- Отвлекись на секунду, Миний. – Я улыбался его наивному искреннему счастью, но моя нетерпимость была еще сильнее. Он обиженно взглянул на меня и снова наигранно сжал губы:

- Да, да, снова к работе и нельзя и позволить спокойно порадоваться и такое и такое, - ребенок уверенно не желал покидать его. Он слаживал золото обратно в мешочек, перетянув узелок, Миний закинул его в тот же ящик, в котором до этого лежала шкатулка, и для наглядности своих эмоций посильнее хлопнул им.

Снова сдерживая эмоции, я спросил: «Все остальное тоже достал?»

Миний открыл тумбочку, доставая оттуда связку:

- Не понимаю, зачем тебе весь этот хлам, его достать-то два дня всего. – С действительным непониманием Миний подал мне небольшой мешок. – Все равно, что пряностей у меня купить. Я даже денег за это не возьму. – Он явно просил похвалы, зная, что на некоторые ингредиенты в этом мешке большинству не удастся даже взглянуть, не то что использовать или прикоснуться.

- Спасибо тебе, Миний. Я знаю, ты лучший.

- То то, мы лучшие, - довольно ответил торговец, похлопывая себя по животу.

Я достал из сумки, свисающей с плеча, практически незаметной под накидкой, ту самую чашу. Как дорого она мне досталась, и скольких мне пришлось убить в ту ночь, чтобы получить ее. До этого несколько лет мне не удавалось добраться до нее. Брат долго ее скрывал и впервые выставил как артефакт победителям игрищ. Все остальные разы я сражался, зря надеясь на удачу. Наконец-то она у меня. И все ингредиенты тоже. Теперь я смогу сделать то, чего так ждал. И наконец-то сниму проклятье.

Высыпав все из мешочка в чашу, я аккуратно взял в руки цветок. Миний снова загордился тем, что достал его, и, подмигивая, по-своему показывал свои достоинства профессионала.

- Да, да, делай все, что хочешь  ты ведь просто гость, - явные намеки хозяина дома не мешали мне,  - и затягивай подольше, я ведь совсем не хочу насладиться своим новым приобретением, - и взгляд снова покосился на ящик, в котором лежало его золото. Золото победителя в длительном споре, кто лучше.

Я знал Миния достаточно долго и понимал, что на самом деле он не обижается, иначе бы просто попросил меня выйти.

- Подай воды, Миний. – Он, прося, как бы наказывая, посмотрел на меня. – Пожалуйста, Миний.

-О! – И он пошел за водой. Быстро вернувшись, торговец стал наблюдать за моими действиями. Я все еще держал в руках «Око папоротника». Бережно прокручивая его, я пытался рассмотреть, что скрывается за слоем воска. А потом резко смял его в кулаке. Легкий хруст разошелся по комнате, а Миний чуть не задохнулся от моей наглости обращения с цветком.

- Ка, ка, каа, как? – Заикаясь, спросил он.

Я обтрусил цветок от воска, насколько это возможно и бросил его в купу к другим ингредиентам. Достав из сумки пестик, я с усердием стал толочь все, что лежало в чаше, до тех пор, пока меня не устроила образовывающаяся однородная масса, вошедшая в реакцию друг с другом и цветком.

- Подай воду. – Миний стоял как вкопанный,  и я сам подошел и взял, практически вываливающийся из замерших рук, кувшин.

Смешанная консистенция жадно впитывала льющуюся воду, и, казалось, незамедлительно поглощала ее, сжимаясь в объеме, и нарушая все мыслимые законы физики. Однако все было объяснимо – только тут работали свои законы.

Чаща добавляла свои изыски любым заклинаниям и зельям, позволяя настоям, которые пришлось бы настаивать десятилетиями, быть готовыми к использованию спустя несколько секунд. Но мое зелье невозможно было приготовить без нее – ни один пестик или ступка или что-нибудь еще не заставят цветок папоротника вступить в реакцию с другими компонентами и отдать свои магические свойства отвару. Она единственная в своем роде. О других мне неизвестно.

Я предвкушал скорейшее снятие проклятья. Верил, что наконец-то смогу освободиться от оков жизни, наложенных на меня братом, и выглядеть нормально. Как и раньше наслаждаться прогулками по Земле, общением с незнакомцами и не буду смущать друзей, которые знали меня прежним.

