Уиндер не мог оторвать глаз от Кэрри — она была так красива в этом мягком янтарном свете. Он вдруг поцеловал ее в щеку.

— Обо мне не беспокойся, — сказал он. — Иди домой.

— Ты меня не выслушал до конца.

— Да нет же…

— Нет, ты меня не дослушал! — Она говорила с ним, как мать с непослушным ребенком. — Я же тебя предупреждала: нельзя совать свой нос в их дела.

— Да, я помню.

— В прошлый раз тебе повезло. Крупно повезло.

— Да, это точно. — Уиндер вдруг почувствовал, как он устал. Пистолет в руке неожиданно стал свинцовым. Он бросил его в угол.

Кэрри Ланье сказала, чтобы он поторопился и упаковал вещи, которые берет с собой.

— Я не могу сейчас уйти, — сказал Уиндер. — Вдруг Нина позвонит?

— Джо, тебе следует опасаться не только Педро. Сюда может явиться и полиция.

Уиндер совсем приуныл.

— Уже? Так скоро?

— Мистер Икс обратился в полицию. Я слышала об этом от его секретарши.

Секретарша мистера Кингсбери была частой гостьей в катакомбах парка, у нее был роман с человеком, изображавшим Бартоломью — одного из самых тихих и скромных Эльфов.

— Она что-то говорила о покушении на частную собственность.

— Это был всего лишь несчастный случай, — сообщил ей Уиндер, — мне даже не пришлось стрелять.

Под его наблюдением два бульдозера снесли огромный рекламный щит, прославляющий проект «След Сокола». Затем они перевернули и помяли вагончик для строителей (совершенно новый, в нем имелся даже пивной бар и бильярд). Кроме того, они снесли туалет и чуть не задавили одного из инженеров, едва успевшего выскочить из сортира.

После этого Уиндер велел бульдозеристам раздеться и облил их одежду бензином из бака. Он попросил у них зажигалку и потребовал направить их мощные машины прямо в океан. У берега водители выскочили из машин. Затем они поспорили, которая из машин вспыхнет первой.

— Пламя видели даже с авиабазы в Хомстеде, — сообщила Кэрри Ланье. — Седьмой телеканал прислал для съемок вертолет. Челси пришлось писать пресс-релиз.

— Обычный несчастный случай на стройке, — спокойно прокомментировал Уиндер.

— Кто знает. У меня в сумочке есть факс с этим пресс-релизом.

— Нет, я даже читать его не хочу. — Уиндер не имел никакого желания снова знакомиться с творчеством Челси. Он встал, голова у него закружилась, по стене заплясали разноцветные пятна. Уиндер решил, что усталость играет шутки со зрением.

Он тряхнул головой, пятна исчезли. Но через секунду появились снова.

— Черт, они уже здесь, — выругался Уиндер и подбежал к окну.

— Сколько их? — спросила Кэрри.

— Двое полицейских на одной машине.

— Здесь есть черный ход?

— Конечно.

Они услышали шаги за дверью, слабое бормотание, шуршание бумаги. Сквозь щель в дверном проеме было видно, как зажгли фонарик, вероятно, еще раз сверяли адрес.

Уиндер засунул пистолет за пояс. Кэрри проследовала за ним в кухню, и они вышли через черный ход как раз в тот момент, когда полицейские вовсю начали барабанить в дверь. Оказавшись на улице, Кэрри вытащила пистолет из-за пояса Уиндера и положила его в свою сумочку.

— На тот случай, если ты вздумаешь на меня обидеться, — шепнула она.

— Вот этого точно никогда не случится, — сказал Уиндер. — Никогда в жизни.

20

С зеркальца заднего вида свешивалось тонкое металлическое колечко. Джо Уиндер поинтересовался, что это за символ.

— Это всего-навсего внутриматочная спираль, — объяснила Кэрри, — память о моем бывшем муже.

— Неплохо, — не нашелся, что сказать на это Уиндер, — по крайней мере, это лучше, чем засушенный цветок с подвенечного платья.

— Он очень хотел иметь детей, — продолжала объяснять Кэрри. Одновременно она обгоняла по дороге цементовоз. — Он хотел, чтобы у нас были мальчик и девочка. Чтобы был дом с белой крышей и большим задним двором. Газонокосилка. Золотой фокстерьер по кличке Чамп. Он все планировал заранее.

— Неплохо звучит, только золотой фокстерьер ни к чему, — заявил Уиндер, — я предпочитаю лабрадоров.

