— Прекратить!

Мойра 1-я услышала №8, спокойно сидящую рядом с местом председателя.

После требования угомонится, она медленно произнесла.

— Чему вы так злитесь? Присваивает он себе что-то или нет исключительно проблема Топ-Гира и Лоу-Гира. Полученное нами не изменится, поэтому я пришла к заключению, что это не относится к прочим Гирам.

Правда, — согласилась Мойра 1-я, не освобождая мысль в коллективную память.

Слова Хаджи несли в себе определённый смысл.

…Он нивелировал преимущество, данное Путём Левиафана.

Решающим фактором достоинств и недостатков выбора Лоу-Гира и Топ-Гира являлся Путь Левиафана, но Топ-Гир устранил этот фактор, говоря, что учтёт его.

Оставались только разум Лоу-Гира и чувства Топ-Гира.

Но, — подумала Мойра 1-я.

…В таком случае, в чём разница между Топ-Гиром и Лоу-Гиром?

Словно отвечая ей, Хаджи снова поднял правую руку и указал на Саяму.

— Между Лоу-Гиром и Топ-Гиром лежит одно кардинальное различие: природа правителя.

Он перевёл дух.

— Лоу-Гир — разрушитель. Вы использовали уничтожения ради собственных целей и теперь, как злодеи, говорите нам отмахнуться от прошлого и повернуться к будущему. С другой стороны…

Саяма продолжил за Хаджи.

— Топ-Гир не забудет разрушение и прольёт с выжившими слезы, но сдвинет мир с мёртвой точки после того, как поставит лидеров из высших наследников. …Разве не так?

Мойра 1-я увидела, как Хаджи кивнул.

…Да что с этой с дискуссией?

Ей казалось, что они пытаются понять друг друга. Поняв позицию своего противника, можно будет противостоять ему более эффективно.

Но Мойра 1-я осознала, что ход разговора всегда начинался со слов Топ-Гира.

Такое ощущение, что Хаджи раскатывает фундамент, который Саяма заложил во время сегментов вопросов и ответов.

Или говоря иначе…

— Топ-Гир пытается поглотить Лоу-Гир.

Хиба вскочил с кровати медпункта.

Он слушал слова Хаджи по телефону, который служил передатчиком.

…Дела плохи!

Приняв сидячее положение и отбросив покрывало, он услышал из телефона больше слов.

Саяма отвечал Хаджи.

— Хаджи-кун, Путь Левиафана, на который мы согласились, основывался на допущении, что концепты будут высвобождены. Если же ты их истребишь, я считаю, что будет невозможно исполнить достигнутые нами соглашения.

Верно, — подумал Хиба, но затем услышал спокойный голос Хаджи.

— Саяма, на то есть простой ответ. Если наши методы конфликтуют с выполнением соглашений Пути Левиафана…

Парень услышал вздох.

— Вам, как проигравшим, придётся внести необходимые корректировки. Вам следует обеспечить, чтобы новый мир всё унаследовал.

— ?!..

— Ты не вправе отклонять такую мысль, разве нет? Да, вы ошибаетесь, поэтому должны исправиться. Вот что Синдзё сказала мне в UCAT, значит, вот и всё, что нужно делать. Никаких проблем.

…Дело дрянь.

Хибе казалось, что всё, что они сделали, было перевёрнуто как в игре в Отелло.

Они наполнили доску своими фигурами, но он…

…Перевернул их все сразу.

Затем парень осознал, как Хаджи собирается использовать позицию чувств для сдерживания Пути Левиафана, исходящего от разума.

Другими словами, он понял какова тактика Хаджи на этом заседании.

— Поглотив Путь Левиафана, он крушит рациональность противника, не используя её сам!

Хиба попытался встать с кровати. Он знал, что ничем не сможет помочь, но всё равно не хотел сидеть на месте.

Но…

— Успокойся, Хиба.

Парень услышал голос с другой белой кровати и увидел, что на ней кто-то сидит, закинув ногу на ногу.

— Изумо-сан! Твои раны в порядке?!

