— Ах ты… прыткий попался… сукин сын! — теряя равновесие, говорил Волк. — Наглый, как граната… Да и ума столько же!..

— Говоришь ты красиво, отдаю должное, — тяжело дыша, отвечал Вадим. — Но слова эти наполнены змеиным ядом, а действия твои говорят обратное…

— Тебе с твоими деревянными мозгами… не понять! Я хотел свободы!.. Разбить оковы… наблюдателей…

— Их не существует!

— Ты — слепой идиот… Ну, что ж… ты выбрал жизнь марионетки в руках хитрого кукловода… А я лишь хотел оборвать те нити и освободиться!.. — Волк упал на землю, Вадим все ещё его поддерживал. — Да гореть тебе в аду, который ты создашь своими руками, — сказал фашист на последнем дыхании. Вадим взял его за воротник бронежилета, поддерживая голову над землей.

— Даже дьявол процитирует библию для собственной выгоды! — ответил он Волку и отпустил воротник. Лысая голова ударилась о россыпь, Волк застонал. Штык-нож Вадим оставил у него в животе. Бросив врага умирать от раны, рейнджер стянул у него две обоймы к АК-102, подхватил охотничий нож с земли, а потом и вовсе подобрал его автомат. Надев сумку на плечо, он зашагал дальше к дверному проему, ведущему в ДОТ.

Вдруг в туннеле из-за спины Вадима раздался хлопок, и правое бедро пронзила дикая боль. Вадим вскрикнул, упал на землю, задрав поврежденную ногу вверх. Из ноги ручьями бежала кровь.

— Чтобы жизнь сахаром не казалась, Вадимка, — кричал ему Волк, выронив револьвер рядом с собой. — Чтобы сахаром… не казалась! — Голос его постепенно затихал, начались судороги…

Нога заныла дико. Пуля прошла прямо в мышечную ткань бедра, делая каждое движение ногой невыносимым от боли.

Вадим несколько минут лежал, переворачиваясь с бока набок. Затем, стиснув зубы от боли, медленно пополз к дверному проему. «Не дойду, так доползу!» — говорил он себе. Ползти было так же больно, но все-таки боль была терпимой. Он полз вперед, придерживая рукой кровоточащую ногу.

Сзади раздались шаги.

— Наш?

— Да, вроде, наш…

К нему бежало сразу несколько человек. Затем его перевернули. Два бойца Ганзы и Захар осматривали Вадима.

— Брат, ты как же это? — взволнованно спросил Захар. — Куда ползешь такой подбитый?

— К ДОТу. — ответил Вадим. — Надо его взорвать… к чертям собачьим! — Он ударил рукой о россыпь и попытался перевернуться на живот, но бойцы ему не дали этого сделать.

— Куда ж ты такой подрывать-то лезешь? — сказал Захар. — Дай мне. Сам все сделаю, — он снял с Вадима сумку, достал взрывчатку. — Это что за агрегат такой? Никогда не видел.

— Эксклюзив, — прокряхтел Вадим. — Смотри. Чтобы взорвать, надо сначала на эту кнопку нажать, — он показал на серебристую кнопочку. — А потом, не знаю, вдавить чем-нибудь в это место, — он показал в выемку на корпусе, где раньше была красная кнопка. — У тебя будет пять секунд, чтобы потом убежать…

— Ничего, хватит, — Захар постучал брату по плечу. — Вы двое, отнесите его к рейнджерам. Видели, мы их пробегали? Вот туда и несите. А я тут сам, один… — Он надел сумку на плечо и взял автомат. Бойцы кивнули, подхватили Вадима под мышки и за ноги и потащили прочь. Захар направился к дверному проему.

— Ну, что, паскуды, сравняем счета? — процедил он сквозь зубы.

Захар прислонился к стене у проема, из которого несколько минут назад выбегали фашисты. Оттуда доносилось два голоса:

— Где штурмбаннфюрер?! Почему нет так долго?!

— Думаешь, вальнули его?

— Да, не знаю. Мужик он не пальцем деланный. Может, проверим?

— Надо бы. Ты — первый, я прикрываю, — послышались шаги. Вот и момент подходящий выпал. Захар вынырнул из-за угла, поднял автомат в поисках цели. В длинном узком коридоре было два фашиста: первый был в пяти шагах от сталкера, второй стоял подальше, где коридор заворачивал влево. Первый фашист от неожиданности подпрыгнул. Ствол Захара мгновенно нашел свою цель и выпустил в неё пять патронов одиночными выстрелами. Фашист свалился замертво. Минус один. Второй ушел за угол.

