Миновал то место, где только что был партизан. Но не наткнулся на него. Прошел назад, держась за лодку, которую течение уже разворачивало. С огромным трудом завернул лодку к берегу. И тут сзади нее, словно бросили горсть гальки, на воде вспыхнули бурунчики. Значит, такой вот пулеметной очередью скосило Сашу, когда он высунулся из-за кормы. Надо было поставить лодку у берега и найти погибшего Сашу. Но Коля понял, что причалить перегруженную лодку он не сможет. А отпускать ее нельзя — сразу же унесет, и партизаны не получат патронов. Да и мало верил Коля, что разыщет убитого товарища, которого по крутому дну вода уже утащила на глубину. Хотелось кричать, звать на помощь. Но кто здесь услышит?

Опять светлая свинцовая метелица пронеслась над головой. Но тут же спасительный крутой поворот берега. Здесь Коля вовремя сообразил, что, заворачивая за мысок, лодка открывает его, обнажает перед тем, кто стрелял с набережной и сразил Сашу. Он забежал вперед, вытащил цепь и стал тянуть за нее, находясь впереди лодки. Теперь лодка его защищала всей своей огромной массой. А через несколько шагов он оказался за высоким мыском, вне досягаемости пулеметного огня. Какое-то время пули еще посвистывали высоко над головой. Но теперь его заботило уже другое: найдет ли своих, сумеют ли они потом отыскать убитого Сашу. Пулемет под мостом теперь не стрелял: может быть, «Варяг» перешел в другое место. А может, фашисты его затопили…

От всего пережитого Коля начал мерзнуть и терять силы. Мост довольно быстро надвигался на него своей темной громадой. Но не верилось, что все же удастся добраться с этой неимоверно отяжелевшей ладьей.

Вдруг из-под ног ушло дно. Видимо, здесь был обрыв или лодка отошла от мелководья. Окунувшись с головой и чуть не захлебнувшись, Коля быстро ухватился за борт и, перебирая руками, перешел к корме. Изо всех сил стал грести ногами и свободной рукой тащить лодку к берегу. Но течение здесь было настолько сильное, что легко развернуло лодку в обратную сторону. Тут Коля увидел, что у самого берега темнеет кустарник. Мгновенно созрело решение причалить лодку и привязать цепь за куст. Забравшись в лодку, он шестом направил ее по течению к берегу и, когда она прошуршала по рогозу, выскочил и закинул конец цепи за куст. На счастье, это была довольно толстая ольха. Цепь натянулась, но лодка пристала к берегу.

Первым делом Коля стал доставать со дна ящики с патронами и выбрасывать на берег. Они показались ему вдвое тяжелей, чем были, когда грузили. Будто бы и на самом деле отсырели. Выбросив ящики, он вышел на траву и чуть не упал. И все-таки преодолел бессилие, опираясь на шест, побрел по берегу, продираясь по густому кустарнику.

Теперь он не боялся за патроны. Если даже лодку и снесет случайной волной, партизаны подберут ящики. Только бы найти их самих.

Мост уже был совсем рядом. Тут, за мыском, стояла полутьма. Вода слабо освещалась отблеском пожаров. Под мостом угадывалось что-то черное. Но теперь оно больше отпугивало своей неизвестностью, чем привлекало.

Саша считал, что здесь стоял «Варяг». Но прошло столько времени. Может, вместо партизанского здесь уже фашистское судно.

И вдруг черный силуэт ударил красной огненной струей в сторону вражеского берега.

Дождавшись, когда пулемет утих, Коля закричал:

— Товарищ Моряк! Это я, Коля!

Из-под моста гулко раздалось в ответ:

— Коля! Ложись! Прячься под мостом. Я сам к тебе…

С противоположного берега ударил пулемет. Вокруг Коли затюкали пули. И он, пригибаясь за кустами, убежал под мост.

ЗА МИНУТУ ДО ПОБЕДЫ

Из черноты, царившей под мостом, подошла маленькая лодка, и на берег выскочил Моряк.

— Коля! Откуда ты? — Он ухватил юного друга за холодные мокрые плечи. — Как ты сюда попал? Ты окоченел.

— Мы с Сашей прив-в-ве-зли патроны…

— Патроны? Где они? Скорей давай! — сняв с себя кожанку, Моряк накинул ее на плечи Коли и пошел с ним к лодке.

