— Знаете, владыка, — Вольф даже обращается официально, владыка непроизвольно поморщился, — вам не приходило в голову, что вы лезете, куда не просят? — вот тебе и раз.

— Вольф…

— Дядя, вот серьезно. Хочешь наказать за мое самоуправство, наказывай, но давай без этого всего, и так тошно.

— Да знаю я, что тебе тошно, но я же помочь хочу! — почему-то говорить спокойно уже ни у одного из них не получалось.

— Серьезно? — Вольф аж всклочил, до этого сидя в кресле напротив владыки, ему как родственнику это было разрешено, даже после провинности, — Помогаете? Нас перетащили сюда, нет, за это спасибо, с учетом возможного Армагеддона целого мира, тут претензий нет. А после? Меня закрутили так, что вздохнуть некогда, а меня аж плющит от солнца, жары, от того, что я банально отвык от еды, ритма жизни, от учебы. Или вы думаете, приятно осознавать, что твои друзья и младшая сестра на порядок образованней и устроенней. Что они видят свое будущее, а я последние восемь лет жил тем, что убивал перерожденных, помогал выжить целому дому и участвовал в боях, как раб. Думаешь, мне это пригодится в этом новом будущем? А теперь с Райли, вы понимаете, что она была моим единственным родным и близким человеком во всем мире, мы с ней жили и не расставались все эти восемь лет. Что я был ее первым учителем, другом, думаешь мне нравится, что она живет в казарме, участвует в боях, которые просто твой способ наказать их и в статусе не пойми кого, или ты думаешь, я не понял, что ею могут пожертвовать, чтобы сюда пришли одаренные женщины, которые так нужны нашему народу. А обо мне в этот момент кто-то подумал? Вы давите, мать наседает, пытаясь демонстрировать заботу, отец третирует Райли, ты вообще играешь нами. А она, та, кто закрывал меня собой, отдавал последнюю еду, прикидываясь, что сутки без еды — это нормально, и она вообще не голодная. Да она мои ранения переносила сложнее, чем свои, и я каждый бой уносил ее с арены, потому что она выкладывалась по полной, держа щит надо мной, чтобы я не пострадал. А теперь скажи, как я, как мужчина, даже как просто человек могу смотреть, что сейчас в мире, где безопасно, она дерётся на потеху публике и тебе? Как я должен себя чувствовать, видя, что она пропускает удары, что еле стоит на ногах, что нагрузка в целом у нее такая, что она скоро сляжет. Скажи, как ты бы себя повел на моем месте? — все это эмоционально парень выдал на одном дыхании, практически крича.

— Дал бы по морде, причем себе, — владыка хмуро вздохнул, глядя на племянника по-другому.

— Ты осудил их за бои, и отчасти ты прав, мы были там рабами, но не все. Спроси у парней, многие нашли там друзей, близких и любимых. Ты спрашивал у Кая, о том, что там осталась его пара и не только у него. Нет я не говорю за всех, были и скоты редкостные, так их и наказывай, а ты уподобляешься этим тварям, что жируют за счет гибели обычного населения, богатея и шикуя на бедноте. Меня аж трясет, когда я понимаю, что Райли, моя Райли, мой напарник в моем мире и доме, получила не возможность дышать и жить спокойно, а получила наказание, за всю ее помощь. Я боюсь момента, когда посмотрю в глаза ее бабушке, той что не делила нас, готовая защищать обоих одинаково. И что тут, мой родной дядя, тот, в чьей власти все это изменить, делает все так, чтобы мне хотелось сгореть от стыда. Неужели злость настолько застилает глаза, пытаясь всех уровнять, и виновных, и нет?

— Я понимаю, думаешь, мне нравится, что девчонка выступает как боец, но ты сам не думал, исключи я ее сейчас из боев и ее саму ее же народ начнет презирать. Они сейчас сдерживаемые только этими боями и дикой нагрузкой. Пойми, после лишений нельзя сразу давать праздную жизнь, от этого сносит голову и тогда мне придется действительно наказывать. Думаешь, мне это нравится? Нет, я психовал и злился, но это не повод, мои действия и меры — это обдуманные ходы, и эта стратегия, проработанная психологами, они должны ощутить все эти лишения, усталость, чтобы у них по-простому дурные мысли в голову не лезли. Поэтому не копи обиды, просто помоги мне их адаптировать. Посмотри на девчонку, ее сила сейчас зашкаливает, если она будет не истощенной и уставшей, она может сама перенестись, твой отец уже предупреждал об этом, что девочка просто сверх одаренная, сила раскрывалась на полную. Вот и скажи, мне позволить ей скакануть, спасая родных на Гарану, без возможности спасти ее и остальных? Перед тем, как осуждать, научись думать, как противник, это сэкономит время и нервы, — сейчас мужчины смотрели друг другу в глаза, каждый понимая, что прав он, но и признавая некую правоту соперника. Вольф опустил голову и устало сел в кресло.

