- Элеонор, твое тело - это храм. Ты должна обращаться с ним, как с бесценным и святым сосудом. Я усвоил одно и только одно, наблюдая за женой своего отца. Если собираешься украшать его, или делай это правильно, или найми профессионала.

Он снял свой шлем с руля и завел мотоцикл. Впечатляющий мотор взревел, и Элеонор ощутила, как вибрации распространяются по земле и прямо к ее животу.

- Вы не обычный священник, верно?

Он улыбнулся ей так, словно влепил пощечину и одновременно поцеловал.

- Боже мой, надеюсь, нет.

С этими последними словами он надел шлем и убрал подставку своим каблуком. Элеонор сделала три огромных шага назад. Он выехал с парковки и оставил ее в одиночестве.

Она наблюдала за ним, пока он не исчез из поля зрения. А потом стояла и слушала, как звук его двигателя растворяется в тишине.

- Я ваша, Сорен, - сказала она только Богу, но не понимала, какой вкладывала смысл в эти слова. Она знала одно - это была правда.

Она принадлежала ему, несмотря на последствия. Она принадлежала ему.

Аминь. Аминь.

Да будет так.

Глава 6

Элеонор

В ночь на среду чудо, о котором молилась Элеонор, свершилось. Ее мать рано ушла на работу. Ее не будет с пяти до полуночи. Элеонор могла уйти из дома на несколько часов, и никто не заметит этого.

Она видела в церковном бюллетене, который кто-то держал, что тем же вечером в шесть часов будет проводиться Великопостная служба. Идеальное оправдание. Двадцать минут она работала со своими волосами, пока они не стали напоминать человеческие, а не обычную львиную гриву. Она надела чистую одежду: узкие джинсы и свитер с V-образным вырезом. За всю свою жизнь так быстро она еще не ходила в церковь.

Когда она добралась до «Пресвятого сердца», она не увидела молящихся. Ей, вероятно, стоило спросить, где проходит служба. Может, Сорен знает?

Элеонор подошла на носочках к двери и поняла, что та открыта. Внутри кабинета она разглядела лампу на рабочем столе и движение теней.

- Тук-тук, - сказала она и не постучала. Дверь полностью открылась, и Элеонора шагнула назад.

В дверях стоял Сорен, облаченный в свою ризу и воротничок. Он не казался расстроенным, увидев ее.

- Здравствуй, Элеонор. Рад снова тебя видеть. - Он скрестил руки и оперся о дверной проем.

Она заглянула за его плечо и посмотрела внутрь. На столе и стульях стояли книги.

- Вы переезжаете?

- Сестра отца Грегори попросила собрать его вещи.

Элеонор сделала еще шаг назад. Стоя так близко к нему, ей приходилось поднимать голову, чтобы смотреть на него.

- Он правда не вернется?

Сорен медленно покачал головой.

- Ты должна понимать, что инсульт — серьезное заболевание. Как только его выпишут из больницы, он останется с его сестрой и ее мужем.

- Они хорошие люди?

Казалось, он на мгновение озадачился ее вопросом.

- Его сестра и ее муж? Я не знаком с ними, но я говорил с ней по телефону. Она показалась очень доброй и заботливой.

- Это хорошо.

Элеонор прикусила нижнюю губу, пока пыталась придумать, что еще сказать.

- Что ты делаешь? - спросил он.

- О, простите. Я собиралась на ту службу, но не нашла ее. Я увидела...

- Я говорю о губе.

- Не знаю. Я кусаю ее иногда. Привычка.

- Прекрати. Единственные девушки, которых я видел, что так делали, были или не очень умными, или пытались такими казаться. Я отказываюсь верить, что и ты такая же.

- Правда? Вы даже не знаете меня.

Он улыбнулся и шагнул назад в кабинет.

- Я знаю тебя.

Элеонор последовала за ним.

- Что значит, вы знаете меня? - спросила она, но когда перешагнула через порог, он поднял руку.

- Вон.

- Вон?

- Вон из моего офиса.

- Почему?

- Потому что я так сказал.

Элеонор шагнула в коридор.

- Мне не разрешено быть в вашем кабинете?

