— О, как раз, вовремя. Не надо заманивать никого, сама пришла. Сейчас я тебе устрою веселье. Будешь знать, как заманивать чужих мужчин.

— Он тебе это сам сказал?

— Что? — растерялась девица.

— Что твой навеки?

— Да ты… сейчас я тебе слегка видок подпорчу, я тебя… — взяв поудобнее сумочку приготовилась врезать по морде, подумав, что как в родном мире разборки, не хватает только вцепиться в волосы друг дружке.

Сзади раздался шипящий голос:

— Личико хочешь в клеточку иметь? Ща нарисую! — Из-за спины вышел кот. Не зная, что может мой Стёпа, девочка нарывалась.

— Девушки, объясните ей, что кошачьи царапины очень долго заживают, а лицо так и останется в шрамах.

Девица размахнулась, чтобы выплеснуть на меня жидкость, кот прыгнул и, как в волейболе, отбил подачу. Жидкость, попав на её платье, зашипела, и тут же появились дыры, платье расползалось на глазах, девица заорала, брызги попали на руку и там вздулись волдыри.

— Ты же сказала, что просто хочешь облить вином платье и все, а тут… ты идиотка! — истерично закричала девушка.

В комнате как-то враз стало много народу, воющую девицу осматривал Нархут, какой-то эффирец спрашивал у девиц, как было дело, Тахирон осматривал меня на предмет дыр, кот отвечал на вопросы другого эффирца.

Затем нарисовались Дим и какой-то важный солидный мужчина, который кинулся к воющей девице, а потом, углядев дыры на платье, вскричал:

— Идиотка, ты зачем серинус взяла? Ваше Величество, я и предположить не мог, что она залезет в лабораторию.

— Это называется покушение на убийство! — отчеканил Дим. — Умышленное! Тем более, дочери близкого мне человека. Может быть, имеет место заговор против нашего Лиарда и меня в частности?

Одна из девиц, вскрикнув, упала в обморок, другая, которая хотела уйти до этого, побледнела и часто дышала, с отца девицы сполз весь лоск, у него тряслись руки и щеки, он упал на колени.

— Помилуйте, Ваше Величество!

Я повернулась к выходу.

— Что-то мне поплохело!

Дим тут же подскочил ко мне, бросив отцу:

— Мой Верховный разберется и доложит мне, а я буду решать, такое безнаказанным оставлять нельзя. Стёпа, ты тоже присмотрись! — и утащил меня на море.

— Опасно с тобой, Величество, дружбу водить, вот так, ни за что и получила бы…

— Веришь ли, я до сегодняшнего дня её ни разу не видел, отца встречал, а вот девицу…

— Жениться надо, тогда охотницы угомонятся, ведь такой приз — неженатого Правителя захомутать…

— А ты бы не хотела… захомутать?

— Боже спаси! Это ж какой стервой надо быть, чтобы в таком гадюшнике обитать, — меня передернуло.

— Вот и моя мама так же не хотела, поставила в свое время условие, чтобы мы с ней жили отдельно. Она так же, как и ты, очень тряслась надо мной, тоже не хотела, чтобы меня использовали в подковерных играх, да вот, добрались до неё, когда мне три было. А потом меня Арди спрятал и воспитывал, считалось, что я сирота, и воспитываюсь дядькой по матери. Отец был ещё молодой, думалось, что лет пятьдесят ещё я свободен от этого «счастья» — быть Правителем, а вот не сложилось… Я так тосковал по маме и долго ждал, что она придет… А у наших деток есть мы оба… — он долго молчал, так и сидели, глядя на море. Луны обе были на небе, и на море две серебряные дорожки переливались и сверкали, особенно когда ветер налетал порывами, казалось, что дорожки бегут наперегонки к берегу.

— Можно тебя попросить? Как-то ты напевала, что-то… Звездочка моя ясная… Спой, пожалуйста, уж очень мне мелодия понравилась, и слова хочется запомнить.

Спела потихоньку. Опять долгое молчание.

— Хорошая песня, за душу цепляет… Ваши земные песни красивые, хочется их постоянно слушать. Надо вас с Коськой посадить, он моментально музыку подбирает на слух, да записать на кристалл, — он издал смешок, — буду слушать, как Громодан, только более мелодичные. А сынок по секрету спел мне про хрустальные башмачки и Мурку, я так понял, вторую Стёпа исполнял?

— Да нет, я! Они иногда долго не засыпали, и приходилось часа по два петь, не переставая, особенно, когда Лучика усыпитель на блуде зависал. Величество, давай домой, ведь наверняка не спят, ждут.

