— Мы победили! — радовались дети.

Они немного полежали на прохладном паркете, набираясь сил. Так приятно было прикасаться щекой к твердой поверхности, которая не уходила в сторону, словно зыбкая трясина, а оставалась надежной. На нее можно встать без всякой опаски.

— Кавита, куда это мы попали?

Бобби огляделся. В прокуренной комнате было неуютно, повсюду разбросаны какие-то вещи. Он подошел к столу. На нем стояла бутылка виски, захватанный стакан, оставивший на полированной поверхности липкие кружки. Рядом лежала куча журналов и вырезок с фотографиями одного человека — Джотти. Цветные снимки, газетные статьи, интервью — здесь было собрано целое досье на женщину. Красным фломастером подчеркнуты противоречивые сведения о происхождении фотомодели и начинающей актрисы. Эти данные отмечались знаком вопроса. Видимо, Санджея всерьез интересовала загадка женщины.

— Это же та тетя, что приходила к нам в гости! — удивилась Кавита. — Здесь все журналы про нее.

— Куда же мы попали?

— Ты что, не понял? Это комната дяди Санджея.

— Но почему у него эти журналы?

— Я боюсь! — вскрикнула девочка.

— Что случилось?

— Я боюсь за тетю. Он не зря все это собирает, а вдруг он хочет ее убить, как дядюшку Рама?

Мальчик призадумался. Такое вполне возможно, а если так, надо скорее предупредить добрую тетю о смертельной опасности.

— Бежим, мы должны отыскать ее!

Дети подбежали к дверям, они оказались не заперты — Санджею некого было бояться в этом доме. Он считал себя полновластным хозяином.

— Подожди, — сказал мальчик, — я выйду первым.

Тихонько открыв дверь, Бобби выскользнул на лестничную площадку и прислушался. Внизу отчетливо хлопнула дверь и раздались чьи-то шаги.

— Что там? — спросила сзади сестра.

— Кто-то идет, надо бежать.

Дети заметались по площадке, но скрыться было негде. Все двери, выходящие на этот этаж, оказались заперты.

— Скорее назад!

Девочка юркнула обратно в комнату, а мальчик перегнулся через перила и посмотрел вниз. Он увидел, как чья-то рука хватается за деревянный резной брус, кто-то шел наверх, опираясь о перила. Вот на повороте мелькнуло плечо, и Бобби узнал отчима, тот поднял голову, всматриваясь, но беглец успел отскочить.

Вбежав в комнату, мальчик никого не увидел:

— Кавита, ты где?

— Я здесь! — раздался голос из-под дивана.

Бобби с разбегу упал на живот и въехал под диван по скользкому паркету, как по льду. Здесь было темно и пыльно. Санджей не часто пускал слугу в свою комнату, он не обращал внимания на пыль, а в последнее время, когда его настроение сильно испортилось, предпочитал сидеть в полном одиночестве, словно зверь в логовище.

— Как ты думаешь, он нас найдет?

— Не найдет, — ответила Кавита, — если ты не будешь разговаривать.

— Я не буду, но здесь очень много пыли. Когда я сюда забрался, она набилась мне в нос, и я все время хочу чихать.

— Потерпи, пожалуйста.

Дверь распахнулась настежь, в комнату вошел отчим и стал посередине, настороженно оглядываясь. Дети видели только его белые туфли.

— Господин! — раздался приглушенный голос из-за двери. — Господин, они сбежали!

— Войди в комнату и скажи толком, что случилось?

Слуга вошел бочком и бессвязно заговорил:

— Я принес детям обед, но их нет нигде, дверь заперта, а окно открыто и никого, будто они вознеслись на небо.

— Что ты болтаешь! Иди, осмотри сад, спусти собаку, может быть, она найдет их по следу.

— Так ведь собака тоже сбежала.

— Убирайся!

Пыль была такая едкая, что Бобби еле сдерживался, чтобы не расчихаться. Он закрыл лицо ладонями, давясь в мучительных судорогах.

— Тише, пожалуйста, тише, — шептала сестра. — Он сейчас уже уйдет.

Мальчик не выдержал и издал сдавленный звук, заставивший Санджея обернуться. Молодой человек подошел к открытому окну, внимательно осмотрел подоконник, выглянул наружу.