— Товарищ командир, а вы возьмите еще бойца на помощь. А то патронов много, за раз не унесем.

— Некого брать, дружище, — печально ответил командир. — Пулеметчику из своего гнезда выходить нельзя. В развалинах дота засели двое, подкарауливают гитлеровцев, ждут, когда появятся у моста. А на катере я остался один во всех лицах… Но ты скажи, как пробрался через тот ад. Ведь там все горит — щепка не проплывет!

Пока бежали к лодке, Коля немного согрелся и перестал стучать зубами. Но руки и ноги все еще мелко дрожали. Однако он храбрился и, с трудом поднимая цинковый ящик с патронами, старался не отставать от командира.

Когда перенесли под мост патроны, начало светать. Артиллерийская канонада утихла. В городе стояла сплошная трескотня от пожаров и ружейно-пулеметной стрельбы. Но на реке и набережной все затихло. Видимо, десантники Пинской флотилии выбили фашистов из дотов. Бой шел где-то в парке. Коле показалось, что зря они с Сашей старались. Никому тут патроны уже не нужны. Все будет закончено где-то там, в центре города, и без их участия.

Распределив боеприпасы между тремя огневыми точками, Моряк сам понес пулеметчику его долю, два ящика, и повел туда Колю.

Когда вышли из-под моста, Моряк окликнул кого-то еще невидимого:

— Кирюха!

— Здесь я, товарищ командир. Окоп углубляю, — послышалось в мелком кустарнике.

— Вот тебе напарник, обогрей его, — говорил командир, подходя к окопу, замаскированному ветками ольхи. — Но ты учти, что обстановка изменилась: то, что саперов мы выбили из развалин дота, полдела. Немцы могут воспользоваться мостом при массовом отступлении из города. Так что твоя задача держать дорогу к мосту под прицелом. Патронов мы тебе несем больше, чем надо!

— Тогда все будет в порядке, — весело ответил пулеметчик.

— Смотри, Кирюха, если здесь будет жарко, отошли Колю к развалинам сторожки по траншее. Там есть подвал.

— Будет сделано, товарищ командир.

Коля вздрогнул. Его испугал голос Кирилла. Ему казалось, что это он совсем недавно прокричал с моторной лодки: «Эй, голопузые! Рыбачить только до заката солнца!»

А командир, словно угадав Колины мысли, тут же подтвердил его догадку:

— Это наш лучший пулеметчик, Кирилл Чимарко. Слушайся его, как меня. Если какая опасность, сразу — к развалинам. — И, предупредив, чтобы без сигнала не стрелял, он пожал руку пулеметчику, потом Коле и ушел.

Коля отчужденно сел в просторном окопе и недоуменно пожал плечами: о какой опасности еще говорит командир, если бой ушел куда-то в сторону. Самым опасным Коля считал свое новое соседство. Совсем недавно Броник называл этого Кирилла Ястребом, а теперь партизаны считают его своим лучшим пулеметчиком. Но раз Моряк доверял этому Кириллу, значит, он свой, а в полицая только рядился. И Коля попросил какую-нибудь работу.

— Умеешь набивать ленту патронами? — спросил Кирилл.

— Покажите, научусь, — живо ответил Коля.

Кирилл показал ему, как это делается, и продолжал наблюдать за дорогой, которая по мере рассвета, казалось, становилась все шире.

Пулеметчику видна была только левая сторона дороги, выходившей из-за двухэтажного белого дома и круто поднимавшейся на мост. Кирилл не сводил глаз с этого дома даже тогда, когда открывал цинковые ящики с патронами.

— Главное, вовремя заметить! — озабоченно говорил он.

— А кого там надо замечать? — набивая ленту патронами, спрашивал Коля.

— У гитлеряк только один путь к отступлению — через мост, — пояснил пулеметчик. — Если какая недобитая свора вырвется из окружения, она хлынет сюда. Вот тут у нас и начнется работенка. Только ты, пожалуй, кончай с патронами и — в развалины. Забирайся в подвал и оттуда корректируй огонь.

«Чего вы смеетесь надо мной? Я вам столько патронов привез, а вы…» — хотелось сказать Коле. Но неудобно было упрекать. Кирилл, видать, добрый парень и просто жалеет его, считает маленьким.