- Никому младше шестнадцати не разрешено находиться в моем кабинете без присутствия родителей. Никому старше шестнадцати не разрешено находиться в моем кабинете с запертой дверью. Это мои правила.

- Довольно строгие.

- Я строгий.

Он взял книгу с полки и добавил ее к стопке на столе.

- Почему вы такой строгий?

Он молчал, пока перемещал еще одну книгу с полки, и вопросительно посмотрел на нее.

- Могу я говорить с тобой как со взрослой? - спросил он, передвигая книгу по полке.

- Я бы разозлилась, если бы вы говорили со мной как с ребенком.

Он взглянул на нее и поставил пустую коробку на стол, и начал складывать в нее книги по одной.

- В прошлом году было опубликовано разоблачение по поводу сексуального насилия над детьми католическими священниками и всей церковью, покрываемое епископами, архиепископами и даже папской курией.

- Мама говорила, эти люди, жертвы, они охотники за деньгами церкви.

- Твоя мать ошибается.

- Значит, сексуальное насилие плохо, как они и говорят?

- Элеонор, ты знаешь, почему я здесь? - спросил Сорен.

- Знаю, что Отец Грег уходит на пенсию, и в епархии нехватка священников, и им пришлось попросить у ордена Иезуитов замену. Вы замена.

- Все не так просто, как кажется. Недавно я вернулся в свой орден после рукоположения. Все было напряженно. Не так давно в нашей епархии иезуит был обвинен в сексуальных домогательствах, основанных на школьном домашнем задании.

По ее телу пробежался холодок.

- Он растлевал детей?

- Слухи сосредоточены на одном из школьных служащих, другом иезуите, который пытался скрыть документы от адвоката истца, который судился со школой и остальными в гражданском суде.

- Что произошло?

- Я позвонил адвокату и рассказал ему все, что знал, все, что слышал, и все, о чем спрашивали во время следствия.

- Вы сдали иезуита адвокатам? Иисусе, какие же крепкие у вас яйца? - У ее отца были «друзья», которые покончили с собой, чтобы не общаться с копами или адвокатами.

Сорен мягко усмехнулся.

- Думаю, то же самое сказал и мой наставник. Но он не улыбался, когда говорил это. Я рассказываю эту историю не для того, чтобы впечатлить тебя или шокировать. Рассказываю для того, чтобы ты знала, почему я здесь. Я должен был провести две недели в Нью-Йорке, навещая друзей и семью, прежде чем отправиться в Индию. Но вместо этого я здесь, в крошечном приходе крошечного городка в Коннектикуте.

- Вот дерьмо. Да у вас проблемы.

- Мое присутствие здесь католический эквивалент «иди в угол и подумай над своим поведением».

- Значит, вы не разрешаете детям находиться в своем кабинете потому что...

- От святого Павла и первое послание Фессалоникийцам 5:22. «Удерживайтесь от всякого рода зла».

- Думаю, нахождение в кабинете детей может выглядеть подозрительно.

Сорен поправил несколько книг в коробке, чтобы освободить место для еще двух.

- Может. Боюсь, отец Грегори был немного небрежен в этих областях. Безусловно, судя по тому, что я слышал о нем, он был хорошим и воспитанным человеком.

- Был.

- Тем не менее, здесь я незнакомец. Быть наедине с семидесятилетним священником и двадцати девятилетним священником - это две разные ситуации.

- Это не помогает, когда вы самый сексуальный священник на планете.

Сорен резко посмотрел на нее. Элеонор побледнела.

- Я сказала это вслух.

- Мне притвориться, что я не слышал?

Элеонор обдумывала его предложение, и на ее щеках начал расцветать румянец.

- Я сказала это. Пойду помолюсь Богородице.

- Считать человека привлекательным не грех.

- Разве?

- Желание не грех, - ответил Сорен, присаживаясь на стол, лицом к ней. - Фантазии не грех. Грехи - это действие или бездействие. Либо ты делаешь то, что не должна делать. К примеру, застрелить кого-то. Или ты не можешь сделать то, что можешь. Например, не давать милостыню нищим. Считать кого-то привлекательным такой же грех, как и стоять на балконе и наслаждаться красивым видом на океан.