, — хотя если кроме шуток, то делать что-то надо и делать срочно!
Весь следующий день Харламов ходил по комнатам дома и раздумывал над сложившейся ситуацией. Слишком много проблем навалилось сразу, настолько сложных, что Саша на секунду даже пожалел, что вышел из тюрьмы. Утром Андрюха уехал в город, оставив его одного. Во-первых ему надо было все же заскочить на работу и продлить себе отпуск. Во-вторых, надо было что-то делать с паспортом Александра, пропиской и другой мелочевкой. В конце-концов необходимо было всех предупредить, что Харламов вернулся из мест не столь отдаленных. В общем, дел было много…
А Саша остался один на даче, которая была еще сталинской планировке, когда на тразмеры внимания не обращали внимания, и в трехкомнатной квартире можно было потеряться. Ходил, бродил из угла в угол, словно загнанный волк и покуривал сигареты. Нужен был тонкий изящный план, как избавиться от многих проблем сразу… Это возможно было только в одном случае, если есть деньги. А где их взять?
Кроме того, Сашу неожиданно захлестнула после разговора с бывшей женой чувство мести. Сразу вспомнилось все пережитое… Холодные, непротопленные бараки, этап, пересылка… Слишком многое ему пришлось пережить из-за людей, которые вроде были если не друзьями, то очень хорошими знакомыми. Слишком много было проделано интриг, слишком много было пролито ни в чем неповинной крови, чтобы люди, виноватые в этом ушли от наказания. Он не чувствовал себя каким-то Робин Гудом или каким-то супер героем, просто Саша понимал, что отомстить надо. Не только за себя и за свои страдания. Надо было отомстить и за Андрюху Карагодина, и за воспитательницу Варвары, за охрану в Левадийском дворце, за тех шоферов, которые везли его в августе 2005-ого. Потому полсе пятой чашки кофе и второй пачки сигарет план сам собой пришел ему в голову. До того простой и логичный, что Харламов сам мысленно удивился, как это раньше не могло придти ему в голову.
Отомстить можно только в одном случае… Если у тебя в руках сосредоточена какая-то власть. А как ее можно получить? Только с помощью денег… И очень больших денег. В Швейцарии, на самый крайний случай, у «Интеркрайт» находился свой вклад в одном из банков, пятьдесят миллионов долларов США. Вроде как корпоративная пенсия. Принадлежит он всем пятнадцати учередителям компании, зарегистрирован на какого-то бельгийского старикана, бывшего фашиста, успевшего слинять из побежденной Германии и укрыться под чужим именем в Цюрихе. До него федералы добраться не могли никак. Этих денег хватило бы с головой, чтобы покрыть расходы на выполнение Сашиного плана А значит необходимо было эти деньги получить…
Харламов встал со своего кресла, которое облюбовал за время своих долгих утренних раздумий и прошел ко окну. На улице заморосил мелкий снежок, ложась косыми ниточками на промерзшую землю. Появился аппетит, как только наступила некоторая определенность. Саша прошел на кухню с сделал себе пару бутербродов и заварил горячего свежего кофе. С удовольствием перекусил и прошелснова к окну. Оставалось только ждать Горбенко и огромная неповоротливая машина плана начнет медленно двигаться.
Андрей приехал только к обеду. Заметно уставший и замотавшийся. Неудивительно, ему пришлось объехать почти двенадцать людей, а потом еще заскочить на работу, где он пережил довольно неприятный разговор с новым директором «Интеркрайта», каким-то прихлебателем из президентской администрации. Тот услышав, что Горбенко продлил свой отпуск, пообещал его уволить и не вполне незаслуженно устроил разнос.