Если я сыграю эту песню, он вообще заметит?

Я решил воспользоваться шансом.

Я наиграл первые ноты, решив сыграть урезанный вариант песни. Пока пел, я с трудом пытался найти связь, потому что мог думать только о том, каким неправильным кажется этот момент.

Почему я сюда приехал? Только потому, что был польщён? Потому что они потянулись ко мне, и я решил, что стоит попробовать? Или я хотел встретиться с Маршалом, чтобы сказать «нет» прямо ему в лицо?

Но насколько умно это будет в результате? «ЭмДжиЭй» находились на высшем положении. Все хотели работать с ними. Даже дерьмовый контракт был лучше, чем играть в кабаках за арахис.

Или нет?

Я вспомнил ту ночь в «Аргосе», когда выступал на барной стойке, совершенно спонтанно и полностью в своей стихии. В ту ночь я был так уверен в себе, соединяясь с каждым человеком в зале, питаясь их энергией, как и они питались моей. Это был полный обмен мощью, и это так опьяняло, что я жаждал этого снова.

Вот, чего я хотел — выступать, отдавать и получать. Мне было плевать на другую сторону, сторону бизнеса. Я подумал о том, что обсуждали мы с Шоу. Что независимость в музыке процветает, и если до этого дойдёт, я мог использовать свои связи, чтобы попробовать это. Не обязательно было принимать предложение «ЭмДжиЭй», если оно не кажется подходящим. И от того, что я прямо сейчас сидел здесь, мой желудок закручивался в узлы, которые я не мог распутать.

Допевая последнюю песню, я удерживал её, позволяя ей затянуться, и Маршал встал, медленно хлопая мне и с энтузиазмом кивая.

— Да, — сказал он, указывая на меня. — Вот оно. Это определённо отличается по стилю от «ТБД», похоже на «U2». Но я вижу, в каком ты идёшь направлении, и думаю, что с правильной подачей мы можем получить хит.

Что? Я знал, что он не вспомнит эту грёбаную песню, но серьёзно? Хит?

— Правда? — сухо произнёс я, хоть он этого и не заметил, сев обратно и сделав несколько пометок на листке бумаги.

— Ты это сам написал?

— Да.

— И есть ещё?

— Ещё немного, и я всё ещё пишу.

— Отлично, отлично, — он закончил что-то записывать и снова выпрямился и улыбнулся мне. — Трент, мы все знали, что ты талантливый певец, но я не знал, что ты и писать можешь сам. Нам нужно будет всё немного сгладить, найти тебе подходящую команду...

Потребовалось целая минута, чтобы его слова дошли до моего мозга, потому что он определённо не мог сказать, что звукозаписывающий лейбл хотел меня вернуть, основываясь на песне, которую я записал для них годы назад.

— Ты предлагаешь мне сделку? — спросил я.

Маршал улыбнулся мне широкой улыбкой, от его слишком белых зубов исходила менее чем искренняя аура.

— Верно. Я хотел бы предложить тебе сделку.

— Почему?

Его брови приподнялись, будто он не ожидал, что я поставлю под вопрос его решение.

— Слушай, ты талантливый певец, и похоже, у тебя есть задатки писателя. Может, ты не подходил «ТБД», но я вижу в твоём бренде потенциал. И давай на чистоту, мир хочет больше Трента Нокса. Они чертовски жаждут этого. Давай дадим людям то, чего они хотят.

Мне стыдно было признавать, что он хорошо потакал моему самолюбию, и на мгновение я позволил себе поверить в его слова. Не важно, кто ты, если кто-то говорит тебе, что мир тебя хочет, тебя это соблазнит. Я представил себя снова на сцене, слышал, как толпа подпевает моим песням — моим песням, на этот раз, а не песням Киллиана и Вайпера... Всё могло бы быть иначе, верно? Лучше?

Но опять же, к чему это привело в первый раз? Изматывающий график, никакого времени для друзей или отношений. Невозможность контролировать что-либо касательно карьеры, хотя со стороны выглядело так, будто я сам принимаю решения.

— Будь умнее, Трент, — продолжал Маршал. — Подумай обо всех тех людях, которых видишь на гастролях каждый вечер. Твоё лицо на их футболках. Твоя музыка в каждом топ-сорок и на каждой рок-станции страны. Все эти деньги, которые тебе больше не придётся делить на пятерых.

У меня было достаточно денег, в этом не было проблемы.

