Деньги - вот что мне сейчас нужно! Деньги!.. И… осторожность! Великая осторожность!.. В компании подонков он, Гуго Ройтхубер, бывший офицер рейха, должен выжить и встать на ноги… А там - Швейцария… Тихая ферма… Буковый лес… И никаких пальм, оплетенных канатами рыжих лиан!..
Как сладко думать о возвращении! - сказал себе капрал.- Мы - бывшие солдаты рейха - не-уничтожимы. Наш час еще придет. Мы должны сохранить духовную силу, чтобы начать все сначала!.. Мы не славяне, и не французы… Славян и французов мы грузили в товарные вагоны и отправляли в Великую Германию как рабочий скот. Ничего другого они и не заслужили!»
Эта мысль капрала успокоила. И до самых сумерек он отлеживался в палатке, посасывая пиво из вскрытой жестянки и со сладкой болью думая о Возвращении…
Я проснулся ночью. Проснулся от резкой, ломающей суставы боли.
И француз не спал.
- Голова разламывается,- пожаловался он.- Включи фонарь. Посмотри - наверное, мой язык обложило известью.
Но его язык был чист.
Пошатываясь, я выбрался из палатки.
Трава чуть серебрилась. В просвете ветвей, оплетенных лианами, светились звезды. Далекие и чужие.
Я вдруг поймал себя на том, что думаю о звездах как-то по-другому, не как обычно. Будто сама эта мысль была внушена мне со стороны…
Я прислушался.
В зарослях было тихо. Даже ночные птицы примолкли, и это еще больше укрепило меня в той мысли, что рядом с палатками кто-то затаился, наблюдает за мной. Это не было чувством опасности, нет - тренированный человек определяет такое сразу. Скорее - чувство присутствия… Но - кого?
В рассеянном лунном свете я видел кусты, палатки, покосившийся «джип», а потом в траве вдруг мелькнул слабый отсвет, будто кто-то там засветил фонарь.
Вытянув из-под спального мешка нож Шлесса, я скользнул в густую траву, и интуиция подсказала мне, что торопиться не следует. И, включив фонарь, я сразу и неожиданно осветил подозрительное место.
Это вновь был оборотень.
Он лежал рядом с «джипом», и трава вокруг него была черная, будто ее выбил заморозок.
Опустившись на корточки, я потрогал оборотня, и там, где мои пальцы его коснулись, родилось, расплылось под прозрачной оболочкой радужное свечение. Я нажал сильнее - оборотень вспыхнул весь целиком, как гигантский радиоглаз.
Я отпрянул.
Ощущение было такое, будто оборотень мне подмигнул.
«Это же не человек,- успокоил я себя.- Человек ходит на двух ногах, имеет пару рук и даже голову, неважно какую. А это просто мешок со слизью, пусть и умеющий калечить технику…»
Я закурил. И только сейчас из кустов выдвинулся ван Деерт.
- Любуешься? - спросил он.
- Не могу уснуть…
- Может, за меня отдежуришь?
Я усмехнулся и молча вернулся в палатку…
А утром все проснулись полубольные.
- Мне снилось,- пожаловался француз,- что меня решили повесить… Может, Усташ, меня и следует повесить, но зачем это делать во сне, когда человек невинен, как младенец?
Я не ответил, только сжал плотнее губы.
Садясь за стол, капрал хмуро спросил:
- Что мы ели вчера?
- Это надо спросить у негра,- со значением заметил ван Деерт.
- Бабинга, ты ничего не перепутал? - спросил капрал.- Ты не положил в наше мясо какую-нибудь вредную траву?
- Нет, бвана! - негр испуганно выпрямился. Но, судя по его круглой лоснящейся физиономии, выспался он нормально. Это сразу насторожило всех.
- Негры только и ждут момента, чтобы напакостить белым,- угрюмо проворчал ван Деерт.
- Заткнись! Здесь я говорю! - оборвал голландца капрал.
- Разве я не соблюдаю дисциплину?
- Когда говорю я, другие должны молчать!
- Да, капрал!
Мы сидели в тени, но духота и тут была нестерпима. Кровь гулко, болезненно пульсировала в висках.
- Ван Деерт! - приказал капрал.- Отправляйтесь в лагерь майора Мюллера. Сообщите ему о случившемся, пригоните «джип» и прихватите лекаря.
- Да, капрал!