— Ага, но что ты там стонал во сне? Ты держался за пах, копошился и кричал: «Яйца! Хватит с меня яиц!» Ты голубой, что ли? Не подходи. Я даже голос твой слышать не хочу.

— Н-не говори так, когда сам начал разговор!

— Я постепенно это понял после того, как уже начал.

Хиба заметил, что Изумо что-то читает.

— К-как ты можешь читать, когда происходят все эти важные вещи?!

— Я ничем не могу помочь, так что подумал отдохнуть, пока не наступит крайняя необходимость, и тот немец липовая докторша оставил после себя европейский журнал.

— Мне вдруг тоже захотелось почитать. Можно?

— Не лезь, гадёныш. Раз ты голубой, разве содержимого штанов тебе не достаточно?

— Ты тот еще гомофоб, знаешь?!

Внезапно из телефона донёсся голос Казами.

— Вы чем там занимаетесь?

— О, К-казами-сан?! Я-я, э, ну…

— Не переживай, Хиба. Успокойся. …Я тебя пощажу.

— Погоди-погоди. То есть меня ты не пощадишь, Чисато? Поверить не могу.

— Такое чувство, что вы оба невысокого обо мне мнения!

Парочка сказала Хибе заткнуться, поэтому он подчинился.

После чего снова услышал голос Казами.

— Тут всё изрядно накалилось, так что если подумываешь подойти, оно того стоит. По крайней мере, интересно посмотреть.

— Э? — спросил Хиба, как раз когда из телефона прозвучал спокойный голос Хаджи.

— Приступим.

И тут же посыпались вопросы.

И начались они с чувством утраты чего-то важного.

Когда Хаджи заговорил, в комнате ожидания Лоу-Гира сглотнула девушка.

Уставившись на двенадцать сфер, отображаемых на мониторе ноутбука, она в оцепенении произнесла.

— Не может быть…

Темноволосая девушка в белой защитной форме у неё за спиной развернулась, встала и подошла.

— Хио, ты нашла ответ?

— Ну, э… Этот способ просто безумная идея, но…

Хио приложила ладонь к щеке.

Её лицо побледнело, и она громко сглотнула, после чего посмотрела на темноволосую девушку рядом с собой.

— Но это единственный способ объяснить то, что мне казалось странным.

— Что казалось странным? Что?

— Ну, — Хио посмотрела в глаза другой девушке. — Георгиус, Синдзё. Это ключ ко всему.

Она начала говорить «смотри» и нажала на клавишу, чтобы начать симуляцию.

…Это должен быть правильный ответ.

Симуляция возникновения мира перегрузилась, и окно потемнело.

Увидев, что там появилось, и наблюдая начало мира, Хио и Синдзё выдали контрастирующие реакции.

Хио закрыла глаза, словно говоря себе что-то, тогда как Синдзё…

— Это же…

Верно, — подумала Хио, кивнув и задав вопрос.

— Ты веришь в бога?

Глава 33. Тот, что говорит о боли

Согласно часам в библиотеке было 14:30.

С начала дневных сегментов вопросов и ответов прошло полтора часа.

Самое время для небольшого перерыва.

Однако никто на зрительских местах не вставал, говорил или даже дергался. Зал совещания насыщал только голос Хаджи.

Он говорил под наблюдением толпы.

— Что ж, давайте подтвердим разрушительные грехи, свершённые Лоу-Гиром против Топ-Гира.

В итоге он получил ответ.

Внизу библиотеки Саяма добавил собственные слова.

— Тогда, раз уж на то пошло, можешь услышать моё мнение.

— Разумеется, — невозмутимо ответил Хаджи. — Во-первых.

Все слушали, как он начал свой прошлый список семи грехов.

— Что ты скажешь о том, что существование Лоу-Гира вызвало час разрушения?

И Саяма ответил. Он выдал ответ, который, вероятно, давно заготовил в сердце.

— Насчёт этого…

Все слушали.

— Если назвать грехом само создание мира, тогда не будет ли наибольшим грешником бог, расположенный как раз подо мной? Одно дело, если б нам по силам было что-то изменить, но это неизбежно, не так ли? Здесь нечего искупать, так зачем вообще считать это грехом?