Так и оказалось — лежали и шептались, придумывая всякие ужастики и хихикая, а Драган с Младеном делали вид, что не слышат ничего. Увидев красивого папу, конечно же, про сон забыли, папа же серьёзно велел спать ложиться, но Любава сумела выторговать условие, что засыпать будут, если папочка будет на диванчике, рядом. Шептались долго, потом притихли, заглянула и умилилась — все трое спали.

Малышня устроилась на папе, и он, такой успокоенный и расслабленный, обняв их, тихонько посапывал. Осторожно укрыла всех троих и долго улыбалась, пока не заявился Стёпа.

— Уфф, умотался! Вот сколько раз говорил, что бабы — дуры… Дебилка натуральная, ни разу не видела в живую Дима, а вбила себе в голову, что непременно он, увидев её, упадет ей в ноги и назовет женой. Сейчас её на вменяемость проверяют. А эту хрень, что кислота какая-то, заранее у отца сперла, для подстраховки, чтобы никто не помешал планам. А он когда с ней танцевал, не обращая внимания на неё, шею выворачивая в твою сторону, вот у неё и замкнуло. Эффирский Правитель рвёт и мечет — из-за одной озабоченной могут испортиться отношения между странами. Папаня-то её какой-то нужный типа химика нашего, какие-то зелья-лекарства варит, короче шухер полный. Говорил же Громодану, создавайте Интерпол, а теперь вот и будут одеяло на себя перетягивать, недоговаривать и хитрить меж своими ведомствами, как же разные государства… Э… — кот зевнул, — учить всех надо! А чего это кавалер от тебя свалил? Я думал, он рядышком, хмм… утешает… по-мужски.

— Стёп, в кого хоть ты такой умный?

— Такой вот я! Слышь, я чего подумал, озадачу-ка я Кузему — пусть для нас, БКС, сетку сделает, ну, как в волейболе, надо своих натаскать, вон, как у меня здорово вышло подачу отбить? Я молодец?

— Молодец, молодец, кот я тебе давно говорила, что я тебя люблю?

Он задумался:

— Пожалуй, только там, на Земле, здесЯ, ни фига, ни разу. Да и что от тебя, грубятины, ожидать — ты ж под носом своим ничего не видишь, не ценишь тех, кто тебя любит.

— Поехали, мы с тобой без подколов никак, дурень ты мой, — я поцеловала его в нос, кот замурлыкал.

— Давно бы так!

Потом, вздохнув и зевнув, пошел посмотреть на своих деток, оттуда долго не выходил. Приоткрыв дверь, увидела «картину маслом»: все так же на папе, Любава умудрилась залезть на него полностью, спали детки, а в ногах у Дима растянулся кот.

Идиллия полнейшая! Эх, ну был бы обычным мужиком, без раздумий уцепилась бы за него, а так… Вот и повода не было никакого, а чуть лицо не сожгли, котка у меня необыкновенный, противный, правда, но спасатель. Вспомнила, как в Болгарии, в магазине, покупая печенку, сказала продавцу, что для кота, а болгарин, стоящий за мной выдал:

— Хорошая кота у Вас… Котка, которак, котёнище…

Вот с такими мыслями и пошла спать. Встала пораньше, быстренько сделала блинов, пошла будить Величество.

Он уже проснулся и лежал, уткнувшись носом в дочкину макушку, и щурился как кот. Увидев меня, как-то солнечно улыбнулся и показал жестом, что боится деточек разбудить, вставая. Осторожно переложила Любаву на постель, подвинула Лучика, тот заерзал, и кот тут же подлез к ним в серединку и обнял лапой сына.

Мне такая картина была привычна, а Дим стоял и любовался, пока я его не потянула за рукав. На цыпочках вышли из детской, он пошел умываться.

Вернулся и с удивлением уставился на завтрак:

— Это мне?

— А есть ещё кто-то?

— Может, ты для себя приготовила, а я как бы… на хвоста, что ли? Ох уж эти ваши словечки, все ими заразились!

— Завтракай, Величество, небось с утра времени не будет!

— Ммм… вкуснотища, как давно я ничего домашнего не ел… не припомню, а, на озере плюшков твоих отведал и всё.

— Да забегай, чего-чего а накормить — всегда пожалуйста. Привыкла, то Таши всегда голодный заскочит, то Пол, то Косик, Арди, здешние, постоянно готовим много, то я, то Антипа.