Звучала эта история не слишком правдоподобно. Но сейчас Клим почему-то поверил в эту легенду. Коготь в его глазах был как тот самый Распутин – необъяснимо живучий вопреки всем правилам и законам природы. Сейчас они снова нашпиговали Когтя свинцом, но можно ли быть уверенным, что на этот раз он точно сдох?

Клим первым вышел из состояния общей неподвижности и стремительно направился к лежащему без чувств Гуле. Повернув его тело на спину, Клим, посветив фонариком, обнаружил, что в районе солнечного сплетения у Гули были четыре глубокие и кровоточащие раны от «Когтя тигра», а само его лицо было неподвижным, с замершими открытыми глазами. Сомнений не было, Гуля был уже мертв.

В этот момент к Климу, склонившемуся над телом Гули, тихонько подошли Кроха и Русик.

– Что с ним? – обреченно спросил Русик у Клима, будто заранее зная при этом ответ.

– Готов, – коротко и растерянно ответил Клим и нервно прислонил руку ко рту, словно его сейчас могло стошнить.

Поначалу Русик несколько секунд стоял неподвижно, а затем его лицо исказилось в гневной ухмылке и нервно задрожало. Он повернул голову и обратил свой яростный взгляд на лежащего рядом с Гулей Когтя.

– Сука! Гнида! – истерично вскричал Русик и бросился к телу Когтя.

Он резко схватил труп, перевернул его на спину, а затем сел сверху и начал, чуть ли не плача, со всей силы молотить кулаками и без того изуродованное пулями лицо Когтя. Русик при этом истерично извергал всевозможные проклятия и обзывания в адрес Когтя. Русика можно было понять: он очень тесно дружил с покойным Гулей. Они вместе пришли в банду, всегда вместе делали дела и проводили отдых.

Сидевший рядом с телом Гули Клим и неподвижно стоящий рядом Кроха с растерянными лицами молча наблюдали, как Русик своими здоровенными кулачищами непрерывно мутузит лицо мертвого Когтя, громко повторяя при этом: «Сдохни! Сдохни!»

– Что теперь делать будем, Клим? – дрожащим и испуганным голосом спросил Кроха.

– Не знаю, – обреченно ответил Клим, снова повернув взгляд на мертвого Гулю. – Надо с нашими связываться. Гулю как-то вывозить надо – не здесь же его оставлять.

– Валить отсюда надо, да побыстрее! – с той же дрожащей интонацией воскликнул Кроха.

– Помоги мне его взять, – попросил Клим, указывая взглядом на труп Гули. – Дотащим до машины.

Клим встал, и они вместе с Крохой начали под руки поднимать неподвижное тело Гули. Истерика Русика к этому моменту уже, видимо, прошла, так как он перестал колотить по лицу мертвого Когтя, но всё еще продолжал сидеть на его трупе.

Лицо Когтя, которое и так было страшно изуродовано пулевыми ранениями в нос и глаз, теперь, после многочисленных мощнейших ударов Русика, и вовсе превратилось в жуткую кровавую кашу.

– Русик, очнись! Сваливаем отсюда! – приказным тоном сказал Клим, держа за руки вместе с Крохой труп Гули.

Русик медленно обернулся и пустым взглядом посмотрел на Клима, который держал в одной руке фонарь, а другой держал мертвого Гулю.

Никто в этот момент не заметил, как на лице Когтя, точнее, на том, что от него осталось, дрогнула уцелевшая глазница. Буквально тут же одна рука Когтя резко поднялась и намертво вцепилась в шею отвернувшегося Русика. Коготь поднял голову и стал наносить второй рукой непрерывные и очень быстрые удары своим кастетом в живот Русика. За короткий промежуток времени Коготь буквально распотрошил его брюхо.

Клим резко обернулся на предсмертный хрип Русика и посветил туда фонарем. Увидев жуткую картину, как вновь оживший Коготь быстро протыкает своими шипами живот Русика, Клим выругался, бросил тело Гули и начал вновь вытаскивать пистолет из куртки. Из-за растерянности и испуга он начал доставать ствол на автомате, совершенно забыв, что в магазине кончились патроны.