— Ну вот, он очень хотел, чтобы я забеременела, — рассказывала дальше Кэрри. — Каждую ночь начиналось одно и то же. Я говорила: «Родди, ладно, если тебе так хочется, давай делать ребенка». Я никогда не говорила ему, что ношу спираль. И каждый месяц он меня пытал: «Ну как, дорогая, получилось? У тебя нет месячных?» А я говорила: «К сожалению, есть, милый, давай стараться лучше».

— Так его звали Родди? Уже в этом имени я вижу дурной знак.

— Да, он был зануда, это точно.

— А что потом? — спросил Уиндер. — Он все крутится рядом с тобой?

— Нет, не крутится. — Кэрри, не нажимая на тормоза, проехала через перекресток и вписалась в поток машин, направляющихся на север. — Родди сейчас в Эглине, занимается своими делами.

— Выходит, он либо торговец наркотиками, либо продажный адвокат?

— И то и другое, — сказала Кэрри. — В прошлом месяце он прислал мне снимок, сделанный «Полароидом», — там он стоит с каким-то теннисным кубком. Пишет, что ждет не дождется, когда он приедет и сможет вновь начать попытки создать семью.

— Да, парень, видно, совсем плох.

— У него, по-моему, эдипов комплекс. — Кэрри кивнула на медную спираль. — Я держу эту штуку перед глазами в напоминание о том, что с мужиками надо держать ухо востро. Взять того же Родди. Все при нем — диплом Стэнфорда и машина европейская новейшей марки. Он владелец солидной юридической фирмы, а поживешь с ним немного — и окажется дерьмо дерьмом.

Уиндер похвалил ее за предусмотрительность.

— Мне надо думать о собственной карьере. — Кэрри свернула на территорию, где стояли домики на колесах, и остановила машину. — Вот и мой родной дом, — вздохнула она. — Проверь, хорошо ли ты закрыл дверь. Здесь всякое бывает.

— Почему ты решила мне помочь? — спросил Уиндер.

— Сама не знаю. Правда. — Она сунула ему ключи от машины и попросила забрать из багажника костюм енота.

Бад Шварц и Дэнни Пог помогли Молли Макнамара подняться по ступенькам ее старого дома в Южном Майами. Затем они усадили ее в кресло-каталку в гостиной и открыли окно, чтобы проветрить помещение. Рука у Бада еще побаливала после ранения, но все пальцы, слава Богу, его слушались.

— Хорошо оказаться у себя дома? — спросил Дэнни.

— Конечно, — согласилась Молли. — Не могли бы вы, парни, приготовить чай?

Бад сурово посмотрел на своего напарника.

— Сейчас я все сделаю, — сказал Дэнни, — мне это не трудно. — Радостно насвистывая, он отправился в кухню.

— Приятный молодой человек, — отозвалась Молли, — оба вы очень приятные люди.

— Примерные граждане — вот кто мы такие, — согласился Бад Шварц.

Бад опустился в кресло, но тут же вскочил, словно обжегшись. Он забыл об этом проклятом кусочке пальца, и, только усевшись в кресло, понял, что он до сих пор лежит у него в кармане. Бад вытащил его и положил на край стола. Кусочек пальца был аккуратно завернут в салфетку.

— А с этим что делать? — спросил он Молли.

— На кухне в шкафу есть банка с притертой пробкой, — сказала Молли, а в холодильнике — немного маринада.

— Вы шутите!

— Нет, Бад, очень важно сохранить его. Это улика.

По дороге в кухню Бад встретил Дэнни, который нес чай на серебряном подносе.

— Ты не поверишь, — сказал Бад, показывая Дэнни сверток.

— Что еще?

— Она хочет замариновать эту штуку!

Дэнни поморщился.

— Зачем? — Когда он вернулся в гостиную, Молли спокойно каталась в кресле взад-вперед. Он налил ей чаю и сказал: — Надеюсь, вы чувствуете себя лучше.

— Да, лучше, чем я выгляжу. — Молли поглядывала на Дэнни поверх края чашки. Она мягко произнесла: — Ты даже не представляешь, что значит для меня твоя помощь в трудную минуту.

— Но я не один. Бад тоже.

— И Бад неплохой парень, — признала Молли. — Я подозреваю, что он человек принципа.

Дэнни Пог никогда не думал о своем напарнике как о человеке принципа, возможно, лишь зоркий глаз Молли заметил это. Хотя верно: будучи вором, Бад всегда придерживался строгих принципов — никакого оружия, насилия или наркотиков; возможно, это тоже следует считать принципами. Дэнни надеялся, что Молли признает, что и у него есть тоже моральные принципы, которыми он никогда не поступается. Потом, когда она заснет, он составит их перечень на бумаге.