— Что?

Кусла уставился в глаза Фенесис, и, как и ожидалось, они были слегка сужены.

Он подумал, что смотрит прямо в глаза кошке.

Но она не отвернула голову.

Это был решающий момент, чтобы увидеть, что именно кипело в котле алхимии.

— Зачем именно ты пришла сюда?

Столкнувшись с этим главным вопросом, Фенесис не знала, что ответить, и, наконец, сказала:

— Шпионить за Аланом Постом. Он мог использовать своё положение для неправомерных действий с целью увеличения своего состояния, – отвечала Фенесис. – Мистер Томас Бланкет мог предоставить эту информацию, и за несколько дней до того, как был убит Постом, он признался в этом людям Хора в городе. Он хотел получить прощение Бога за свои металлургические опыты.

Он хотел Божьего прощения.

Эта фраза вызвала у Куслы удушье.

— Другими словами, у Поста были неподобающие цели использования алхимиков, и Томас, как соучастник, был виновен и пострадал из-за этого?

— Или, возможно, мистер Томас обнаружил какой-то проступок, и до того, как его потащили на костер, он хотел...

Но Пост понял это раньше, и Томас был устранен первым.

Это имело некий смысл.

Но тогда появлялась проблема.

— Тогда зачем они пошли на такие радикальные меры? Зачем они гонят тебя?

Фенесис назначили наблюдать за Постом, но этого явно было недостаточно, чтобы оправдать её действия. Если бы надо было достичь лишь этого, то её использование было ненужным излишеством.

Но Фенесис выглядела удрученной.

Выражение лица у неё было словно у инквизитора.

Да признайся уже наконец! Иначе ты отправишься в Ад! Её лицо буквально кричало это.

— Ты отдал информацию, которую оставил Томас, Посту. Нет, это было бы бессмысленно, даже если бы ты скрыл её. Моё проклятие гораздо эффективнее.

Кусла посмотрел на её ушки.

Он вспомнил, что произошло утром, и где она сидела тогда во дворе.

Человеческие уши не могли ничего услышать, но что насчет звериных?

Он выглядел так, словно сам выкопал себе могилу, как только понял, что Фенесис была с ним, когда он излагал свои истинные мысли, после того как напился.

— Даже если я выполню эту работу, существует вероятность того, что меня убьют... я так считаю. Но даже если я сбегу к Посту, то меня там убьют. Я не думаю, что они оставят меня в живых, просто чтобы сдерживать Хор.

Они убьют Фенесис, а затем будут использовать её, чтобы вымогать привилегии у Хора; Куслу и Вэйлэнда тоже убьют, так как они узнали об этом.

Это было логично и очень правдоподобно.

— Итак... поэтому... если мы можем дальше...

Кусла поднял руку, останавливая бормотание Фенесис.

То, что она сказала, было правдой.

Но слова Поста также могли быть правдой.

— К сожалению, наши объяснения также правдивы.

— ... Э?

— Ты – хорошая разведчица, которую использовали, чтобы выследить алхимиков, и металлургические записи Томаса нужны были для этого.

— ...

— В этом случае я могу понять, зачем тебя заставили прибегнуть к таким решительным действиям. Для них ты всего лишь простой инструмент, чтобы избавиться от нас, алхимиков, прокляв и подведя к сожжению на костре.

Фенесис молчала потому, что попросту не поспевала за ним.

Но не было времени объяснять ей всё.

У обеих сторон были различные причины, и они обе были правы.

Это произошло не из-за случайного совпадения.

Тогда в этом гениальном плане должна скрываться ложь.

И какая из сторон лгала?

И алхимики, и Фенесис были существами, которые не смогут жить, как только уйдут из-под защиты Ордена.

Если они хотят продолжать мирно жить, то им нужно найти защиту.

И если сейчас они выберут не ту сторону, то кто-то умрет, или, что ещё хуже, они умрут все.

Это был выбор между Хором и Транспортным корпусом.

Что именно узнал Томас? Какую информацию он оставил?

Божье прощение.

Что именно означает эта фраза?

— В любом случае, слишком опасно решать это в одиночку.

