Даже не являясь знатоком творчества автора, можно с легкостью заметить обособленность и инаковость этого произведения по отношению к другим.

«…вкус вещам придают истории.»

Это философская притча, это роман-рассуждение, это роман-самопознание. Это поиск себя, это призыв к миру, это признание в любви. Это жизнь и смерть, идущие рука об руку. Это сказочная реалистичность с примесью магического реализма. Это история в истории, когда одна из них плавно перетекает в другую, они наслаиваются другу на друга, рождая множество вариантов и вариаций. При ужасающей реальности происходящих событий в воздухе витает дух волшебства, мистификации и некоей тайны и загадки, клубясь и вихрясь в облаках табачного дыма.

«Но в любом случае как все-таки странно, что люди, единственные создания, сознающие, что им дарована жизнь, вечно ищут новые способы, чтобы друг друга уничтожить.»

Вдыхая дым от дешевого табака, смешанного с опилками, сидя друг напротив друга, курят двое. Один из них - пленный, второй - подосланный с целью его разговорить военный врач. По сути - оба они пленники этого места, этой войны, людей за пределами этой пещеры.

«Когда судьба решает изменить ход нашей жизни, она нас об этом не предупреждает.»

Якоб Руман устал от войны, от ее бессмысленности и жестокости. Каждый день он спасает мальчишек, если повезет, чтобы опять отправить их под пули. Все это время он жил надеждой, что когда закончится этот кошмар, он вернётся к себе в венскую квартиру к любящей жене. Но полученное письмо разбило все эти надежды в пух и прах, и возвращаться теперь некуда и не к кому. И по какому-то странному стечению обстоятельств именно его отправляют к итальянскому пленному, чтобы выведать имя и звание. И времени у него до утра.

«Он учился слушать.
А это главное для того, кто хочет научиться рассказывать.»

На дворе весна 1916 года. Но здесь, в итальянских Альпах, она совсем не ощущается. Зима снаружи, зима внутри, зима в сердцах. И только уплывая туда, в другую реальность, в историю, так искусно рассказанную пленником, забывается холод, ужас и смерть, стоящие на пороге. Читателя, как и самого Якоба, пленник пытается посадить на крючок трех вопросов:

«– Кто такой Гузман?
Кто такой я?
И кто был человек, закуривший на «Титанике»?»

Я часто срывалась с этого крючка, хоть мне и было интересно получить ответы на столь необычные вопросы. Куда больше меня волновало, откроет ли свое имя пленник и расстреляют ли его на рассвете?

« – Даже когда нам кажется, что истории закончены, они тайком продолжаются. Может, мы и сами того не знаем. Они текут, как подземные реки. А потом вдруг выходят на поверхность нашей жизни.»

Это было местами хорошо, но для поднятых тем, для всех затронутых пластов мне не хватило объема, масштаба и глубины. В один момент мне почудилось сходство с Барикко и Маркесом, но нет, то действительно только почудилось. Для исторического детектива здесь слишком мало и истории (хотя мотивация итальянских солдат ужасает), и детектива. И мне, заинтригованной названием, хотелось бы узнать поподробнее именно историю бумажного цветка, бережно хранимого доктором в своей записной книжке, а не чтобы она была упомянута мимоходом.
Я узнала автора с другой стороны. Да, Карризи может быть и таким.

«– Желание – единственный мотив, заставляющий нас двигаться вперед во всем этом ужасе. Мы все нуждаемся в страсти, в наваждении, в идее фикс. Ищи свою. Желай ее сильно-сильно. И сделай так, чтобы смыслом твоей жизни была сама жизнь.»