Преувеличенно твердо ван Деерт прошел к палатке, исчез в ней и минут через десять появился в полной походной форме - малиновый берет, защитного цвета рубашка, такие же шорты и грубые армейские башмаки. Мы смотрели, как он уходил, и где-то в глубине души испытывали зависть…
«Впрочем,- подумал я,- мне до лагеря не дойти. Капрал был прав, отменив вчера свое приказание. Я слишком ослабел, мне трудно дойти до стола… Голландец крепче, он доберется, он пригонит «джип»… Именно машина и лекарь нам сейчас нужны…»
И с внезапным испугом я решил: «Эта наша болезнь, наверное, продолжение истории, случившейся со Шлессом. Ведь мы так и не узнали, что именно с ним произошло, от какой болезни он умер…»
- Обед приготовит Буассар,- хмуро сказал капрал. И позвал:
- Негр!
Бабинга неуверенно приблизился к столу.
- У тебя не болит голова, бабинга?
- Нет, бвана.
- И суставы не болят? И слышишь ты нормально?
- Да, бвана!
- Ты вчера положил в мясо лесную траву. Тебя научили этому знахари?
- Нет, бвана!
Рука капрала скользнула в карман, но негр оказался проворнее. Он бросился в сторону, к «джипу». И самое поразительное было в том, что бежал он через поляну самым длинным, самым неудобным путем, будто решив обязательно перепрыгнуть через лежащего в траве оборотня. Почти минуту широкая спина негра представляла собой идеальную мишень, но никто не выстрелил, даже капрал, хотя он явно собирался это сделать.
Я посмотрел на француза. Он отвернулся. Ящик вообще не поднимал голову. Только капрал недоуменно хмыкнул:
- Негр пересек поляну… Он не должен был ее пересекать… Почему же он ее пересек?..
Глава четвертая
Глава четвертая
Звездный миссионер
К сожалению, это был не единственный вопрос.
Больше всего меня тревожил вид Буассара. Он часто тер глаза и быстро и странно подергивал головой, будто ей и впрямь надоело держаться на его шее.
- Что с тобой, Буассар?
Он замялся.
- Не хочешь говорить, не надо! Но перестань крутиться и дергаться. У меня своих болей достаточно. Дождись голландца, он придет с лекарем. И вообще - ложись!
- Я не могу лечь,- сказал Буассар ошеломленно.
- Это почему?
Он не ответил и, все так же дергая головой, фальшиво и высоко затянул:
- «Город застыл в глазах, давай завоюем себе новые земли!..»
- Смени пластинку!
Он послушно исправился:
- «Мы печатаем шаг, мы хотим прочесать дальние страны!..»
- Буассар!
- «Отправляйся-ка парень,- он смотрел на меня невидящими глазами, нервно дергался, и шрамы на его лице побагровели: - Отправляйся-ка, парень, на поиски незнакомого цветка в дальние страны, лежащие за океаном!..»
- Заткнись, Буассар!
Отнести столь странное поведение француза за счет выпивки я не мог. Алкоголь делал его болтливым. Тряхнув француза за плечи, я выругался:
- Ну, говори! Что с тобой?
И тогда он сказал:
- Я ослеп, Усташ!
- Ты меня не видишь? - испугался я.- Совсем не видишь?
- Вижу, Усташ. Но мне надо, чтобы ты двигался или чтобы я не находился в покое… Понял?
- Нет.
- Когда все неподвижно, я ничего не вижу. Сплошной туман, даже солнце угадываю лишь по теплу,..
- А потом?
- Когда ты начинаешь двигаться, ты сразу выступаешь из этого тумана! А остановишься хоть на секунду - тебя нет! - Буассар грязно выругался:-Ты не пристрелишь меня, Усташ? Я был тебе хорошим прикрытием!.. И как ты думаешь, я ослеп навсегда?
- Побереги нервы! - хмыкнул я, успокаиваясь.- Такое бывает. Наверное, бабинга и впрямь подсыпал нам в мясо какой-то гадости… Но это пройдет. Полежи. А я принесу тебе пива.
Казалось, еще минута - и француз расплачется. Я сразу вспомнил Шлесса… Может, и он сломался на той же, что и у француза, болезни?.. Но тогда… негр не мог отравить нас!
Подойдя к столу, я не сразу выложил новость Ящику и капралу. Сперва присмотрелся и лишь потом, не заметив ничего подозрительного, сказал: