— Да какая у Мандоса может быть милость!..

Меня дернули за рукав. Я обернулась — и встретила испуганный взгляд Соронвэ.

— Т-тинвэ! Я так з-замерз! А где Элеммир? — пролепетал он.

— Он п-пропал! Б-бросил нас! — расплакалась Сулиэль.

Слезы, оттаяв, готовы были хлынуть у меня из глаз. Скрепившись, я снова загнала их внутрь. И сказала как могла твердо:

— Элеммир вас не бросил, а спас. Он теперь в Чертогах Мандоса. Он хотел бы к нам вернуться, просто не может.

— Как наш б-батюшка, д-да?

— Нет! — воскликнула Айвенэн с жаром. — Никогда не говори такого!

Сулиэль растерянно хлопала глазами.

— Батюшка ждет вас на том берегу, — пообещала я. — Чтобы прийти к нему скорей, надо согреться и поесть. Пойдемте к Тиндалу.

Айвенэн утерла слезы, мы кое-как отряхнули с одежды детей снег и отвели их в кособокую снежную хижину. Тиндал разжег там лампу и уже натопил воды.

Зря я надеялась, что хлопоты хоть немного успокоят Тиндала! Вид у него был по-прежнему донельзя мрачным. Я осторожно позвала его по осанвэ — и чуть не отшатнулась от кипевшей в его душе бури из скорби, обиды, недоумения, злости… Он тут же закрылся, точно дверь захлопнул: не хотел делиться своим горем даже со мной.

Мне ничего не оставалось, кроме как обнять его. А потом заняться едой. Может, ему полегчает, если он поговорит об Элеммире с Айвенэн?

Но он молчал.

В печали и тревоге ждала я Ниэллина и Алассарэ. Они явились последними. Вместе с Лальмионом и младшими братьями Артафиндэ они привели еще с дюжину отставших сородичей — вконец изнемогших, отчаявшихся, потерявших поклажу, замерзших до оцепенения. Те еле держались на ногах; двоих и вовсе везли, уложив на волокуши.

Артафиндэ первым встретил их. По его распоряжению ослабевших путников увели в укрытия. Лальмион пошел с ними — да, тут нужна будет помощь целителя!

Потом Артафиндэ спросил у братьев:

— Это все?

Айканаро кивнул:

— Да. Мы подобрали всех, кого нашли.

— Повезло еще, лед встал, — добавил Ангарато, — а то мы их бы не довели.

Так вот почему они так задержались! Они искали и поднимали всех, кто, обессилев, не мог идти сам. Хорошо, что таких оказалось немного!

— Благодарю, — с чувством сказал Артафиндэ.

Он обнял обоих братьев, постоял так, а потом сказал громко, обращаясь к собравшимся вокруг:

— Друзья мои! Ныне мы подверглись страшному испытанию — боюсь, первому из многих. Мы выдержали его благодаря Тиндалу, сыну Тамуриля, который сумел найти путь через ледяную трясину. Честь ему и хвала! Хвала и вечная память Элеммиру из Первого Дома, который стал нам искренним другом — и не пожалел своей жизни ради друзей. И я более чем благодарен всем, кто не только сам одолел сегодняшний путь, но и помог другим пройти его.

Он помолчал, затем продолжал:

— Мы не дождались пока восемнадцати мужчин и пятерых женщин. Есть надежда, что они живы и лишь заплутали во льдах. Мы будем подавать знаки огнем еще полкруга — быть может, они выйдут к нам. Кроме того, я получил весть от Лорда Нолофинвэ. Второй Дом тоже прошел через зыбкий лед. Сейчас они направляются сюда. Прошу всех, кто передохнул и подкрепился, вместе со мной встретить их, ибо им потребуется помощь. Те, кто лишился поклажи и еще не нашел себе приюта, пусть идут в шатер к Артанис. Там они смогут согреться и поесть. Мы должны также подсчитать, сколько у нас осталось топлива и еды. Поэтому пусть каждый, кто сберег припасы, после отдыха сообщит о них Артаресто.

Как ни просты были эти распоряжения, они придали мне уверенности — благодаря спокойствию, с которым держался наш новый Лорд. Этим спокойствием он будто обещал управиться не только с нашей растерянностью, но и с буйством льда, и со снегопадом, и с прочими бедами нашего пути.

Мы зашевелились. Одни направились к Артафиндэ, другие — к своим укрытиям, Ниэллин наконец-то шагнул ко мне… Тиндал заступил ему дорогу.

