Сложил жук тонкие крылышки вдоль спины. Сверху жёсткими корытцами прикрыл. Кончики тонких крыльев аккуратно под корытца убрал. Подумал и говорит:

- А уж как тебе вниз спуститься, не знаю. Я на муравейник не полечу: уж больно вы, муравьи, кусаетесь. Добирайся сам как знаешь.

Глянул муравьишка вниз, а там, под самой берёзой, его дом родной. Глянул на солнышко- солнышко уже по пояс в землю ушло.

Глянул вокруг себя - сучья да листья, листья да сучья. Не попасть муравьишке домой, хоть вниз головой бросайся!

Вдруг видит: рядом на листке гусеница-листовёртка сидит, шёлковую нитку из себя тянет, тянет и на сучок мотает.

- Гусеница, гусеница, спусти меня домой. Последняя мне минуточка осталась - не пустят меня домой ночевать.

- Отстань! Видишь, дело делаю - пряжу пряду.

- Все меня жалели, никто не гнал, ты - первая!

Не удержался муравьишка, кинулся на неё да как куснёт!

С перепугу гусеница лапки поджала да кувырк с листа! - и полетела вниз. А муравьишка на ней висит, крепко вцепился.

Только недолго они падали: что-то их сверху - дёрг!

И закачались они оба на шёлковой ниточке: ниточка-то на сучок была намотана.

Качается муравьишка на листовёртке, как на качелях. А ниточка всё длинней, длинней, длинней делается: выматывается у листовёртки из брюшка, тянется, не рвётся.

Муравьишка с листовёрткой всё ниже, ниже, ниже опускаются.

А внизу, в муравейнике, муравьи хлопочут, спешат: входы-выходы закрывают.

Все закрыли, один - последний - вход остался.

Муравьишка с гусеницы - кувырк! - и домой.

Тут и солнышко зашло.

ПЛАВУНЧИК

Преудивительная у нас водится птичка. Называется плавунчик.

Где бы вы ни жили летом-на Волге, на Кавказе или в жарких степях Казахстана, под Ленинградом, под Москвой или на Камчатке, - всюду вы можете этих птичек встретить. И всегда неожиданно. Д назавтра придёте туда, где их видели, - их уж нет.

Ищите их на море, в озере, на реке, в пруду. Даже если около вашего дома есть просто большая яма, - и тут вам могут попасться на глаза плавунчики. Была бы в яме вода.

Птички эти из куликов. Кулики - стройные такие птицы, на очень длинных ногах и с очень длинным носом. Живут больше по болотам, по берегам рек, озёр. Но они не плавают, не ныряют: только бегают у воды по берегу и кланяются, кланяются носом до земли. Носом они достают себе еду в тине, в иле, под камешками или в траве.

Кулики-то плавунчики - кулики, да у них, как говорит мой сынишка, всё шиворот-навыворот. Носик у них не такой уж длинный, ножки тоже. И редко увидишь их на берегу: они всё плавают.

Спросите, на кого плавунчики похожи? Как их узнать, если встретишь?

Узнать их очень легко. Ростом плавунчики примерно со скворца. Похожи они на те нарядные цветные поплавки, что покупают молодые удильщики в городских магазинах. Особенно похожи, когда сидят на воде: сидят и танцуют на волнах, как поплавки. Сами белые, и серые, и красноватенькие - пестро расписаны.

И всегда их целая стайка. Народ они очень дружный. Одиночку редко-редко встретишь. Они всё в компании.

Сынишка мой, когда в прошлом году в первый раз их увидел, очень удивился. Пришёл домой и говорит:

- Что за птиц таких я видел, просто не пойму! Идёшь - все птицы от тебя удирают, разлетаются, а эти и не думают. Плавают у самого берега. Я подхожу - они не только не улетают, даже отплыть подальше не хотят. Кувыркаются головой под воду, как маленькие уточки. Ни минуты не посидят спокойно: кружатся жуками на воде. А то в чехарду начнут играть: прыгают друг через друга, перепархивают- и опять на воду садятся.

Жили мы прошлый год в деревне на Урале. Домик наш стоял на самом берегу реки Камы. И всё лето стайки плавунчиков плавали у нас перед глазами - прямо из окошек видно. Сегодня плавает стайка, а завтра исчезнет. Пройдёт два-три дня - другая стайка появится. И так всё лето.

