- Чем хлопают, дверями? - не понял тот.
- Да нет, в ладоши, вот так. Это значит, благодарят и показывают, что понравилось. А родители улыбаются и гордятся, что у них ребёнок такой умный.
- Да? Тогда я тоже стих расскажу! Только у меня табуретки нету.
- Ничего, табуретка не главное. Вместо неё вполне Сивка подойдёт. И нефиг на меня так коситься, ишь, обидчивый какой...
- Стих! - торжественно провозгласил Кузька.
Вчерась большая бляха-муха
Залетела к дядьке в ухо!
А огромный таракан
Занырнул к нему в карман!
А крылатый унитаз
Нажурчал бедняге в глаз!
А пупырчатая клёпа
Враз нацелилась на...
Матвей не выдержал, и конец строки утонул в оглушительных аплодисментах. На Бабу-Ягу поднять глаза было откровенно страшно, но когда он осмелился сделать это, то увидел то самое, описанное им выражение лица - законную гордость за умного ребёнка. Шутка ли, такой длинный стих запомнить!
Быков просто увял... а потом рассмеялся и махнул рукой на такую вопиющую (и спасительную для него) разницу в воспитании маленьких землян и сказявцев. Если так, значит, тем более нечего заморачиваться и пытаться строить из себя "городского, культурного", всё равно не оценят.
- А мы в детстве проще говорили:
Муха села на варенье,
Вот и всё стихотворенье.
- Вау, круто! - явно копируя его, восхитился Кузька. - И короткое, и в рихму! А ещё расскажи!
- Да я детских и не помню больше...
- А взрослых? Мам, хочешь, тебе дядя Мотя стишок расскажет?
- Хочу! - с энтузиазмом закивала та. - Я поезию страх как уважаю!
Блиин... Во попал.
- Ладно, щас вспомню чего-нибудь...
Быков последовательно почесал затылок, потёр висок, наморщил лоб, возвёл глаза к небу... Споткнулся о камень и вспомнил.
- Ну, это... Короче, Пушкин.
Я помню чудное мгновенье
Явилась ты ко мне опять
Как мимолётное виденье...
- Ээ...
- А что дальше-то?
- Забыл, - смущённо развёл руками Мотя. - Чего-то про красоту вроде. Как мимолётное виденье...
- Сидела в ступе Кузи мать! - закончил за него рыжик и горделиво разулыбался. - Мам, точно! Это же про тебя стих!
Быков открыл рот возразить и вдруг заметил на щеках Бабы-Яги предательский румянец. Интересно, кто-нибудь из деревенских поклонников посвящал ей стихи? Угу, по три раза на дню, особенно дед Пихто... Поэтому Матвей не стал её разубеждать. И сам почувствовал себя неловко, поймав благодарный взгляд больших синих глаз. Как мало женщинам иногда надо для счастья...
- Дядь Моть, привал!
- Ишь, раскомандовался! Устал сидеть - велкам на моё место, разомнёшься, а я - на твоё, хоть отдохну немного...
- Все вместе посидим, на одеяле. Тпру, Сивка! Вот, даже он понял, что надо делать!
- Фиги есть, - любезно пояснила Яга. - Сейчас для них самая что ни на есть пора. Что, разве у вас фиговые деревья не растут?
- Растут, - оценил Матвей, в очередной раз качая головой. Ну и фантазия у некоторых... - Только у нас они по-другому выглядят. Фиговое дерево иначе называется инжир, плоды у него поменьше и фиолетовые, их в основном сушат. И на вкус они вполне ничего, сладкие.
- Не знаю - не знаю, по описанию так не очень, - прочавкал Кузька уже с ветки. - Попробуй, наши стопудово вкуснее!
Мотя со вздохом сорвал ближайший к себе плод - нежно-розовый, размером с его кулак и формой с тот же кулак, с характерно выступающим кончиком "большого пальца". Реальный кукиш. Пробовать эту конфигурацию не особо хотелось, но малец лопал с таким энтузиазмом, что устоять было трудно.
"Накося выкуси! Видно, таки придётся..."
Он успел схрумкать штуки три фиг (фигов?), когда услышал за спиной сдавленный стон. Резко обернулся, предполагая уже всё что угодно... Оказалось - нет, не очередные злодеи-разбойники, Яга. Блин, они про неё и забыли совсем! Никто не удосужился руку подать, с коня ссадить, все заняты пожиранием придорожной халявы. Даже этот самый конь. Вот она, не дождавшись, и решила сама слезть. Кажется, неудачно. Насколько?
- Что, нога? Твою... в смысле, извини, но попросить слабо было? А ну как перелом, где я тебе гипс найду?!
