В объятиях Денниса любые угрозы явно утрачивали силу. Она все рассказала, и все время, пока говорила, видела перед собой багровую физиономию Гертруды. Гертруды, которая была весьма опасна, поскольку материнская любовь совсем лишала ее разума, а в случае припадка ярости она теряла остатки уравновешенности и рассудительности.

– Итак, она сказала, – протянул после некоторого раздумья Деннис, – что ей известно, что той ночью мы собирались встретиться в садовом домике и бежать, причем Бен про эту встрече знал тоже.

– И что он собирался нас задержать.

– Значит, тот, кто нас подслушал в библиотеке, обо всем рассказал Бену.

– Или что подслушивал нас сам Бен.

– Если это был Бен, вряд ли он доверился бы Гертруде. Зато тебе, я думаю, он специально кое-что сообщил, чтобы тебя разговорить. Тебе не показалось, что он уже кое-что знал о нашем плане? Какие-нибудь детали?

– Нет, Деннис, нет, уж это точно. По тому, как он спрашивал, я поняла, что он ничего не знает.

– Он должен был узнать о нас позднее, – задумчиво глядя в огонь, заметил Деннис. – Это объясняет его появление в садовом домике. Но про это знал кто-то еще. Точно говорю тебе, убийца знал, что мы должны там встретиться, и сказал про это Бену, чтобы выманить его из дома. Тогда никто не услышал бы выстрела. А сам пошел следом. Раз так, значит убийца – тот, кто послушал нас в библиотеке и знал о наших планах. А Гертруда знала – это бесспорно.

– Гертруда?

– Ты же знаешь, какова она в приступе ярости. Она всегда ненавидела Бена. А тут еще твое замужество... Роули мог выйти на сцену, только если убрать с дороги Бена. Так что мы оказались ей на руку. Теперь, если она расскажет все полиции, та получит...

– То, чего им пока недостает. Да, я знаю. Мотив, который может быть очень опасен для тебя. Наша встреча в садовом домике; Бен, который нас там находит. Нас арестуют и... – голос Дафны дрогнул, и Деннис схватил ее за руку.

– И припомнят про мой револьвер, – закончил он. – Ведь он у них. Но как он к ним попал, не понимаю. Видишь ли, он был при мне, когда я приехал в понедельник вечером. Перед проходом через таможню я вытащил его из чемодана и сунул в карман. Я не собирался им пользоваться. Вообще не знаю, зачем я его купил. Он у меня года два или три. Купил я его здесь, в Чикаго, так что он зарегистрирован...

– Боже!

– Оспорить это не удастся. Но я... но я не убивал!

– А где он был?

– В садовом домике. Я вытащил револьвер из кармана, затем положил его, чтобы закурить. И дальше ничего не помню. Что, глупость? Но откуда мне было знать, что произойдет той ночью...

– Револьвер оказался орудием убийства Бена Брюера. Он его сразу же заметил и опознал.

– Я его поднял и положил в карман, когда нагнулся над Беном, взглянуть, жив ли он. И тут, когда я уронил карманный фонарик...

– Я вспомнила. Твой голос доносился от двери, вместо того, чтобы идти оттуда, где вроде ты стоял.

– Правда? Смешно, что Роули ничего не заметил. Да, я пошел к двери и зарыл его в снег. Думал забрать до того, как приедет полиция. Но мне не повезло они меня опередили. Весьма квалифицированные ребята. Представляешь, после такого снегопада.

– И что же ты сказал им?

– Правду. Ничего другого мне не оставалось. И не смотри так на меня, Дафна. Ведь до сих пор меня не задержали. Будь против меня реальные улики, давно бы предъявили обвинение в убийстве. Где-то есть что-то такое, о чем мы не знаем, но что говорит в мою пользу.

– Но была и другая альтернатива, о которой он предпочел умолчать. Возможно, следователь просто накапливал материал, чтобы сразу передать дело об убийстве в суд. Возможно, Уэйт просто подстраховывался. Газеты на это уже намекали. Но говорить такое Дафне смысла не было.

– Пока что у них только револьвер. И никаких существенных мотивов. И их не будет, если только Гертруда не заговорит.

– Ну, и если Арчи Шор...

Он торопливо поднялся.

– Да, я говорил про него с твоим отцом. Арчи выжили из компании уже давно, задолго до появления Бена. Он сказал, что Арчи и Бен друг с другом не общались. Однако они вполне могли встречаться, просто мы об этом не знаем. Впрочем, у Арчи был один мотив – Роули.

– Роули?

– Да, ведь он, как и Гертруда, понимал, что, если убрать с дороги Бена, у Роули появится шанс. Мы с твоим отцом думали об этом, но считали это маловероятным. Арчи никогда не испытывал к Роули особой симпатии. Во всяком случае, у него нет склонности к насилию. Зато Гертруда...

Он умолк, и тогда Дафна, сама не сознавая, что говорит, закончила:

– Она на все способна.

Деннис покосился на нее.

– Да, она всегда была такой. Порою она просто не способна здраво оценивать обстоятельства. И затея с тобой и Роули ясно это показывает. Стоит ей только войти в раж, и Бог знает, что будет дальше. По крайней мере, она точно знала, что мы встречаемся в саду. И знала, что Бену об этом известно. В каком-то смысле мне всегда удавалось понять ее логику. Если ей что-то кажется простым, значит, оно приемлемо. Под влиянием порыва она нашла Бена и отправила его в садовый домик. Представим, что сама она пошла следом, подобрала револьвер и убила Бена. Думаю, это вполне реально, хотя и вряд ли планировалось заранее. Я даже уверен, что не планировалось. Ведь никто не знал, что мой револьвер валяется под ногами. Нет, точно, это она, Гертруда, со своей неудержимой истеричностью. Если она приходит в ярость, то едва ли понимает, что делает. Естественно...

– Либо, – заметила Дафна, – убийца обдуманно заманил Бена в домик, а уже там случайно обнаружил твой револьвер.

– Да, – подхватил Деннис, – револьвер он воспринял как подарок судьбы и тут же пустил его в ход. А мы сделали все, чтобы помочь убийце. Сначала дали Бену повод пойти в садовый домик, потом для полноты картины я предоставил револьвер. Да, верно, так и было.

– А Гертруда все знала.

И опять они вернулись к несчастной Гертруде.

– Она его возненавидела с самого начала, – продолжал Деннис. – Была убеждена, что Бен неправильно руководит компанией. Возможно, она была права. Дивиденды были – кот наплакал. Но это не только его Вина. Настали трудные времена. Так, по крайней мере, утверждает Джонни. И даже Роули тут поучаствовал. Гертруда же ревниво относилась к репутации Роули, за что и возненавидела Бена. В жизни ее интересовали только две вещи – компания и сын.