— Если успеешь проверить эти заявления на визу до обеда, я помогу тебе подготовиться к эссе по основам социологии, — пообещала студенту Тэна.

— Зачем вообще социология математику, — простонал тот в ответ. — И они пользуются псевдоматематическими терминами, я не могу запомнить этот бред, госпожа Гмакури! Что вообще означает эта «равновзвешенная внутригрупповая восприимчивость»?

— Что когда глаза повернуты внутрь, они ничего не видят, Мерг, — мягко сказала Тэна. — Чтобы группа разумных стабильно развивалась, в нее должны быть включены разумные нескольких видов, которые могут смотреть друг на друга со стороны. Кстати, для эссе шемины и мингрели будут неудачным примером, потому что мы вот уже несколько веков можем скрещиваться между собой и таким образом являемся скорее одним видом с двумя подвидами, хоть и искусственно объединенным. Либо бери наши цивилизации до технической революции… как у тебя с историей?

— Фигово, — уныло сообщил Мерг. — Блин, я лучше им прыжок в двадцатимерном свернутом пространстве рассчитаю, чем это!

— Ну тогда возьми какую-нибудь из союзных рас, — предложила Тэна. — Вот салафодиаки, например. Был когда-нибудь на их планете?

— В детстве, с родителями, на курорте.

— Ну вот и отлично. Детские воспоминания — самые яркие. А теперь заявления на визу, пожалуйста.

Мерг вернулся к заявлениям, бормоча про себя, что поубивал бы тех хакеров, из-за которых все это приходится делать в бумажном виде, по старинке, а не в электронном. Тэна улыбнулась. Если бы студент лучше знал историю, он знал бы и то, что в среднем раз в десять-двадцать лет открывают какой-нибудь новый способ шифровки данных, всю документацию переводят с аналоговых носителей на цифровые — а потом приходится переносить ее обратно, потому что всего через несколько лет этот код сперва разламывают хакеры, а потом уже каждый сообразительный школьник может залезть в архивы и исправить свои оценки. Нет уж, спасибо.

Однако и ненавязчиво мотивируя Мерга к работе, и пытаясь нащупать общую почву со вторым сотрудником, Талласом, Тэна не переставала встревоженно размышлять о сбежавшем сорохе и его нэли.

Беспокойство жужжало где-то на периферии сознания, но никак не утихало. Из-за него даже Кира не могла успокоиться на своем насесте, нервничала, скакала по приготовленным в углу жердочкам. Нэли Мерга и Талласа поглядывали на нее с удивлением: во время зимы их порода птиц не то чтобы впадает в спячку, но чаще ведет себя довольно вяло.

Тэна почти все время ждала звонка или письма от муниципальных служб, которые арестовали бы Крюкова за нарушение общественного спокойствия, или, может, какого-нибудь скандала в новостях — напуганные дети и старушки, все такое. Ведь самое паршивое, что идти и сообщать об этом послу придется ей, больше некому. И сопровождать Мейснер, которая поедет вызволять Крюкова с помощью дипломатической неприкосновенности, тоже придется Тэне…

Одна стена их секретарского кабинета представляла собой прозрачную витрину с окошками, выходящую в приемную для посетителей, а задняя дверь вела в коридор для персонала. Тэна постоянно подходила к этой двери и поглядывала, не пришли ли Крюков с Джеком, но их все не было. Час, два, три — пусто.

«Не дури, — уговаривала она себя. — Если бы что-то случилось, уже бы сообщили. Да и ведь не могли взять в посольство работать такого идиота, который не знает, что у нас ими пугают детей!»

Тут же Тэна в красках представила себе как раз такого идиота. Вдруг он чей-то протеже, вдруг он высокомерен и считает свою расу пупом вселенной? Или, допустим, он — из той дипломатической школы, которая стремится всего добиваться нахрапом? Даже среди шемин-мингрелей есть немало ее последователей, что уж говорить о сорохах с их повышенной естественной агрессивностью…

А что, запросто. Насколько Тэна помнила из личного дела, Крюков раньше служил в армии. А ведь армия у сорохов не такая, как в большинстве цивилизованных миров, армия у них реально воюет — в основном потому, что сорохи даже внутри своей расы не могут жить мирно. О господи. Тут тебе и ПТСР, и всевозможные ассоциативные расстройства, и подавленный невроз, да и просто привычка решать любую проблему силой… И такой букет бегает по городу без присмотра.

