Плечи Синдзё поникли, и он глубоко вздохнул.

Затем он понял, как сила снова вернулась в его руки.

Когда Зигфрид повесил трубку, Библиотеку Кинугасы заполняло птичье чириканье.

— Значит, транспортный самолет с Грамом вылетел, — промолвил он себе под нос.

В тот же миг раздался стук в библиотечную дверь, она открылась, и вошла одинокая фигура. То была Ооки, одетая в белый спортивный костюм. Зигфрид удивленно наклонил голову.

— Вы снова запираете, Ооки-сенсей? У нас есть на это вахтеры.

— В этой школе еще так много того, к чему я не могу привыкнуть. — Ооки улыбнулась и зазвенела ключами в руках. — Вы не видели Брюнхильд-сан?

— Видел. Она сообщила, что у неё дела, и ушла. Сказала, что вернется к завтрашнему утру.

— Понятно… Похоже, она до сих пор не подала свою регистрацию в общежитие на следующий семестр. Я только что закрывала наверху, но комната изобразительного искусства стояла открытой. — Она наклонила голову. — Картина завершена. В лесу стоит хижина, четыре человека и птица.

— Вот как.

Зигфрид глянул вниз на картонную коробку, стоящую на стойке. Ооки проследила за его взглядом.

— О, это японская синица.

— Хм? Вы разбираетесь в птицах?

— Да. Рядом с моим домом куча деревьев, потому я много знаю! — Ооки цокнула языком несколько раз, потянулась рукой к птенцу и прищурилась. — Вы заботились об этом птенце прошлой ночью, не так ли? Вот почему утром Вы были в комнате музыки.

— О? — Зигфрид приподнял брови. — Вы заметили? Но Вы здесь совсем недавно.

— Да. Я слышала, что два года назад, до того, как я прибыла в эту школу, вы начали посещать комнату музыки каждые выходные и в свободное время. — Ооки прикрыла глаза, заговорив тихо. — У вас есть какая-то причина? Есть некто, для кого вы исполняли эту органную музыку?

У ворот, ведущих в резиденцию Тамия, стояли две фигуры.

Это Рёко и Кодзи, снявший свой передник. Они глядели вслед уходящим Саяме и Синдзё.

— Они ушли. …Кодзи, ты должен позаботиться о том, чтобы люди оставались подольше.

— Это из-за тебя, сестра, они тут не задерживаются. Молодым в наше время неинтересны модельки Чогокина.

— И я только получила его от клиента. Этот «Гигантский Соединяющийся Бог Чак и Норрис» невероятно редкий. Но, — продолжила Рёко, улыбаясь и поднеся руку к щеке. — Сецу-кун, похоже, хорошо ладит с молодым господином.

— Просто на всякий случай, сестра, Сецу-кун — парень.

— А что такого? У него есть сестра, помнишь? Молодого господина это должно вполне удовлетворить.

— Удовлетворить что? Насколько я вижу, Сецу-кун и Садаме-кун совершенно обычные.

— Ты такой страшный, когда глядишь на меня так сбоку. Тебе стоит поучиться у сестры, как вести себя мягче.

Кодзи вздохнул.

— Хорошо, хорошо, — он погладил сестру по плечу. — Но я заметил подозрительный взгляд на твоем лице, когда ты глянула на правую руку Сецу-куна. Что это было?

— О… У меня есть некоторая связь кое с кем по имени Синдзё…это, правда, кое-кто другой. Тот человек умер, потому я ничего больше не скажу. …Короче говоря, короче говоря, — Рёко наклонила голову и подняла правую руку, — На пальце Сецу-куна есть небольшой след от места, где он носил кольцо. — Улыбка исчезла с лица Рёко, — Это вполне нормально, носить модное кольцо, но разве не странно, что он его снял? …Интересно, почему?

Несмотря на вопрос, легкая улыбка Рёко вернулась, и она глянула прямо на младшего брата.

— Ну, я уверена, молодой господин что-нибудь предпримет.

В ночном небе поднялась луна.

Ее тусклый свет ниспадал на горы, и над ними пролетала одинокая тень.

Этот объект с громадными крыльями и толстым телом был транспортным самолетом с четырьмя двигателями.