— Э?

— Давай спустимся вниз. Неважно, есть ли у нас надежда или нет, но, по крайней мере, давай пройдем этот путь вместе.

Кусла взял Фенесис за руку и поднял её.

Но как бы сильно он ни тянул – она оставалась на месте, а затем инстинктивно выдернула свою руку у Куслы.

— Что такое?

Она положила свои руки перед грудью, как держала их раньше, словно инстинктивно защищая её. Она робко смотрела на Куслу, но не могла ничего сказать.

— Если ты не пойдешь за мной, то мне будет искренне жаль.

Фенесис снова стояла на перепутье.

Но пока он продолжал её тянуть, а она оставалась неподвижной, он подумал:

Есть ли в этом мире кто-либо, более достойный защиты?

Эта девушка родилась с неисправимо проклятой судьбой, и хотя звериные уши выглядели интригующе, но, попав в это странное стечение обстоятельств, он понял, что эти ушки немного милые.

И более того, он был твердо уверен, что если бы вместе с ней у него был меч из Орихалка, то всё было бы просто идеально.

— Иди за мной.

Кусла протянул ей руку, но она лишь вздрогнула, посмотрев вниз.

Он остановил протянутую руку и вздохнул.

— Очень жаль.

Действительно.

Когда он хотел сказать это, Фенесис тут же подняла свою вуаль и сказала:

— П-пожалуйста, не трогай меня.

Какая благородная Принцесса.

Он почти оскалился в приступе смеха, но она была серьезна.

Суетясь, она надела вуаль обратно и встала.

— Поспешим же. Твои начальники, наверное, уже заждались.

Фенесис кивнула и проследовала за Куслой к выходу из комнаты. Когда она уже собиралась спуститься по лестнице, то остановилась.

— Что такое?

— Ну... мои вещи.

— Мы можем погибнуть, если задержимся ради этого, – сказал Кусла, но Фенесис уже убежала.

И это не было шуткой: если какая-то из двух сторон лгала, то им нужно было действовать быстрее.

И Пост точно должен был знать, что Фенесис находится в мастерской посреди ночи.

В этом случае у них не было времени на сомнения.

Как только они будут убиты идущей группой, то у них уже не будет шанса над чем-то думать.

С тревогой в сердце он вернулся в спальню.

Он увидел Фенесис, держащую свой багаж в левой руке и нечто странное в правой.

— Я куплю тебе что угодно, что тебе захочется в следующий раз. Только поторопись.

Фенесис опустила голову с гневным выражением на лице и подбежала к нему.

В руке она держала серебряную статуэтку Святой Матери.

— Но...

И она что-то пробормотала.

— Чего?

— А? – спросил Кусла, пока они спускались по лестнице.

Фенесис секунду не знала, что ответить, но затем, внезапно изменив голос, сказала:

— Это был первый раз, когда я получила что-то от другого человека.

Кусла ненароком остановился и удивленно уставился на Фенесис. Она закусила губу и смотрела в сторону, вероятно, стесняясь или что-то в этом роде.

Я полагаю, она делает это специально. Подумал он.

Он не чувствовал себя непринужденно, зная, что она будет беречь что-то, что он случайно и небрежно для неё выбрал.

— Ну-ка.

— Э... Ах!

— На самом деле это не для тебя.

— Э?

Кусла выхватил статуэтку из рук Фенесис, и начал вертеть ее в руках.

— На самом деле я намеревался использовать её потом как дополнительный доход.

Если подумать над этим: это тоже было неправомерным накоплением денег.

Если то, что сказал Хор, было правдой, то, возможно, это был более тяжелый грех. Кусла поморщился, отчего уголки его губ скривились вверх, в то время как Фенесис выхватила статуэтку из его рук.

— Божья кара падет на тебя, если ты положишь Матерь в огонь!

И затем стала протирать статуэтку Матери рясой.

Кусла молча смотрел на неё, и не потому, что серебро оставалось тусклым независимо от того, сколько бы та ни терла его.

Но из-за кое-каких основ.

Если он положит статуэтку Святой Матери в огонь, то действительно ли на него падет Божье наказание?