— Муханова Теплицкий свистнул! — изрыгнул Сенцов, подпрыгнув и пихнув Красного так, что тот едва свой ноут на пол не уронил. — И туриста нашего — тоже!

— Ну, вот, гений, я давно хотел тебе это сказать! — ухмыльнулся Красный, вворачивая ноут. — Полетели, братики на Базу — обрадуем нашего «капрала»!

— И зачем только Теплицкому дохлый турист? — пробурчал позади них Репейник, собирая свои «причиндалы» в специальную сумку с жёсткими стенками. — Спятил этот Теплицкий по полной программе!

— Сейчас, Звонящая заставит нас искать его логово! — пробурчал Красный, направляясь к выходу. — Нутром чую!

Сенцов был не в духе. Красный с Репейником парковали тачку, треща без умолку, а Константин их даже не слушал, чувствуя себя беспросветно виноватым во всех неприятностях, в которые они уже вляпались и потом вляпаются из-за гибели туриста. Константин уныло плёлся, ощущая внутри себя холодный мерзкий ком… да и игрек-тачка эта все кишки перетрясла. Любят они лихачить, не замечая, как Сенцова тошнит…

— Старлей, что-то ты мне не нравишься, — проворчал вдруг Репейник, Сенцов повернул позеленевшее лицо и увидел, как тот оглядывет его со всех сторон.

— Это ещё почему? — огрызнулся Сенцов, машинально пятясь подальше, в угол: не любил, когда на него так таращатся.

— Ну, тебя до сих пор тошнит в игрек-тачке… — буркнул Репейник, схватив себя за подбородок. — А дознаватель, знаешь, как должен летать? Как ракета! А ты?

— Я не люблю игрек-тачки! — честно признался Сенцов, вообще не понимая, как можно вести машину на такой скорости, которую развивает игрек-тачка?? Тут никакой здоровой реакции не хватит — вляпаешься в ближайший столб и поминай, как звали!

— Ну, люблю — не люблю… Это всё глупые эмоции, брат Старлей! — хохотнул Репейник и зачем-то схватил Сенцова за руку повыше локтя. — А ты у нас дознаватель, значит, должен сам водить игрек-тачку! Но я вижу, что сам ты учиться не станешь, потому что твой страх сильнее твоей воли! И поэтому я кое-что решил!

С этими словами Репейник настойчиво потащил Сенцова куда-то, вперёд по коридору однако Константин встал, как вкопанный и сурово осведомился:

— Это что ты ещё там решил??

— Поправить твои мозги! — весело ответил Репейник, спихивая Сенцова с мёртвой точки и заставляя идти дальше. — Посидишь минутку на корректировщике сознания — уберётся твой страх, да и вестибулярный аппарат станет получше! Будешь тачку водить, как миленький! И забудешь даже, что тебя когда-то в ней тошнило!

— Эй, постой-ка! — вмешался Красный, и Сенцов понадеялся, что он отрезвит Репейника и спасёт его от страшного корректировщика. — А кто капралу будет докладывать про Теплицкого?? Или ты отбояриться решил??

— Да, нет! — возразил Репейник, не выпуская Сенцова. — Я его быстро поправлю — за десять минут, и пойдём к капралу вместе!

— Ну, ладно! — нехотя согласился Красный. — Я пока в столовку сгоняю — жрать хочу, как волк в зоопарке!

— Ну, брат Старлей! — пропел Репейник, наставив не Сенцова свои хищные глазки. — Теперь нам никто мешать не будет, и мы с тобой поколдуем!

Репейник был несказанно счастлив, что заполучил в своё распоряжение сенцовкие мозги, а Константин заметил в этом прожорливом, но тощем очкарике явное сходство со злобным марсианином, который проводит на людях страшные эксперименты…

— Идём идём, брат, не застревай! — Репейник ненавязчиво ускорял улиточное движение Константина по освещённому коридору к своей пробойной наполенной дьявольским машинами, а Сенцов пытался отказаться:

— Та зачем мне корректировщик твой? — бурчал он, вырываясь. — Я и так привыкну к игрек-тачке!

— Если бы ты мог сам — ты бы уже привык! — возразил Сенцову Репейник, впихивая его, слизня, в пробойную и закрывая переборку. — Я тебе авторитетно заявлю: природа тебя обделила, ты к игрек-тачке не приспособлен, но я тебя поправлю! Ещё спасибо мне скажешь!

