Западная Европа, из тех кто мог, вышла в моря, образовывая новые военные и экономические союзы, в больших городах процветало мародерство и грабежи, толпы беженцев, бегущих от гнуса любыми средствами прорывались через слабые полицейские пункты, которые уже и не пытались записывать или осматривать проходящих, потому что они знали – гнус давно за их спинами. Просто его количество еще не вышло на нужную отметку чтобы открыто атаковать днем, невзирая на полицию и армию. Да и к слову, большинство полицейских побросали свои светоотражающие жилеты и двинулись вместе с остальными, понимая, что оставаться здесь относительно безопасно можно будет еще всего лишь пару дней.

Братство на машинах и автобусах двигалось на Запад, часто обгоняя бегущих от них людей, первыми врывалось в населенные пункты и оставив там с десяток распространителей, не теряя времени мчалось дальше. Эпидемия летела по телу Европы, стирая ее ценности и понятия. Все чаще среди населения находились кликуши -люди, кричащие о гневе господнем и судном дне, который уже начался. Они призывали покаяться и не противиться суду, не противиться неизбежности. Возможно они и были правы, по крайней мере в некоторых наполненных людьми домах, гнус уже встречали стоя на коленях.

Глава 7. Операция сталкер

На следующее утро Москва взорвалась криками сирен, сигналами машин, спешащих покинуть город. Новости о страшных событиях в Европе сменились новостями о произошедшем в Москве. Всего за ночь было убито пять с половиной тысяч человек, но паника была словно треть Москвы обратилась в зомби. Медицинские службы, внутренние органы всех мастей обшаривали закоулки и подвалы, канализационные люки и бачки, чердаки и крыши в поисках зараженных, которые должны были бы уже лежать без сознания, претерпевая перевоплощение, но к их недоумению, растерянности и облегчению не было найдено ни одного зараженного. Это также повлияло на новости, дикторы которых в синих, белых и серых костюмах обсуждали это в эфире с людьми, имеющими в основном очень далекое отношение к вирусу и к месту откуда он произошел. В результате паника не подкрепленная фактами заражения немного утихла. Часть стоящих в пробка машин так и не выехала из Москвы и к вечеру вернулась обратно в свои жилища. В городе был объявлен комендантский час с двенадцати ночи и до пяти утра. Тем не менее пределы города в этот день покинуло более миллиона человек.

Тем временем в сувенирном магазине "Свобода" продолжалась работа некробиолога Трофима по кличке Док и бывшего сталкера Моля, теперь вновь носящего имя Владимир. В ярком свете комнаты ученый сидел за компьютером устало изучая материалы, которые прислали ему из центра Бурденко. Конечно, все виды анализа, включая для чего-то радиоуглеродный, который вообще ничего не показал и был сделан для галочки, показывали широкую картину происходящих процессов в теле так называемого Сумрака, которого они держали на привязи в качестве подопытной мыши или овоща. Но по большому счету эти анализы были бесполезны, поскольку как и прежде самые современные приборы не могли раскусить и запеленговать частоту на которой работают зараженные клетки. Это было так же сложно, как и определить частоту с которой происходят электромагнитные процессы в клетках обычного человека, зафиксировать их частоту и длину, обрисовать соответствующие диаграммы или поля, оценить их соответствие норме и определить больной орган без прямых медицинских анализов. Да и химия тела зомби была совершенно иной. Организм настолько быстро восстанавливал повреждения, что влияние химических раздражителей, включая кислоты и щелочи, излучений, физических и термальных воздействий не удавалось толком изучить. За все это пленник платил дикой активностью колонии, которая уничтожала овец в течении несколько секунд с периодичностью в десятки минут. Кстати личность человека, заключенного в этом теле, очевидно сломалась пытками окончательно и теперь его жизнь и функциональность поддерживалась его проклятьем – засевшей в нем колонией вируса, в то время как мозг не реагировал ни на какие раздражители, зато зомби начал потеть. Единственное что удалось вывести экспериментально – вирус отказывался вживляться в подопытных крыс, кошек, собак, лошадей, свиней, обезьян и прочую живность. Также вирус не обеспечивал своей жизнеспособности на свежем трупе, но охотно принял лежащего в коме пациента, жизнь в котором поддерживалась искусственно, убив его через два часа. Этого всего можно было ожидать и без глубоких исследований, достаточно того факта, что среди зараженных не было детей и стариков.

