Проводив Санджея до дверей, Делиб вернулся к столу, потирая руки от удовольствия. Этих новичков он легко обведет вокруг пальца. Жадность — такой порок грех не использовать. Жадность заставит их продать даже отчий дом, а совесть они уже давно упрятали на дно души, потому что на нее не было покупателя.

Что ж, Делиб купит у них этот товар. За деньги их младший брат сознался в убийстве, которое он не совершал. Эти бумажки пошли на обучение братьев, а они, в свою очередь, за деньги продадут ему все, что Делиб захочет.

Бедный Виджей! Стоило сидеть в тюрьме семь лет, если на воле его ждут новые страдания. В ответ на свое благородство он получит черную неблагодарность, его предадут самые близкие люди, бросят, как ненужную вещь, от которой больше нет никакой пользы.

Железный организм Асамхана победил, рана зажила, и вскоре разбойника выписали из госпиталя. К тому времени заканчивался и его тюремный срок.

Недавние смертельные враги сделались друзьями. Асамхан привязался к юноше. Не часто он встречал в своей жизни такое благородство и великодушие.

— Впервые мне жаль, что я выхожу из тюрьмы, — говорил разбойник своему другу. — Как только освободишься и осмотришься на воле, приходи ко мне, будем работать вместе.

— Я не хочу быть разбойником, — ответил Виджей. Он сидел во дворе тюрьмы, наслаждаясь свежим воздухом. Откуда-то издалека ветер доносил запах цветущих манговых деревьев, таких же, как и в саду возле их дома.

— Что ты! — воскликнул Асамхан. — Я буду честно работать! Хватит с меня разбоев. Теперь мне надо воспитывать одного паренька, которого я подобрал на улице. Я не хочу, чтобы он вырос бандитом. — Глаза Асамхана затуманились. — Мне довелось вырасти сиротой, не хочу, чтобы Рам испытал те же страдания, что я перенес когда-то, скитаясь, как и он, словно бездомная собака.

— Ну что ж, прощай, — сказал Виджей. — Я рад, что ты не сломался под ударами судьбы и возвращаешься к честной жизни.

— Эй, заключенный Асамхан, — закричал сержант, — давай, не задерживайся. Здесь тебе не гостиница, а тюрьма. Отсидел свой срок — выходи. Если так понравилось, возвращайся к нам, когда опять попадешься.

— Нет, сержант, — ответил Асамхан, — я больше никогда не вернусь в тюрьму, с меня хватит.

— Ну, тогда рад за тебя. Ты молодец. Я часто такое слышу, а потом глядишь, и снова парень в тюрьме, но тебе я верю.

Асамхан помахал рукой на прощанье, перекинул через плечо куртку и пошел через тюремный двор к воротам.

Аджей встретился с Делибом, и они быстро обо всем договорились. Когда со строительством школы все было улажено, бизнесмен жестом пригласил посетителя за красивый резной столик черного дерева, на котором стояли спиртные напитки. Он разлил по крошечным хрустальным рюмкам коньяк из темной бутылки, на которой не было этикетки.

— Итак, за успех нашего предприятия.

— Какой прекрасный коньяк, — удивился Аджей, попробовав ароматную влагу. — Наверное, очень дорогой.

— Да. Теперь вы тоже должны подняться на ступень выше. Завести себе все новое, новый дом… — с нажимом сказал Делиб.

Анджей аккуратно поставил рюмку на стол:

— Пока я еще не могу позволить себе новый дом, мне неплохо и в старом.

— Напрасно, — бизнесмен бросил на собеседника быстрый взгляд и продолжил:

— Я занимаюсь строительством не только школ и отелей. Наша фирма как раз заканчивает несколько домов. Собственно, они уже готовы, отделочные работы завершены. Так вот, поскольку мы с вами теперь партнеры, я предлагаю вам один особняк. Чудесное место, вдали от шумных улиц, среди садов над рекой. И, что самое главное, я предлагаю его в кредит на весьма выгодных условиях. Ну, соглашайтесь!

— Вы меня уговорили! Признаться, я и не думал о том, что это так просто — вдруг купить новый дом.

— То ли еще будет, мой друг, — загадочно ответил Делиб, провожая гостя.

Аджея так и распирало от радости. Он еле утерпел, чтобы не поделиться своей радостью с таксистом, угрюмым сикхом в голубом замасленном тюрбане.