Дети ничего не видели, они ждали, что в любую секунду к ним заглянет страшный дядя, вытащит их из-под дивана и сбросит из окна на камни.

Не обнаружив ничего подозрительного, отчим закрыл окно. Он убедился, что по карнизу и взрослому человеку не пройти, чего уж говорить о детях.

— Кажется, он ничего не заметил, — прошептала Кавита. — Как только дядя уйдет, мы убежим.

— А если он догадается закрыть дверь?

Эта мысль была настолько страшной, что дети решили больше не думать, не гадать, а дожидаться ухода отчима.

Они услышали звяканье стекла, бульканье и стук поставленного на стол стакана. Санджей походил еще немного по комнате, хлопнул дверцами платяного шкафа и вскоре вышел.

Дети выбрались из-под дивана, послужившего им временным убежищем, отряхнулись, и подошли к двери. Она оказалась не заперта. Неслышно, как котята, они выскользнули на лестницу и стали спускаться по мраморным ступеням.

Глава тридцать шестая

После визита к таинственной фотомодели, Джетти был чрезвычайно занят очередным конкурсом и не сразу проявил пленку из карманной камеры. Он и сам не понимал, зачем сфотографировал портреты детей, стоящие на тумбочке у Джотти, сработало чутье, подсказавшее, что ребятишки помогут пролить свет на загадочное прошлое женщины.

Весь день фотограф провел в делах, принимая целый поток девушек, жаждущих карьеры манекенщицы.

— Нет, это невозможно, — жаловался он своей помощнице Лакшми, томно обмахиваясь свежим журналом с фотографией Джотти на обложке. — Они понятия не имеют об этой работе. Считают, что достаточно смазливой мордашки — и все… Хоть бы кто-нибудь из них постарался подготовиться, ведь, чтобы появится на сцене, модель должна пройти через тяжелый изнурительный труд, венцом которого и является мелькание на обложках и плакатах. Они думают: если вот этой звезде удалось пробиться, то чем я хуже? Не понимают, что в модели должна быть не кукольная внешность, а сочетание многих данных, в том числе настоящая, я бы сказал, одухотворенная, волнующая красота, которая заставляет сильнее биться сердце любого мужчины.

— Не волнуйтесь так, — успокаивала шефа Лакшми, — выпейте чаю. Будем верить, что однажды откроется дверь и войдет новая Джотти.

— О нет, не говори так! Новой Джотти никогда не будет.

В дверь постучали, робкий голос нерешительно сказал:

— Разрешите войти?

Джетти и Лакшми выжидательно уставились, в надежде на чудо, в открывающиеся створки и увидели полную низенькую девушку, смущенно теребящую уголки платка. Она была одета в малиновое платье и напоминала крупную сочную ягоду.

— Могу ли я получить у вас работу?

— В этой жизни чего только не бывает, — философски ответил Джетти. — Лакшми, пожалуйста, займись девушкой, а мне пора, я спешу.

Вернувшись домой, мастер пообедал на скорую руку. Не часто у него выпадало свободное время, и он решил посвятить его накопившимся личным делам, в том числе проявлению пленок.

Его мать, видя, что сын погружен в глубокие размышления, старалась ему не мешать, однако он все же заметил, что она хочет с ним поговорить.

— Как твое здоровье, мама? Все хорошо?

— Все хорошо, сынок, — ответила Лия, — а вот как твои дела? Недавно ты впервые в жизни привел в гости девушку, очень красивую и добрую, но больше я ее не видела. Я-то мечтала, глупая, что она станет моей невесткой, придет в наш дом, и я, наконец-то буду нянчить своих внуков, а она с тех пор пропала.

Джетти невесело засмеялся, вставая из-за стола:

— Но у тебя уже есть внуки, мама. Зачем мне торопиться, разве я такой старый?

— Вовсе ты не старый, сынок, но жениться тебе пора. Я была бы счастлива, если бы Джотти стала твоей женой.

— Я тоже, — вздохнул сын, — но для этого нужно, чтобы и она этого хотела.

— Вот, значит, как, — пробормотала Лия, — вот в чем дело. — И громко сказала: — За любовь, сынок, надо бороться. Что же ты сидишь, иди к ней, ты должен завоевывать сердце любимой женщины, а не ждать неизвестно чего, сидя дома.