Саяма неожиданно осознал, что она смотрела ему в глаза, и её радость сменилась спокойствием.

— Э-эм, прости, что я так сильно увлеклась. …Ты размышлял о том, что мы ранее обсуждали?

— Да, — ответил он, возвращаясь мыслями назад.

Синдзё подразумевала разговор, на который они потратили свободное время после ужина. Основные силы Отряда Левиафана одолжили одну из мужских палаток и прошлись по документам, полученным днём.

Чтобы не дать кому-то за пределами палатки услышать, они общались в основном через письмо, и Хиба тоже принял участие. Микаге не покидала женскую палатку и поэтому не присоединилась к ним.

— У всех были документы, которые они могли прочесть, и которые не могли, да?

— Казами могла прочесть меньше всех, потому что имеет наименьшую связь с каким-либо из Гиров. Сибил-кун тоже молчала, но она определённо просмотрела большую часть.

Саяма держал документы, переместив их в правую руку, поэтому Синдзё не нужно было от него отстраняться.

Он пролистал их пальцами, и со щелчком запястья разложил.

— На ранних стадиях Второй Мировой Войны у Департамента Национальной Безопасности имелись сведения о мирах с 1-го по 8-й. Они обладали минимумом информации о 9-м и 10-м, и решили отложить разбирательства с 5-м и 7-м. 5-й был миром воздушных механических драконов, так что они решили подождать, пока сами не разработают соответствующее оружие. 7-й попросту отталкивал их врата, поэтому они ничего не могли сделать.

— И так основные силы Департамента Национальной Безопасности сосредоточились на мирах с 1-го по 4-й, 6-м и 8-м.

Синдзё глянула на документы в его руке.

Парень остановился и протянул их в её сторону так, чтобы письмо осветил лунный свет.

Она выдохнула смешок.

— Тут оказывается можно читать под луной. А в Акигаве такое случается лишь изредка.

— Вместо того чтобы сказать, что здесь всегда так, лучше заявить, что это нормальное состояние мира.

Она кивнула и начала читать:

— 1942 год, Главный Представитель Департамента Национальной Безопасности, Изумо Зен, 27 лет, лейтенант — 6-й Гир.

«Директор Технологического Отдела, Ооширо Хиромаса, 36 лет, лейтенант — 2-й Гир.

Директор Охранного Отдела, Хиба Рютецу, 23 года, старшина — 3-й Гир.

Директор Особого Отдела, Саяма Каору, 25 лет, лейтенант — 4-й Гир.»

На следующей строчке её голос замедлился.

— Заместитель директора Особого Отдела… Синдзё Канаме, 24 года, главный старшина — 8-й Гир.

И она продолжила дальше обычным тоном.

— Консультант, Зигфрид Зонбург, 27 лет, лейтенант — 1-й Гир.

«Консультант, Кинугаса Тэнкё, 64 года. Он не отвечал ни за один Гир.»

— Несмотря на наличие официальных позиций, выглядит так, что они, по большей части, были боевым подразделением со специальными способностями. Они являлись небольшой элитной группой, почти как мы сейчас.

— Нам и вправду стоит себя так превозносить?

— Точное суждение о себе — это хорошая вещь, Синдзё-кун.

Саяма пролистал документы и нашёл нечто наподобие хронологии.

Это оказалась запись Синдзё Канаме о 8-м Гире. Скорее всего, она изначально писалась от руки, но почерк был напрочь лишён индивидуальности, потому что его оцифровали и напечатали.

Даже так, это важные сведения. Текст сообщал, что жизненные формы 8-го Гира состояли из телесных тканей, совершенно нехарактерных для Лоу-Гира. Рапорт сообщал, что по виду они не отличались от камня.

— 8-й звучит как мирный Гир, — прокомментировала Синдзё.

— Если восприятие времени существа отличается, оно по иному примет участие в войне. Между Гиром людей и Гиром камней, последний будет вынужден вести себя в основном в роли зрителя. Записи сообщают похожее о 4-м Гире, который населяли растения. Хотя и не до такой степени, как Лоу-Гир, эти два мира не воспринимались как враги или, по крайней мере, откладывались до поздних этапов Концептуальной Войны.

— Этот Синдзё и твой дед, выходя на контакт с 4-м и 8-м, наверняка пытались ухватить истинное состояние Концептуальной Войны.