Схватив чашу обеими руками, размеренными и в то же время жадными глотками я стал глотать то, что получилось. Не смотря на все, что там было намешано, масса получилась достаточно приятной на вкус. Но меня не это радовало. Я не мог дождаться эффекта. Как долго я этого ждал. Как долго.

Все мое нутро затрепетало. Я положил чашу с остатками зелья на стол и  почувствовал нечто растущее внутри меня. Резкие боли сменялись нарастающей силой, эмоции бушевали, заставляя чувствовать себя в некоторые моменты богом, а затем низшим поверженным и умирающим существом, и все это одновременно. Кожи на теле и лице взволнованно вибрировала. Взглянув на руки, я заметил, как шершавый песок, который покрывал все мое тело и был частью меня, начал осыпаться.

Я подошел к большому зеркалу, висящему на нарезном шкафу, и заглянул сам себе в глаза – глубина жизни в них заставляла меня самого задуматься о том, кто передо мной стоит. Песок на лице и теле будоражаще игрался. Мелкие песчинки слетали с меня, постепенно освобождая плоть. Я скинул накидку и рубаху, чтобы помочь им свободней покидать тело.

Испытав неведомую силу и сильнейшую боль, которую мне когда-либо приходилось испытывать я понимал, что ее нужно выпустить из тела и дать выход этой огромной энергии. И выпустил.

Словно микровзрывы прошли по всему моему телу, а затем безумной вспышкой нечто заставило каждую песчинку отделиться от моего тела и закружиться вокруг. За долгие годы я впервые вспомнил, как выглядит мое лицо. Чистая кожа, благородные черты, совершенно не видимые под слоем всего того, что покрывало мое тело.

Я был совершенно другим: красив, высок, со светлой кожей, со слегка видными синими прожилками, указывающими на благородство кровей, и в то же время выступающими не на бледном, как у средневековых правителей, не брезгующих родственным кровосмешением, лице. Любимец подчиненных, готовых пойти на смерть за брата ненавистного императора. Черные волосы ровно лежали на голове, словно за ними ухаживали десятки парикмахеров. Ан нет – я родился и вырос таким от природы.

Улыбка торжества всплыла у меня на лице – я вспомнил, как купался в лучах любви и безусветной известности. И тут же все то, что вращалось вокруг, снова стало вонзаться в мое тело. Я уворачивался от него, пытался спрятаться, схватил одежду и закрыл ею лицо, но проклятому песку было все равно, как я пытался от него защититься.

Чаша подвела меня. Слезы, которые впервые скатились за все эти годы с моих глаз, скатываясь, набирали в себя песок и засыхали. Я смотрел в зеркало и снова видел себя – существо, покрытое песком, чертами лица напоминающего ящера, без единого волоса на теле.

Мое дыхание усиливалось. Взглянув в зеркало, я увидел ошалевшего от происходящего, но так и не пошевелившегося, Миния. Внезапно, я вскипел и потерял контроль над собой. Эмоции захлестнули меня, я разозлился на чашу, на цветок – на этот мир.

Подбежав к Минию, я схватил его за шиворот и оторвал его от пола:

- Где второй цветок?! Я спрашиваю! Где второй цветок?! – Миний смотрел на меня наивными испуганными глазами и никак не мог собраться и ответить.

- Скоро я не буду просить! – Такой ярости, такого гнева в себе я не знал ни в одной секунде своего существования.

- У меня нет второго, - сглотнул слюну торговец, в глазах копились слезы, - я обманул тебя, просто не хотел признавать, что второго такого я пока не нашел.

Опустив Миния на пол, я, все еще в гневе, направился к чаше. Торговец расслабил ноги и свалился. Подобрав под себя полы халата, он вжался в свои руки, закрыв ими лицо, и заплакал.

Я взял чашу и увидел, что оставшаяся масса приняла совершенно другой цвет и издавала такой запах, что ее невозможно было поднести к носу, не то, что пить. Швырнув кубок в дальний угол, я расплескал жидкость по всей комнате.

Светло зеленая консистенция стала медленно вздыматься с поверхностей в воздух. В другом конце комнаты летало облако светло-красной энергии, покинувшей меня минуту назад. Это было то самое проклятье, напавшее на меня с подачи Клауса шесть лет назад. Оно снова накинулось на  меня, я даже не сопротивлялся, не видя какого-либо смысла. Я начал терять веру в себя и во все происходящее.