Сынишка мой говорит:

- Вот бездельники! Другие птицы - всё на гнёздах, птенцов выводят. А эти ничего не делают, только в чехарду на воде играют всё лето. Наверно, это петушки: красивенькие такие, яркие. У всех птиц самцы красивей самок. Наш Петька вон какой франт, а курочки - серенькие.

Я ему объяснил, что он ошибается. У плавунчиков как раз наоборот: петушки серенькие, а курочки франтихи, ярко одеты. Далеко на севере, в тундре, весной курочки снесут в гнёзда яйца -и до свидания! Улетают. Петушки одни на гнёздах сидят, детей выводят, потом учат их, как жить. А курочки-франтихи всё лето по всей нашей стране летают, путешествуют себе с места на место.

Сынишка мой говорит:

- Это просто какие-то птички шиворот-навыворот! А всё-таки я их шибко полюбил, потому что они меня не боятся. Будто знают, что я их не трону и плохого им не сделаю. Хорошие они.

- Очень хорошие, - согласился я.

И вот раз утром прибегает мой сынишка домой с Камы. Он рыбу ходил удить на реку.

Прибегает и говорит:

- Смотрите, кого я принёс.

Лезет себе за пазуху, вынимает оттуда живого плавунчика и пускает его на пол.

- Я, - говорит, - сидел на берегу с удочкой. Вдруг две вороны летят. Кричат, каркают. А впереди них, смотрю, какая-то маленькая птичка мчится. Вороны её ловят, схватить хотят. Она из стороны в сторону бросается, кричит, Увидела меня - и прямо ко мне. Примчалась - и в ноги мне. И сидит. «Туик!» - говорит. Я сразу понял: «Защити меня», - просит. Ну, я на ворон удочкой замахал, закричал. Они покружились, видят -со мной не справиться, и отлетели. Я нагнулся, взял плавунчика в руки. Он и не думает улетать. Я удочку смотал-домой с ним. Вот он - видите какой.

Плавунчик ходит себе по избе, нас ничуточки не боится.

Думали мы, думали, что с ним делать.

Конечно, такая милая птичка - радость в доме. Но чем её кормить? И ведь ей плавать надо. Держать дома трудно.

Решили выпустить.

В деревне-то, конечно, нельзя выпускать; тут кошки, собаки и те две вороны. Решили плавунчика отнести подальше.

Сынишка наклонился, взял его в руки. Он ничего - пожалуйста! Точно век с людьми в избе жил.

Пошли мы с сынишкой за околицу, через поле, в лес.

В лесу, среди вырубки, знал я такую большую яму с водой. Тины там, корму всякого птичьего много было. Днём туда разные кулики прилетали - покормиться, а на ночь-утки.

На этой яме мой сынишка и выпустил плавунчика. Плавунчик порхнул на воду, пискнул нам два раза - туик, туик, - вроде, значит, «спасибо» сказал, «до свиданья», и как ни в чём не бывало принялся жуком кружить по воде, пить и есть.

Долго мы стояли с сынишкой, любовались им. Наконец я говорю:

- Ну, пойдём. Мама давно уж, верно, нас с обедом ждёт. А плавунчик забудет нас, улетит отсюда на Каму - к своей стайке. Птица вольная, ей так хорошо.

Ушли мы. Но я ошибся: плавунчик не улетел и не забыл нас.

Через два дня пришли мы с сынишкой на эту яму: уток я хотел настрелять. Спрятались в елушках на берегу.

Уж солнце за лес село. Тут вдруг что-то мелькнуло у нас над головой, и видим - плавунчик наш на воду садится!

Я высунулся из елушек, машу на него рукой:

- Кыш, кыш, улетай отсюда скорей!

А он посмотрел на меня, - туик! - пискнул, вроде «здравствуй» сказал, и плывёт к нам. Подплыл и у наших ног кувыркается, тинку со дна носом достаёт - закусывает.

Сынишка говорит:

- Пойдём-ка, пап, домой лучше. А то ещё ты моего плавунчика вместо утки подстрелишь, как стемнеет.

Так и ушли, ни разу не выстрелив.

И больше уж не пришлось мне на этой яме охотиться: плавунчик наш привычку взял каждый вечер сюда прилетать. Плавает среди уток, кружит по воде -ну, как тут стрелять: дробь разлетится, ненароком и его заденет.