Подъехав к дому, он расплатился, дав щедрые чаевые. Быстрым шагом пройдя по садовой дорожке, увидел Сапну и Санджея, они пили чай за плетеным из бамбука столиком под раскидистыми ветвями платана.

— Сапна! Отличные новости! — закричал Аджей, еще издали. — Скоро переедем в новый дом. Ты слышишь, Санджей! Поздравляю!

— И я тебя поздравляю!

— Наконец-то мы будем жить, как люди. Ты только посмотри на эту развалюху, стыдно пригласить приличных людей.

Занавеска на окне дрогнула. Лакшми, слышавшая все от первого до последнего слова, вцепилась в подоконник, чтобы устоять на ногах.

— К нам в гости будут ходить знатные люди, — захлопала в ладоши Сапна. — В новый дом мы должны купить все новое — телевизор, холодильник, магнитофон, машину… Дорогой, ты согласен со мной?

— Но у меня нет таких денег. Да и Санджей тоже не миллионер.

Санджей пожал плечами, показывая, что он действительно не богач. Хотя ему тоже было приятно услышать такую новость, но и он не знал, откуда взять столько денег — ведь новый дом немало стоит, а уж на мебель вряд ли хватит.

— Я подскажу вам, как раздобыть деньги! — воскликнула Сапна. — Надо продать «Храм любви»!

Прижавшись лбом к стеклу, Лакшми сотрясалась от рыданий. Храм, возведенный ее мужем, храм, в котором родились ее дети, перейдет в чужие руки, и она ничего не сможет сделать, чтобы сохранить его. Теперь ее дети молятся в другом храме, а этот им не нужен, прошлое стало для них обузой, так же, как и родная мать.

Старший сын все-таки заколебался. Лакшми было обрадовалась, что в нем заговорила совесть, но он просто производил расчеты, прикидывая, каким образом провернуть это сомнительное дело.

— Продать дом? — задумчиво протянул он. — Как же добиться согласия матери? Она не разрешит такую сделку, для нее этот дом слишком многое значит. И потом, куда она денется? Где будет жить?

— Предоставьте мне решить эти проблемы, — сказала Сапна, хватая с тарелки пирожное с кремом. Когда она волновалась, то всегда много ела. Прожевав кусок, продолжила свою речь: — Я предложу ей поехать к тетке в Сринагар, дам денег на дорогу, а когда она уедет, мы тут же продадим дом! Вы ее сыновья, ей останется только смириться с тем, что произошло. Не будет же она подавать на вас в суд?

— Отличная идея, — обрадовался Аджей. Он взял эклер и начал жадно поглощать пирожное, обливаясь кремом. — Не надо откладывать разговор, — пробурчал он невнятно, — я сегодня же поговорю с ней, думаю, она согласится.

— Правильно, — одобрил Санджей, — хватит нам жить в храме, будем жить в современном, новом доме! — Он расхохотался, довольный собой. — Вы так аппетитно едите… — Выбрав бисквит, усыпанный жареными орешками и засахаренными фруктами, адвокат принялся уписывать его за обе щеки.

— Итак, мы обо всем договорились, — заключила Сапна. — Главное теперь — действовать решительно и смело…

Лакшми не стала больше слушать, как торгуются ее дети. Она отошла от окна. Ей нужна была какая-то поддержка. Лакшми подошла к портрету мужа, слезы наполняли ее глаза, она смотрела сквозь их соленую пелену на любимое лицо, и ей казалось, что Дэви ободряюще улыбается, будто говоря: «Не надо плакать».

«Мой дорогой, — шептала женщина, — не расстраивайся, я не буду больше рыдать. Мы все отдали нашим детям. Если им нужен «Храм любви», пусть возьмут его, а я буду носить нашу любовь в своем сердце».

Глава двадцать вторая

«Черный город» жил своей жизнью. Здесь ничего не изменилось. Все так же играли в пыли полуголые ребятишки, их матери, измученные нуждой, стирали белье в мутной речке или шли с базара, прикрываясь покрывалом от палящего солнца, в свои убогие жилища, чтобы приготовить скудный обед.

Асамхан встретил Рама на улице, неподалеку от речки. Мальчик сидел на берегу, обхватив колени и положив на них подбородок. Он задумчиво глядел на тихо журчащую воду и не сразу услышал приближающиеся шаги.