Будто увидев нерешительность на моём лице, он произнёс:

— Такая песня, как та, что ты только что сыграл, смогла бы, наконец, принести тебе Грэмми, — когда мои глаза расширились, Маршал усмехнулся и пригладил свой галстук. — Конечно же, если поддерживать тебя будем мы. Это всегда было твоей мечтой, разве нет? Мы можем привести тебя к этому.

Единственная премия, которая ускользнула от «ТБД», и Маршал вилял ею перед моим лицом как чёртовой морковкой.

Чёрт возьми, я ненавидел то, что меня вообще волнует эта поверхностная хрень, но это была Грэмми, ради бога. Мы были номинированы пять раз и ничего не получили. Что, если бы я мог заполучить премию с сольной записью? Я навсегда вышел бы из тени «ТБД».

Я провёл рукой по лицу, мои мысли боролись сами с собой. Поэтому Маршалу платили большие деньги — потому что никто никогда не мог ему отказать.

Так он всё и делал. Заманивал кого-то обещаниями славы и денег, чтобы сбылись все мечты, но какой ценой? Чтобы эти менеджеры могли тебя использовать и оскорблять? Чёрт, я проходил через эту систему раньше. Я действительно думал, что это хорошая идея — снова залазить в это беличье колесо?

Я ценил то, что Киллиан вытянул шею, чтобы протянуть мне руку помощи, но нуждался ли я в этом? Что, если Шоу был прав, и я мог сделать всё это на своих условиях? Полный креативный контроль и больший процент прибыли. Выбрать своих продюсеров, любую музыку, какую хотел, без вмешательства этих начальников, которые держали над моей головой деньги и контракты.

Пока Маршал обговаривал детали того, что для начала будет очень выгодным контрактом на три года, я продолжал думать, что мне следует сделать. Я знал, к чему склоняюсь, но мне нужно было больше времени, чтобы во всём разобраться.

— Мне нужно будет подумать об этом, — резко сказал я.

— Прости?

— Я сказал, что мне нужно будет об этом подумать, — я взял контракт, чтобы положить его в карман своей куртки, но Маршал выхватил его у меня из рук.

— О чём здесь думать? — выплюнул он, будто это был абсурд, что я не отписывал свою жизнь прямо там, на пунктирной линии. — Такие сделки предлагают не часто, Трент, и ты это знаешь. Будь умнее насчёт этого.

«Быть умнее? Нет, я буду чертовски глупым». Я подавил желание закатить глаза.

— Именно это я и собираюсь сделать — быть умнее. Подумать, в моих ли интересах снова работать с вами.

Лицо Маршала слегка покраснело.

— Это в интересах всех, кто хочет устроить карьеру в музыке. Ты, из всех людей, должен знать, что мы можем предложить. И что происходит с теми, кто не находится под крылом «ЭмДжиЭй».

Ах, вот оно что. Тонко завуалированная угроза, которая когда-нибудь должна была проявиться. Весь этот слишком-хороший-чтобы-быть-правдой сценарий раскрыл занавес, чтобы показать уродство за сценой. Это была та сторона, которая со временем размывалась. Поэтому я хотел уйти не только из группы, но и первым делом из «ЭмДжиЭй».

Маршал был прав. Мне не нужно было больше времени. Я уже знал, что собираюсь делать, и знал с того момента, как сел сюда.

— Не говори мне, что я здесь зря теряю время, Трент, — произнёс Маршал низким, враждебным голосом. Тот же голос он использовал для того, чтобы запугивать сотни зелёных музыкантов, слишком новеньких и слишком голодных до контракта, чтобы увидеть притаившуюся змею.

Я закрыл чехол своей гитары и поднял его, поднимаясь на ноги.

— Я ценю, что ты нашёл время послушать песню, которую я написал три года назад, для альбома «Рассвет». Может, если бы ты лучше заботился о своих артистах, ты бы это знал. И ты не терял бы их к чёртовой матери. Дважды.

Выходя из кабинета, не оглядываясь, я услышал его крик:

— Ты ничего без нас не добьёшься, Трент Нокс. Когда твоя карьера потонет, вспомни, что я давал тебе шанс, — затем он пробормотал: — Чёртов тупой панк.

Облегчение, которое я испытал, выйдя из кабинета Маршала, было похоже на глоток свежего воздуха после погружения под воду. Я упивался им, нажимая на кнопку лифта, игнорируя крики за своей спиной, пока Маршал продолжал причитать в своём кабинете.