Репейник вёл Сенцова мимо многочисленных своих компьютеров, штуковин каких-то невообразимых, которые Репейник изобретал на досуге… доктор Барсук этот в клетке проводил Константина презрительным взглядом, а потом — Репейник отдраил ещё одну переборку и определил Сенцова в клетушку какую-то без единого окошечка, мглистую… Только включённый монитор создавал в ней неприятный призрачный свет, от которого глаза болят.

— Садись! — Репейник щёлкнул тумблером, включил ещё более противный свет — белесый такой, как в гипермаркетах — и пригнул Константина к тяжёлому креслу, похожему на самолётное. Сенцов инстинктивно подумал, что его будет очень сильно трясти… Только желудок прекратил истерику — снова трясти… Константин не стал садться и остался стоять.

— Ну, чего стоишь? — подогнал Репейник, нависнув над сенцовской душой. — Время не резиновое…

— Ладно… — нехотя согласился Константин и осторожненько присел в это дьявольское кресло, которое, к тому же, оказалось сатанински мягким.

Руки и ноги Сенцова тут же пленили толстенные браслеты из сверкающей стали, жёстко притянув Константина к креслу. Сенцов не мог даже поёрзать, так надёжно его зафиксировало, а Репейник подкрался к нему и прилепил на лоб одну-единственную холодную, противную присоску.

— Режим облегчённой коррекции! — сказал он не Сенцову, а своему компьютеру, оснащённому голосовым сенсором, и компьютер, повторив его слова, выплюнул на монитор какое-то цветное окно.

— Эй, Репейник, я не загнусь? — осторожно спросил Сенцов, которому присоска на лбу ничего приятного не несла, а несла только раздаражение, и всё тот же страх.

— Через коррекцию сознания в облегчённом режиме проходит девяносто пять процентов наших сотрудников! — елейным голоском пропел Репейник, выставляя в цветастом окне некие параметры, заданные в цифрах и графиках. — Характер человека имеет слабые стороны, а у сотрудника опа все стороны должны быть сильными. И поэтому ещё Драйвер изобрёл этот корректировщик, чтобы помочь нашим сотрудникам искоренить свои слабые стороны!

— А противопоказания есть? — уточнил Сенцов, которого от страха уже тошнило… А вдруг он не переносит эти корректировщики, и останется дурнем на всю жизнь??

— Абсолютно никаких! — заверил Репейник, не теряя бодрости и весёлости. — Всё, Старлей, расслабься, сейчас ты научишься водить игрек-тачку!

Сенцов бы сейчас с радостью встал и ушёл, однако стальные браслеты не позволяли ему встать, не оставляя выбора. Поэтому Сенцов зажмурил глаза и умолк — что теперь, отупеет и отупеет… умрёт и умрёт… Всё равно Катя замужем за бухгалтером — чего ради теперь жить Сенцову?

— Старлей, ты чего? — голос Репейника вдруг вклинился в сенцовские мозги, и Константин, судорожным рывком распахнув глаза, увидел последнего, как тот висит над ним и машет рукой перед глазами.

— Жду… — неопределённо ответил Сенцов, щурясь из-за люмисцентной лампы, направленной ему в глаза.

— Чего? С моря погоды? — пошутил Репейник, растянув свою усмешку суперучёного… суперпсиха.

— Когда ты мне будешь мозги курочить… — буркнул Сенцов. — Давай, не томи!

— Так уже всё! — захихикал Репейник, насмехаясь над сенцовской несообразительностью. — Сейчас, выключу, и можешь вставать!

— Да? — удивился Сенцов… как быстро, однако… он и не почувствовал ничего…

Репейник указательным пальцем картинно ткнул в одну-единственную кнопу, и монолитные браслеты с жужжанием отпустили сенцовские конечности, убравшись в подлоктники и подножку.

— Репейник, скажи, а Звонящая тоже на корректировщике была? — негромко спросил Сенцов, освобождаясь от «сатанинского» кресла и с удивлением отмечая, что его не парализовало, не превратило в идиота…

— Чего ты так решил? — хихикнул над ним Репейник, отключая компьютер.

— Суровая слишком — прямо, робот какой-то… Я ещё таких не видел… — пояснил Сенцов, переступая с ноги на ногу и отмечая, что с его ногами тоже ничего плохого не случилось.

— Неа, — возразил Репейник. — Она всегда такая была. Я даже хотел заманить её на корректировщик, чтобы человечности подбавить… Пускай бы, хоть, влюбилась в кого-нибудь! Жаль, устав запрещает личную жизнь, чёрт! А то, действительно, капрал какой-то — как-то раз чуть не пристрелила меня!