Трофим потер уставшие глаза. Ехать в медицинский центр Бурденко он отказался, почему-то это напоминало ему западню. Глубокий лабиринт коридоров, сотни закрытых дверей, электронные замки и автономные, управляемые компьютерным мозгом системы жизнеобеспечения… он уже был в подобном учреждения там в Зоне. Он знал, что может произойти там, если вдруг все пойдет не по плану. Именно после таких внеплановых событий и появился спустя почти сорок лет Лука Псарас, но он – Трофим Гудин уж лучше сгинет на свежем воздухе и быстро, чем пережить хотя бы половину того, о чем ему довелось прочитать в дневнике Луки.

– Ты знаешь Володь, – сказал Трофим, откинувшись на спинку стула, после того как несколько секунд бездумно смотрел в потолок, собираясь на своих ощущениях. – Не похоже, чтобы они хотят уничтожить нас.

Трофим встал и прошелся вдоль стола, который стоял в центре, на одном из концов которого сидел "продавец" хмуро следя за событиями в городе. Владимир лишь посмотрел на Трофима, держа сцепленные в замок руки у подбородка, ожидая когда ученый продолжит свои измышления.

– Мы уничтожили их так называемых червей, за это они уничтожили совсем немного людей и не оставили ни одного зараженного.

– Может быть они не могут заразить здорового человека? А только этих… бомжей на свалках, – не особо отвлекаясь от просмотра то ли онлайн видео, то ли записей предположил Владимир.

– Сомневаюсь. На камерах их не видно?

– Нет… общая суматоха, все бегут. Никакой связи между жертвами и окружающими их людьми, ни контакта, ни уж тем более прямого взаимодействия.

– Это значит что? – спросил Трофим, желая услышать мнение собеседника, придерживая пока свое.

– Это значит, что они либо хорошо маскируются, либо вообще не имеют внешних признаков, – хмуро ответил Владимир. – А это значит, что они не дураки, либо они изменились так, что похожи на обычных людей, а это было бы хуже всего.

–Согласен, а еще я думаю, что они специально показали нам свое присутствие среди нас, чтобы мы не бомбили свалки.

– То есть? – поднял брови Владимир, теперь уже отвлекшись от экрана.

– То есть, зомби на свалках специально удерживались от агрессивных действий против нас, по крайне мере на начальном этапе, а вот имеющие выход в город очевидно имеют другую задачу, – сказал Трофим, опершись на стол рядом с "продавцом".

– Какую еще задачу? – изумился Владимир.

– Не знаю. Но очевидная сепарация по фракциям, скажем как в муравейниках, наверняка существует. Низшие – черви, над ними сумраки, над теми первые демоны, над ними Лука и еще какая-то Лилит, – Трофим сделал паузу. – Такая система будет намного эффективнее чем то, что мы имеем в Европе. Там видимо все и черви и демоны.

– Так… что нам теперь ждать от этих… демонов? – спросил Владимир. Было видно, что внутри у него назревает целый шторм вопросов и предположений, но он никак не может ухватить нечто важное из этого всего.

– Я не знаю. Но я думаю, что нам надо не убивать их сейчас, а раскопать муравейник. Найти этого Луку и, если надо Лилит, затем не убивая их допросить, пометить и отпустить.

– Допросить и отпустить?! – изумился Владимир.

– Я так думаю, что мозгом муравейника или сверхколонии является кто-то из них, возможно оба. По крайней мере, там в Зоне, мертвецы часто собирались вместе. Там происходил своеобразный обмен информацией, где все подчинялись объекту третьей, а если его нет, то объекту второй Б или В категории. Я еще тогда назвал их сверх колонией, потому как подозревал, что у них имеется нечто вроде общего разума.