- Не кипишуй, - поморщилась женщина, с трудом принимая стоячее положение. - Сама виновата, что забыла. Это меня ещё об ступу приложило, при посадке, да некогда было глянуть. Пока ехала, не шевелила, вот и подумала, что прошло. А вот фиг вам... то есть мне.
- Мам, ты хочешь, чтобы я и на тебя нарвал? - Кузька забрался высоко на дерево и потому был не в курсе проблемы. - Я сейчас, котомку возьму и самых спелых тебе надыблю!
- Спасибо, сынок... Да не держи ты меня, сама дойду!
"Вот упрямая баба!"
- Ладно, начнёшь падать - хватайся за ствол, я сейчас одеяло достану.
Осторожно усадив травмированную, Матвей пару секунд помедлил, а потом решительно плюхнулся рядом и откинул мешающий обзору подол почти до колен.
- Не драться мне тут, я сказал! - от (в принципе заслуженной) плюхи увернуться удалось, так ведь эта недотрога ещё и ногой его лягнуть собралась! Не больной ли часом? Тоже нашлась, кхе-кхе, Сивкина подружка... - Делать мне нечего, как тебя лапать! Сиди уже смирно, дай хоть глянуть на твой перелом.
- Да какой перелом, так, растяжение... - пробормотала Кузькина мать, возвращая юбку на место. - Ступня чуток побаливает, да и всё. Лучше бы разуться помог, так нет, мужики везде одинаковые - что бы ни случилось, сразу норовят подол задрать!
Быков с трудом сдержался и промолчал, мысленно пообещав себе премию за терпение. Старый растоптанный башмак снялся с ноги со скрипом - значит, отёк всё же присутствует, только и радости, что небольшой. В целом ничего страшного, пришёл к выводу Матвей, но надо как-то зафиксировать голеностоп, чтобы опять не раздраконила по склерозу. А на ночь примочку приложить, ну, в этом она небось лучше него разбирается...
- Нужна эластичная повязка, как бинтовать знаю, из чего сделать - нет. Что посоветуешь?
- Что значит "эластичная"?
- Ткань, которая тянется. А у вас здесь походу одно хэ бэ...
- Тянется? Я знаю, сейчас принесу! - влез Кузька.
Поставил сумку с плодами на траву и азартно закопошился в притороченном к седлу мешке.
- Вот, смотри, как тянется!
Пока его мать судорожно глотала воздух, онемев от неожиданного позора, Мотя времени не терял - схватил и обмотал стопу, как положено и неоднократно испытано на себе-любимом. Вот только до этого в роли бинта ни разу не выступали кокетливые бледно-розовые панталоны с кружавчиками. Он бы скорее своими семейниками обмотался! Хотя, по сути, это одно и то же, это ж её... ээ... одежда. Значит, переживёт. И они оба, будем надеяться, тоже. Они же как лучше хотят!
- Постоялый двор "У Сидора и К" - с выражением прочитал Мотя.
Это была едва ли не первая фраза, сказанная им за вечер. Несмотря на их с Кузькой фактическую правоту, его мать, похоже, здорово на них обиделась. Матвей пробовал объяснить, что главное в этом случае результат, а не средство, и вообще, что он, женского белья в своей жизни не видел? Оно у неё ещё самое приличное из всех. И практичное - ведь, к примеру, из стрингов такая хорошая повязка ни за что не получится! Яга на все уверения лишь фыркала и демонстративно смотрела поверх его головы. Любопытный Кузька, конечно, тут же поинтересовался, что такое загадочные стринги, и промолчал уже Быков. Вот так и ехали, молчаливые и слегка надутые.
- Ночевать предлагаю тут. Мы же теперь богатые! И поедим нормально, а то у меня после ваших фигов до сих пор в животе бурчит.
Постоялый двор по устройству напоминал "На три буквы", но потеснее и погрязнее. Впрочем, выбирать было особенно не из чего - или он, или лес, костёр и два одеяла на троих. Надо было хоть одно у Фомы стибрить...
Во дворе к ним подскочил щуплый паренёк, по виду ровесник Кузьки, и с поклоном принял поводья. Матвей сунул ему монетку, чем заслужил влюблённый взгляд и новую серию почтительных поклонов. Ужас какой... Быков велел "племяннику" забрать дорожный мешок, а сам нагрузился более увесистым багажом в лице его мамаши. Та сидела на коне с отстранённо-независимым видом и поэтому едва не взвизгнула, когда Матвей без лишних расшаркиваний сдёрнул её с седла и понёс к дому. Двери услужливо придержал кто-то из работников.