— Ты! Ты искал пропавших! Вытащил их!.. — начал он дрожащим голосом. — А меня прогнал, не дал найти Элеммира! Может, я бы спас его. А так он погиб! Погиб… а я не помог ему! Даже не попытался!..

Так вот что мучило моего брата!

Ниэллин удивленно смотрел на Тиндала.

— Я видел, как это случилось, — ответил он устало. — Элеммир погиб сразу. Ты тоже мог бы уйти под лед. Но ты выжил сам и спас многих.

— Тиндал, не дури, — поддержал Алассарэ. — Элеммира, беднягу, страшно жаль. Но чем бы ты помог ему, если бы тоже утонул?

— Да уж! Вы правы, оба! Вы всегда правы! Ненавижу эту вашу правоту!

— Тиндал!..

Но брат, махнув рукой, бегом кинулся прочь, и до меня донеслись его отрывистые, сдавленные рыдания.

Ниэллин, остолбенев, смотрел ему вслед.

Алассарэ сказал хмуро:

— Бедняга. Ну ничего, потом поймет.

— Поймет, — безжизненно согласился Ниэллин.

Оба они как-то сникли, и я вдруг поняла, что они устали до изнеможения и замерзли, что они, как и все мы, напуганы внезапным бедствием и подавлены гибелью Элеммира… Просто, помогая другим, не позволяют себе заметить этого.

Но это же не значит, что им самим не нужна помощь. Да только примут ли они ее?

— Пойдемте к нам, — сказала я. — Мне так холодно… А в хижине чем больше народу, тем теплее. И я как раз замочила мясо. Надо есть скорей, пока не остыло.

После таких слов Ниэллин и Алассарэ без возражений пошли со мною.

Хижина наша была невелика. Мы набились в нее так тесно, что едва хватило места вытянуть ноги. Зато в ней и правда стало почти тепло, и меня разморило, едва я проглотила свою долю пищи. Все же я расслышала сквозь дремоту, как вернулся Тиндал и как он прерывающимся голосом просил у Ниэллина прощения. Значит, понял, что в гибели Элеммира винить некого…

С этой мыслью я уснула.

Я спала так крепко, что не слышала, как явился Второй Дом. Только поутру, выбравшись наружу, увидела, что лагерь наш разросся вдвое, и над одной из снежных хижин трепещет на ветру голубой с серебряным, в цвет льда и снега, стяг Нолофинвэ.

От укрытия к укрытию ходил Турукано. Расспросив его, я узнала, что Второй Дом тоже понес потери во время вчерашнего бедствия, что Лорд Нолофинвэ уже совещается с нашим Лордом, а ему, Турукано, поручено подсчитать оставшиеся в их Доме припасы.

Вскоре на совет к Лордам призвали мастеров — звездочетов и землеведов, а так же разведчиков, и в их числе — Алассарэ и Тиндала. За Ниэллином зашел отец и позвал его врачевать пострадавших от мороза. Мы с Арквенэн пошли с ними.

Целителей пригласили в шатер Артанис, где ярко горели две жировые лампы, и было тепло. Вокруг шатра собралась изрядная толпа. Многие накануне промочили сапоги и рукавицы, отчего руки и ноги у них замерзли до онемения. Теперь же пальцы распухли, болели и зудели, будто обожженные. Оказывается, мороз ранит наподобие огня!

Больше всех досталось тем двоим, кого вчера привезли на волокушах: лица у них покрылись струпьями, на кистях и стопах вздулись кровавые пузыри, кончики распухших пальцев почернели. Ниэллин осторожно ощупывал больные места. Судя по его озадаченному лицу, исцелить эти раны будет совсем не просто!

Среди пострадавших было и трое детей. Как сокрушались их матери! Мне тоже страшно было смотреть на изуродованные болячками маленькие ручки и ножки. И ведь вина малышей только в том, что их родители отвергли призыв Мандоса и решились на неизведанный путь…

Даже дети отныне во власти нашего рока!

Лишь теперь я до конца поняла, о чем Лорд Арафинвэ предупреждал Ингора и Айвенэн. Сумеем ли мы уберечь Сулиэль и Соронвэ? Хоть бы они невредимыми одолели трудный путь!

Лальмион не дал нам с Арквенэн праздно охать и ужасаться: вручил нам мешочек с сухой травяной смесью, велел истолочь ее и смешать с топленым жиром, а потом смазывать этой мазью обмороженные места.

Да, без помощников лекарям уже не обойтись. Им не хватит ни времени, ни сил, чтобы врачевать каждого своими руками. Их дело — исцелять самые тяжелые раны… а заживить остальные поможет снадобье.