- Как же теперь величать тебя? - это был ее первый вопрос. Она косо посмотрела на погоны в серебристой окантовке и опустила глаза.
- Пока подпоручик. Для начала. Капитан Вольф заверил меня, что…
Она мгновенно вскочила, не дослушав, собрала со стола чистые тарелки и побежала на кухню. Ну и непоседа, потом помыли бы!.. Долго гремела там, и Александр Иванович, не дождавшись, отправился туда же. Но в коридоре его окликнула хозяйка:
- Господин подпоручик! Я тоже рада, что вы благополучно вернулись. Я не имею права интересоваться, где находились вы столько времени, но я вижу, что вы довольны сделанным. И новые власти тоже… Не правда ли?
Она сцепила перед собой белые пухленькие пальчики и кокетливо улыбнулась.
- Вы наблюдательны, мадам,- ответил в тон ей Александр Иванович.- У меня совершенно нет оснований огорчаться. Я действительно доволен своими результатами.
- Чудесно! - воскликнула дама.- Новые власти достойны того, чтобы им служить так, как служите вы. Своей дочери я говорю то же…
- Надеюсь, она слушается вас?
- О да! Вчера мне сам капитан Вольф говорил, что в штабе о ней очень высокого мнения. Вы не представляете, какая она у меня умница. Какая умница!
- Вам повезло, мадам. Надеюсь, ваша дочь далеко пойдет. И конечно же, своего добьется.
- Вы не шутите, господин подпоручик?
- Не имею привычки шутить. Мы говорим о вещах серьезных.
- С вами так приятно беседовать.- Она разомкнула и опять сцепила розовые пальчики.- Но я слишком задерживаю вас. Больше не смею.
- Благодарю, мадам,- Козлов слегка наклонил голову и бочком проскользнул на кухню.
Галя была в слезах.
Она молча смотрела в окно, а слезы, накапливаясь в уголках глаз, крупными дрожащими каплями скатывались по щекам.
Он остановился, ничего не соображая в первую минуту. Почему слезы? Что вообще происходит с ней? И этот вопрос - как величать тебя? И побег на кухню? Ведь она же еще ничего не знает о том, где был, что делал. А может быть, оттого и творится такое? Поверила заезжавшему вчера капитану Вольфу. Поверила форме подпоручика РОА, в которой вернулся муж. Поверила, что он блестяще справился с их заданием… Надо бы радоваться, а она изводит себя. Но как успокоить ее? Как, не рискуя быть подслушанным, сейчас, в эту минуту, объяснить ей, что обмануты и капитан Вольф, и его шеф, и все, кто награждал и производил его в подпоручики? Этот обман продолжается. Он будет продолжаться - сражение только началось.
- Галя,- он сказал так громко, что она вздрогнула.- Галя, мы скоро переедем в Печи. Да, да, я не шучу. Вольф дал слово. Сегодня, в машине. Я так рад!..
Теперь он говорил не для нее. Он хотел, чтобы все это слышала хозяйка. Она или ее дочь завтра будут докладывать о подробностях их встречи. Меньше шепота - меньше подозрений. Он ничего не скрывает.
А для Гали… Он еще никогда так пристально не смотрел ей в глаза. Взгляд непрерывно меняющийся - в нем то сочувствие, то острая, вызванная невозможностью объясниться досада, то радость встречи, которая, конечно же, могла и не состояться. Война…
Галя, кажется, начинала понимать его.
- Ты радуешься переезду,- не сразу отозвалась она.- Но ты еще не жил здесь, в этой квартире. А мы дружно живем. Мне нигде так хорошо не было…
Голос ее постепенно креп, набирал силу. Неожиданно она рассмеялась, просто так, без всякого повода. И затем, бросив на стол полотенце, обхватила руками его шею и прижалась к нему своей горячей и еще чуточку влажной щекой.
- Может быть, побродим по городу? - предложил Александр Иванович. Ему хотелось избавиться от чужих ушей.
Но Галя отрицательно покачала головой.