Пролетая высоко-высоко над полями и перелесками, самолет купался в лунном свете. Шум раздавался далеко-далеко и спускался с неба, как пятно.

Самолет вот-вот должен был промелькнуть на фоне луны.

И в этот миг, снизу потянулась белая линия.

Даже после того, как полоса начала размываться, она продолжала движение диагонально вверх, пронзила самолет и словно разделила луну надвое.

Все заняло пять секунд.

После этого в небесах возник багровый цветочный бутон.

Грянул тяжелый звук.

Приглушенный, но в то же время мощный звук.

Это звук взрыва на большой высоте.

Багровый бутон расцвел багровым цветком, но его лепестки быстро свернулись и потемнели.

Два цвета, багровый и черный, рассыпались во множество форм и опали, волоча позади черный цвет. Они падали все ниже и ниже, они разлетались, кружили, скользили и дрожали сквозь небо, растворяясь в глубине теней.

Самолет падал. Он падал ниже. И когда он упал в темноту леса, рассеянную внизу, все прикрыл лунный свет.

Он потерпел крушение.

Глава 23. Ветреное, лунное небо

Саяма и Синдзё пересекали территорию школы.

Они шли по мощеной дороге рядом с линией деревьев позади корпуса 2-го года обучения. Они направлялись в студенческое общежитие.

Заливаемый лунным светом Саяма держал в руках бумажный пакет, а Баку сидел у него на голове. Синдзё улыбался, шагая рядом с ним с пустыми руками.

— Быть может, прозвучит заносчиво, но мое мнение о тебе несколько улучшилось, Саяма-кун.

— Серьёзно?

— Да. Во время моего разговора с Рёко-сан я узнал, что ты на удивление робок.

— Почему твое мнение обо мне улучшилось от этого? — спросил Саяма, горько улыбнувшись.

Синдзё заговорил в ответ на его горькую улыбку. Его собственная улыбка пропала, но лицо оставалось расслабленным.

— Все это время, ты о чем-то размышлял, да? Ты постоянно думал о чем-то важном, о чем ты не можешь мне рассказать. Причина, по которой ты не можешь сразу все решить, несмотря на важность для тебя этого вопроса, должно быть, в том, что это затрагивает связь с другим человеком. Я прав? — Он вздохнул. — Люди робеют, размышляя о ком-то, потому что хотят быть с этим человеком.

Одна пара шагов остановилась.

То был Саяма. Он замер на месте.

Обогнав его на два шага, Синдзё обернулся, купаясь в лунном свете. Их глаза встретились. Когда Саяма принял взгляд Синдзё, он немного прищурился и приоткрыл рот. Он попытался сказать что-то в ответ.

— …

Но на землю из его рта упала лишь тишина.

Саямв опустил голову и кивнул. Затем снова поднял глаза. Он вернул взгляд на Синдзё, удостоверившись, что Баку не слетел с его головы.

— Ты и твоя сестра интересные люди. Вы всегда знаете, как ударить меня по больному месту, и затем вынуждаете сказать, что именно болит.

— Правда?..

— Да, правда. Ты сумел попасть в самую точку насчет того, что вызывает у меня наибольшее противоречие.

— И что же тебя так грызет, Саяма-кун?

Саяма снова открыл рот и наконец-то выдал ответ.

— Меня грызет то, что, судя по всему, отказаться от попыток действовать всерьёз будет лучше для всех.

— …Э?

— Все вокруг меня говорят, что я должен просто уйти. У меня нет уверенности в себе. Мир, в котором я живу сейчас, невелик, но он обеспечивает достаточно возбуждения. К тому же… — он кивнул. — Взявшись за дело всерьёз, я хочу, чтобы кое-кто выступал в качестве моего отражения. Я хочу того, кто является моей противоположностью. …Но это значит подвергнуть того человека опасности. В таком случае, — сказал Саяма. — Отказаться от всего не вызовет проблем. Кроме тех, что останутся внутри меня.

— Понятно, — сказал Синдзё, кивнув.

Но затем он небрежно ударил ногой в землю. Парень пнул в сторону немного белого гравия, покрывавшего землю, и снова повернулся к Саяме. Брови Синдзё распрямились, его взор смотрел прямо, и он просто открыл рот, дабы задать вопрос.