Припоминая записи о своём деде, Саяма ощутил боль в груди, но в его правой руке находились документы, а левую заняла Синдзё. Я должен стерпеть, — сказал он себе, перед тем, как вздохнуть.

— Такое место не идет моему деду. 4-й Гир был миром, где пересекались три кольца земли. Солнце находилось в центре, и внутренние стены колец покрывали бурные реки. Мой старик что, спал?

— Я уверена, это действительно существовало. …Тут говорится, что твой дед испытывал трудности в общении с Древесным Змеем Мукити, из-за того, сколько времени на это уходило. — Она горько улыбнулась. — Вроде как на один ответ уходило несколько часов, поэтому позже он эволюционировал в более скоростные растения.

— Должно быть, благодаря тому опыту эта обезьяна и стала такой раздражительной. Как бы там ни было, жаль, что ничего в записях не затрагивает период после дней Департамента Национальной Безопасности.

— Да. Мы не знаем, что произошло с Синдзё Канаме.

Она вытянула руку и пролистала бумаги.

Документ о 8-м Гире обрывался на половине, и внизу значилось следующее:

— 21-е июля 1945. Я поручил продолжение исследования Саяме Каору.

— Похоже, он заболел. В документе 4-го Гира говорится: начиная с 25-го июля, я займусь исследованием 8-го Гира вместо госпитализированного Синдзё Канаме.

— Интересно, ладили ли эти двое.

— Кто знает? Но этот Синдзё Канаме мог быть твоим дедушкой или каким-то другим родственником.

— Мы этого не знаем.

Её лицо было совершенно серьёзным, и она словно обращалась сама к себе.

— Нам не следует себя обнадёживать. Синдзё довольно распространённая фамилия, и этим сведениям шестьдесят лет. Если в 1942-м ему было 24, то сейчас будет 87. А значит, в моё рождение ему должно быть около семидесяти. Можно вполне вместить в этот период два поколения.

— И если хоть однажды родилась дочь, фамилия «Синдзё» оборвётся.

— Да. Увидев имя Синдзё, я уже в прошлом несколько раз испытывала кратковременную радость, — добавила она. — Но всё же интересно, что с ним случилось. Тут говорится, что его госпитализировали, и мы знаем, что он был в Департаменте Национальной Безопасности, но не в UCAT, да? Так вдруг его болезнь…

— Даже если в этом всё дело, ты всё ещё здесь, Синдзё-кун.

Синдзё на это содрогнулась, и он проговорил прямо к взгляду под её поникшими бровями:

— Что бы там не случилось, я сейчас смотрю на тебя, так что не переживай.

— …Верно.

Она опустила голову, перед тем, как неожиданно произнести:

— Ой. С-саяма-кун!

Синдзё лихорадочно произнесла его имя и дотронулась до левой стороны его груди.

— В чём дело, Синдзё-кун? — спросил он, ощутив прикосновение её ладони. — С чего вдруг хватающий за грудь массаж сердца? Если ты собираешься это делать, то можно смелее и чувствительнее!

— Перестань делать около трёх скачков логики за раз!.. Э-эм, мы разговаривали всё это время о твоём деде, так разве твоя грудь не болит?

Он игнорировал боль.

— Нет? Я в полном порядке.

— Не делай так. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

— У меня такое чувство, что в последнее время ты меня не слушаешь.

— Э? — Синдзё задумчиво наклонила голову и глянула на небо, подбирая слова. — Н-ну, в таком случае мы квиты.

Она вздохнула, и чтобы убедиться, что никого нет рядом, огляделась по сторонам.

— В чём дело, Синдзё-кун?

— Ох, ну… Я просто подумала, что мы далеко ушли.

— Далеко. Мы можем быть на противоположной стороне от лагеря.

Отдалённые огни мерцали уже не от Сикоку. Они исходили с севера.

— Это полуостров Кодзима. Огни от промышленных комплексов Мидзусимы довольно организованы. К тому же, за ним, судя по всему, продолжается ещё один остров, но эти наверняка от Моста Сэто. Мы не увидим его днём, но огни должны осветить его ночью.

— Вот как…

Глядя в направление, куда он указывал, Синдзё прозвучала равнодушно.