«Пожить хочешь, дьявол?» — усмехнулся Захар. Он не спускал глаз с угла. Его автомат лишь дожидался любого движения с той стороны. Вдруг фашист так же, как Захар, быстро вышел из-за укрытия, стреляя длинной очередью. Захар не успел среагировать и ушел назад.

— Выходи, собака! — крикнул фашист из коридора. У Захара это вызвало насмешку. Он снял с головы каску и подбросил её так, чтобы отвлечь внимание противника. Фашист тут же дал очередь по каске. Захар сделал выпад из-за угла и расстрелял незадачливого фашиста. Путь был свободен.

Перешагивая через тела, Захар продвигался дальше. Коридор заворачивал налево, затем проходил чуть вперед и снова уводил влево. До следующего поворота Захар прошел без заминок. Шаг его был настойчив и тверд, а руки не дрожали. У него будто отказал инстинкт самосохранения, и он, словно танк, шел на фашистов. Он должен сравнять счёт…

Последний поворот налево по планам выводил к ДОТу. Стоило Захару выйти из-за поворота, как впереди раздался стрекот длинной очереди, из стены выбивая куски камня. Захар ушел обратно за угол, припал к стене. Судя по всему, впереди стоял пулеметчик. Сталкер успел углядеть его очертания. Фашист был в тяжелой броне, что пули калибра 5,45 с трудом пробьют защитные пластины. Но попробовать стоило.

Захар резко высунулся из-за укрытия, дал очередь навскидку и ушел назад в укрытие. Фашист, едва ли завидев противника, зажал спусковой крючок пулемета, и теперь пули тяжелого калибра длинной очередью крошили стену рядом с Захаром. Фашист явно патронов не жалел.

«Тяжеловес, значит? Посмотрим, как ты от гранат побегаешь!» — Захар вытащил из подсумка осколочную гранату. Пулеметные очереди стали бить реже, и вскоре из коридора послышалось клацание металла. Патроны в ленте закончились, вот и момент удачи!

Захар отогнул усики, выдернул чеку, досчитал до трех, и, крикнув «Лови!», бросил гранату под ноги фашисту. Голова, нагруженная тяжелым шлемом, медленно посмотрела вниз. Фашист, сообразив, вдруг дернулся было бежать, но не успел. Раздался грохот, с потолка посыпалась обивка, в ушах поднялся звон.

Подождав, пока слух восстановится, Захар выглянул. Изуродованное тело фашиста взрывом отбросило на несколько метров назад. Гирлянда из языков брони украсила последние вздохи фашиста… Сталкер выдвинулся дальше. Переступив через мертвое тело, он подошел к двери, за которой должен был быть ДОТ. Перезарядив автомат, Захар выдохнул и ударом ноги открыл дверь.

Как только дверь распахнулась, Захар приготовился к штурму. Однако из-за двери раздался выстрел, и что-то больно ударило его в плечо. Сталкер упал назад. Почти в упор от дверного проема стрелял фашист из дробовика.

— Готов, — отчитался он своим, — Буйный попался.

Левое плечо ныло от боли. Захар оглядел его: бронежилет в том месте был разорван в клочья. Фашист бил в упор картечью, явно шансов на то, что броник выдержит, не было.

Из плеча шла кровь. Левая рука онемела. Видимо, повреждено было не только плечо, но и грудная клетка — дышать стало трудно. Пошла отдышка.

Захар отполз ближе к проему. Раненый сталкер фашиста больше не интересовал, он вернулся к своим.

— Ничего, щас я… — пробормотал Захар самому себе. Он достал из сумки прямоугольную коробочку взрывчатки, подтащил к себе, — Как там говорил Вадим? Сначала эту… — он нажал на серую кнопку, блекло загорелась красная лампочка, — А потом… вдавить эту? — Захар подтащил к себе автомат, резким ударом правой руки выбил шомпол и приставил его к поломанному месту на корпусе со взрывчаткой, откуда выпала кнопка.

— Прости, Вадим, — тяжело дыша, еле слышно он проговорил себе под нос. — Не сходим мы в рейд с тобой… Не держит меня здесь, в метро, ничего больше… А тебя я… подвел. Прости, — он посмотрел на взрывчатку. — Ну, сволочи, за Саньку! За Лерку мою! За Юлю! — Захар закрыл глаза и вдавил шомпол…

Два бойца шустро тащили Вадима к своим. Один прикрывал, второй же оттаскивал за подмышки. Вскоре, пройдя все расстояние до места, где рейнджеры держали оборону, ганзейцы прислонили раненного к стене, один из них стал помогать отстреливаться, а второй осматривал рану Вадима.