Клим, светя фонарем, быстро прицелился в голову Когтя и нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела раздался лишь глухой щелчок. Только в этот момент Клим вспомнил, что истратил последние патроны буквально несколько минут назад на того же Когтя. Дело было совсем плохо…

Вновь оживший Коготь прекратил потрошить живот Русика и резко отбросил его неподвижное тело в сторону. После этого он быстро поднялся на ноги и предстал во всей красе. На его теле не было живого места: рваная одежда, покрытая прилипшим песком, была насквозь пропитана кровью и усеяна дырами от пуль. Но самым жутким было его лицо, если его можно было так назвать. Развороченный кровавый фарш, с одной глазницей, отсутствующим носом и перекошенными остатками челюсти и рта. Даже на таком уродстве Клим смог рассмотреть усмешку. Коготь пытался улыбаться остатками своих губ и зубов.

Клим стоял в нерешительности, светя фонарем на вновь ожившего покойника. Сейчас был один из тех редких случаев, когда Клим не знал, что делать. Он испытывал чувство страха не от страшного вида Когтя и даже не от того факта, что он снова ожил. Клим сейчас испугался своего непонимания происходящего. Он действительно не знал, что ему делать в этой жуткой ситуации. Кроха и вовсе стоял с открытым ртом и с таким выражением лица, будто прямо сейчас наделает в штаны.

Немного постояв, Коготь не спеша двинулся на встречу Климу и Крохе. Клим резко попятился назад, а испуганный до смерти Кроха продолжал стоять как вкопанный, нервно двигая ртом и губами.

– Кроха! Уходим! – закричал Клим, увидев направляющегося прямо к нему Когтя.

Но Кроха стоял и не двигался, а уродливый труп приближался к нему всё ближе. Клим хотел было сам подбежать, схватить за руку Кроху и увести его, но в последний момент передумал. Коготь был уже близко, и Клим побоялся сам подходить к нему.

– Кроха! – еще раз отчаянно прокричал Клим, но тот словно его не слышал.

Наконец, труп Когтя подошел к Крохе на расстояние вытянутой руки и сделал резкий взмах своим кастетом в районе его шеи. Из горла Крохи, разорванного острыми шипами, начала непрерывно брызгать кровь, а сам Кроха, в предсмертной агонии противно хрипел и пытался протянуть руку к фонтанирующей ране на своем горле.

Клим не выдержал и побежал прочь – сейчас это было самым явным решением в данной непонятной ситуации. Проблема была только в том, что Клим не помнил точно, где был выход из этого долбаного подвала. Направление он помнил, но точный путь – нет. Днем он бы быстро сориентировался, но сейчас была кромешная темень, и искать фонариком выход было тяжело.

Криминальная жизнь закалила характер и нервы Клима – его было трудно чем-то напугать. Но сейчас ему было по-настоящему страшно. К такой необъяснимой жути жизнь его не готовила, он не понимал, с чем столкнулся и как с этим бороться. К тому же сейчас Клим остался совсем один, все его братки были убиты ожившим мертвецом. Он теперь был с ним один на один – в этих темных и мрачных подвалах. Это еще больше добавляло чувства страха.

Клим стремительно выбежал из зала в знакомый коридор, по которому они заходили сюда еще до наступления ночи.

– Клим! – пробурчал из-за стены страшный голос. Судя по тембру – это был голос Когтя, но сильно искаженный и оттого более пугающий.

– Клим! – снова повторил Коготь своим пугающим голосом. – Куда же ты убежал? Мы еще не закончили…

Несмотря на страшный искаженный тембр, в голосе Когтя слышались нотки издевательства и насмешки.

Клим добежал до конца коридора и увидел лестницу, которая вела на верхний этаж к выходу. Он зашел на лестничную площадку, собирался было уже подняться наверх, но, подняв повыше фонарь, увидел в его луче стоящего на середине лестницы Когтя. Зомби устремил страшный взор своей глазницы на Клима и громко засмеялся.

От неожиданности и испуга Клим, чуть не выронив фонарь, ломанулся обратно по коридору. Что за хрень тут происходит? Как он пробрался раньше него на лестницу? Сквозь стену что ли? Клим подумал, что уже начинает сходить с ума.

– Я же тебе говорил, что найду способ вернуться с того света! А ты, тварь, не поверил мне! – орал вдогонку в конце коридора Коготь.

Клим не знал, куда ему теперь бежать. Выход на лестницу перекрыл Коготь, а других путей отсюда Ворошилов не знал. Придется наугад искать другой выход из этого проклятого места.