- Никакого города, понял? Ни сегодня, ни завтра. Да еще в твоей новой форме. Тут такое творится! Раньше партизаны в лесах отсиживались, а теперь настолько обнаглели,- она улыбнулась,- что по улицам даже днем шастают. Уже столько полицаев ухлопали. Да и немцев… А чем ты лучше? Для них офицер РОА - сущая находка. Если не ухлопают, то украдут, к себе утащат. И такое случается. Возможно, новые власти и наведут в Борисове порядок. Теперь бургомистром тут какой-то Парабкович…
Галя сообщала новости, не рискуя вызвать подозрения. Но их было так мало, что обо всем она рассказала за каких-нибудь десять минут. А дальше… дальше они дождались своего: хозяйка отправилась в магазин.
- Теперь говори, Саша, все говори,- попросила Галя, глазами проводив хозяйку до самых ворот.- Ты слово сдержал, да? Ты явился к нашим?
Она слушала молча, не перебивая, так как знала, что времени у них немного. Александр Иванович рассказывал торопливо, стараясь ничего не упустить и успеть сообщить хотя бы самое главное. О том, как встретит его после приземления, о поездке в Москву, своих беседах с сотрудниками государственной безопасности. О том, что ему поверили и о многом другом…
- Я не сознавался прежде,- говорил Александр Иванович,- но больше самой смерти я боялся, что могут не поверить. Назовут трусом, предателем, даже врагом народа. Ведь у нас это раньше было так просто.
Он разволновался, впервые откровенно сказав о том, что было причиной их испытаний за последний год.
- И понимаешь, опасался-то не напрасно. Первый разведчик, какой-то майор, допрашивавший меня в штабе полка, стал убеждать командира дивизии, что таких, как я, надо перед строем… без колебаний… Он действительно не стал бы колебаться. На счастье, я лишь несколько часов находился в его руках. А в Москве все было по-другому. Люди, которые занимались мною, оказались настоящими чекистами. Они все отлично понимали.
- Им, наверное, тоже не легко было,- сказала Галя.
- Наверное… Пришел от фашистов. Обучали и снаряжали фашисты. И снова послать к фашистам! Разве это просто? Не у каждого смелости хватит.
- А как же теперь?..- начала было Галя.
- Теперь?.. Теперь я советский контрразведчик в школе «Абверкоманды сто три». В Москве мне дали пароль…
- Скоро вернется хозяйка. О, как я ее ненавижу! Оплела меня здесь колючей проволокой,, да еще и ток пустила.
- Но мы переберемся в Печи. А за свои услуги она получит сполна. Не от немцев, конечно.
- Скорее бы наши пришли… Долго их еще ждать, а?
- Нам-то долго. Мы ведь с тобой в Борисове не останемся, если что. С немцами пойдем.
Галя вздохнула. Легко сказать - с немцами. С убийцами! С ними?.. Нет! Среди них, но не с ними. В их рядах - но против них. Идти,, чтобы сбивать их с шагу, расстраивать их строй, наносить невидимые, но ощутимые удары. Да, на это Галя согласна. Она пойдет. Хоть до Берлина пойдет.
- Я не хочу быть только заложницей. Я хочу работать, хочу помогать тебе. Ты веришь в то, что я хоть на что-нибудь способна?
Галя выпрямилась, опустив руки, славно солдат в строю. Ее посуровевшие глаза смотрели на мужа с надеждой и решимостью.
- Конечно,- ответил Александр Иванович.- Наша первая задача - увеличение числа активных штыков. Мы должны создать в школе хоть небольшую группу разведчиков. Искать надежных людей будем среди курсантов и обслуживающего персонала. Занятие очень трудное и рискованное. Разгадать, что у каждого из них на душе, все равно что обезвредить мину. Последствия ошибки те же, что у сапера.
- Запугиваешь?
- Нет, зачем же? Просто смотрю правде в глаза… Но об этом мы еще поговорим с тобой, более детально. А сейчас у меня впереди целый месяц вынужденного безделья.
- Как это? - удивилась Галя.
- Капитан Вольф проявил заботу: с сего числа предоставил мне месячный отпуск. И так некстати!
- А если через день-два отказаться?
- Нельзя. Когда он объявил, я подумал было отказаться. И хорошо, что сразу не брякнул.
- Не понимаю, Саша, что ж тут такого: немцам должно понравиться твое усердие.
- Вряд ли! Вольф не случайно оставил меня пока в Борисове. Во-первых, за это время они проверят через своих радистов, не обманываю ли я. А во-вторых, если мне слишком настойчиво рваться в школу, они заподозрят, что я вернулся с заданием советской разведки.