— Что мне нужно делать? — признавал свое поражение Вольф.

— Я отменю бои, но оставлю обязательные спарринги, теперь два на два, вас разобьют на команды и будут готовить к помощи Райли во время ритуала, у нас на это максимум две недели, но думаю, реально дней шесть. Если все пройдет, как я запланировал, и твой отец все-таки сможет решить пару проблем, то, когда начнется ритуал, вы станете группой десанта. Вам придется перенестись на Горану и помочь местному населению, по проверенной информации могут быть волнения и возможны убийства, те правители, — слово это владыка как будто плюнул, — готовы убить свой народ во благо себе и лишь бы они не спаслись. Поэтому ваша помощь необходима. Ранее думал отправить своих парней, но вот проблема, местные поверят своим, поэтому нужны соотечественники Райли, а вы все там лучше ориентируетесь, а значит от вас больше пользы. Поэтому пока подготовка, учеба, она нужна и для адаптации, и чтобы усталость снижала нагрузку энергии на мозг, никому не охота ловить сошедших с ума одаренных.

— Хорошо, я тебя понял, я все сделаю.

— А с Райли я не преуменьшал, сейчас этот Скотт может прибрать ее к своим рукам, ты ведь этого не хочешь?

— Она влюблена в него слишком давно, тут надо или отступить и позволить ей быть счастливой со своей мечтой или же подождать, пока перегорит.

— Тактика невмешательства, конечно, благородна, да вот только счастливым она не делает. Не повторяй моих ошибок, а так дело твое. Может переселить ее к вам домой?

— Нет, не поймет, да и ей лучше с соотечественниками, ты правильно сказал, они бойцы и воспримут этот шаг, как отречение от них. Она на это не пойдет, — Вольфу было не по себе, он, явно не зная всей подоплеки, зря осудил дядю, — я был не прав, извини за все эти слова.

— Нет, это я, старый дурак решил, что ты должен понять, а ты правильно сказал перестройка организма, стресс, еще и нервы, тебе надо было все сказать напрямую, а не играть в темную. Заигрался я… А, по поводу твоего будущего, зря ты так, знаний тебе, конечно, не хватает, но с твоими навыками и схватыванием всего на лету это не проблема, уже через полгода будешь на уровне, но ни один твой сверстник не сможет похвастаться таким опытом как в выживании, так и в военном искусстве борьбы с перерожденными. Так что это они пусть страдают, что не дотягивают до тебя. А ты, когда все решится и устаканится, просто не спеши, пригляди для себя дело по душе и стань в нем лучшим.

— Спасибо, дядя, — мужчины обнялись, и владыка крепко постучал по спине племянника, в душе жалея, что тот любознательный, вертлявый и пакостный мальчишка вырос, и теперь перед ним молодой мужчина.

— И еще, — Вольф уже уходил, когда владыка все-таки решил высказаться, — как ты думаешь, что такое любовь?

— Ну? — недоумение на лице Вольфа было видно н вооруженным взглядом.

— Многие считают, что это накал эмоций, страсть, желание свершать подвиги ради любимых и клятвы в вечной любви. Вздор! Любовь — это понимание друг друга, поддержка, дружба, умение сидеть в тишине рядом и заниматься своими делами, и тебя не напрягает ни молчание, ни присутствие. Это желание сделать отвар, укрыть, прижать к себе. Это советы, обсуждения, дураченье. Любовь, та, про которую пишут книги, она живет три года, потом перегорает или же трансформируется в уютную настоящую любовь. Когда тощий мужик, идя со своей женщиной рядом, при нападении резко дернет ее за спину к себе, не задумываясь, работая на одних инстинктах. Потому что жизнь близкого слишком важна. Это желание держать на руках ребенка с глазами любимой, и бесконечное терпение, к друг другу и невзгодам, которых могло бы не быть, будь вы порознь. Когда рядом любимая женщина, мужчина способен на подвиги, вот только чаще всего эти подвиги будут не по завоеванию мира, а по желанию устроить ее быт, проявить заботу и сделать для нее все самое наилучшее. Женщины влюбляются в отношение к себе, а детская и подростковая влюбленность, она проходит и редко трансформируется в настоящую любовь. Поэтому, если тебе с ней легко, а то, что ты готов прыгнуть с высоты, чтобы защитить ее, мы уже видели, не позволяй мнимой заботе о ней, сделать ее несчастной. Она будет счастлива с тобой, потому что она, боясь меня до дрожи, готова была умереть, но продолжала закрывать тебя. За любимых борются, к сожалению, чаще всего именно с ними же…