Мучаясь и переживая эту проблему, Тэна не заметила, как в косяк постучали.

Обернувшись, она увидела знакомый сороший оскал — то, что у них называется улыбкой.

Крюков, собственной персоной. И его нэли при нем. Оба мокрые, они внесли в аккуратный секретарский кабинет едкий запах сорошьего пота и куда более приятный — звериной шерсти.

Дремавшие на насестах нэли Мерга и Талласа тут же встрепенулись и немигающе, осуждающе уставились на вторженцев.

— Ну вот, — сказал Крюков, подмигнув Тэне. — А вы боялись. Все прекрасно. Никто не умер. Кстати, а с вами, дамы, я еще не знаком?

— Они не дамы, — улыбнулась Тэна. — Это Мерг Кои и Таллас Тэкар, младшие ассистенты по документации.

— Извините, — вновь оскалился Крюков, — не сочтите за обиду, но я думал, что вот эти повязки, тлак — это деталь женского наряда?

— Пару лет назад была в моде среде женщин, теперь носят все, кому нравится, — пояснила Тэна. — И никакой обиды, мы ведь для того и работаем здесь, чтобы помогать персоналу посольства в разных культурных вопросах. И все-таки где вы…

— Ну, пока тогда, — перебил ее Крюков, пес дружелюбно гавкнул, и они оба вывалились из комнаты.

— Ни фига себе… — протянул Мерг. — Он раза в два выше, чем господин посол! Это самый огромный сорох, которого я только видел!

— Не в два раза, а на тридцать их сантиметров, — педантично сказал Таллас, и слегка шлепнул Мерга по голове пластиковой папкой с заявлениями. — Учи матчасть.

«Где все-таки он гулял? — встревоженно подумала Тэна. — И точно ли он умудрился не наделать шуму?»

Она мучилась дурными предчувствиями до обеда, пока вновь не столкнулась с Крюковым — на сей раз в кухне для персонала.

Они, шемин-мингрели, работающие на территории посольства, оборудовали собственную кухню. Крюков заглянул туда как-то внезапно, слегка перепугав техников, которые с ним еще не сталкивались. Все-таки он действительно даже для сороха отличался высоким ростом и какой-то особенной хищностью.

— Осматриваю посольство, — сказал он, вновь широко скалясь. — Надо же знать, где придется работать.

— Так давайте я провожу? — предложила Тэна. — Я все равно уже поела.

На самом деле приготовленный Кирой с утра салат ей совершенно не лез в горло. Хорошо, что Кира этого не видела: она ушла прогуляться. Нэли Джека при Крюкове тоже не было.

Экскурсия по посольству не заняла много времени: оно занимало сравнительно небольшое трехэтажное здание, причем нижний этаж был погружен под землю. На первом этаже располагались хозяйственные помещения, на втором — рабочие, а третий этаж занимало жилье сотрудников-сорохов.

— Я бы предпочел под землей, — задумчиво сказал Крюков.

— Кто же предпочтет жить под землей, когда в саду летом зацветут таурилы? — слегка удивилась Тэна. — Это они зимой под снегом выглядят мрачными и корявыми, не беспокойтесь. Остальные три четверти года приятнее вида из окна не найдешь.

— Да меня не вид из окна вообще-то беспокоит… — Крюков посмотрел на нее краем глаза, но ничего больше не прибавил.

— Скажите, а где вы все-таки бегали с утра? — не удержалась Тэна от вопроса.

Крюков остановился посреди коридора.

— Значит, мне с утра не показалось, — сказал он. — Вы правда думали, что я возьмусь пугать стариков и детишек? За кого вы нас держите?

Тэна едва не отшатнулась. Обычно эмоциональный шум сорохов затемняет прямую передачу, но в этот раз гнев и тоска сделались так сильны, что она без труда их разобрала.

— Нет, я просто… — начала она.

— За посольством есть пустырь, — перебил ее Крюков. — Там разминаются охранники посла, все три человека. Я с ними уже вчера скорешился, они мне рассказали. Туда мы с Джеком и бегали. Довольны?