— Быть тем, кого все ненавидят — это непростая вещь. И… что группа рыцаря вчера, что Фасольт сегодня действовали, подготовившись заранее. Оба раза я достиг неплохих результатов, но я не дотягивал до них там, где это действительно важно, — он вздохнул. — Возьми, например, Фасольта. Он желает продолжения мира. Подобное требует компромисса и действий, которые могут расценить как предательство. Но он готов через это пройти, несмотря ни на что. Почему так?

— Потому что это правильный подход. Ты же не думаешь, что радикальные фракции действительно чего-то добьются сражением?

— Добьются, — сказал Саяма. — Если они победят, и их противник перестанет существовать, они получат мир во всем мире для самих себя. И даже если они потерпят поражение, до тех пор, пока они демонстрируют свою силу, они смогут принудить их боязливого врага к компромиссу.

— Но решать всё посредством силы…

— Сила — недоразвитая форма речи, Синдзё-кун. Если вы согласны — вы пожимаете руки, а если нет — вы бьете их кулаком. Даже без слов это донесет твой смысл. И поныне на земле живут племена, что используют силу в своих привычных обычаях. Позволь лучше спросить: почему всё должно решаться на словах? Слова — аспект цивилизации, которым человечество изначально не обладало. Они являются заменой силы. Почему же обязательно решать все через них?

— П-потому что они не нанесут вред тебе или твоему оппоненту, — ответила Синдзё, подсознательно сжав кулаки.

Из банки в ее руках выплеснулась зеленая пена.

— Ой, — произнесла Синдзё, лихорадочно доставая платок из кармана.

Пока Синдзё вытирала руки, она задумалась, как ее беспокоит непонимание Саямой совсем простых вещей.

…Это важно. Должно быть важно.

Девушка внутренне кивнула, и задумалась, что же ей следует ему сказать. Ее брови налились силой, и она сложила свой платок.

— Э-эм, Саяма-кун…

Синдзе остановилась, не договорив.

Она увидела, как Саяма смотрит на нее с бессильной улыбкой на лице.

Простая улыбка и ничего более. Но…

…Почему он так на меня смотрит, когда я злюсь?

Вскоре раздался его ответ.

Он кивнул и сказал:

— Это твой ответ, Синдзё-кун. У тебя есть право принять экзамен. Ты лучше подходишь, чем я.

Его последнее предложение вызвало холодок на спине Синдзё.

— Н-нет. Я…я…

— Ты хочешь сказать, что не смогла бы говорить с Фасольтом и его абсурдными аргументами сегодня, с той группировкой вчера, или с тем оборотнем позавчера? Ты хочешь сказать, что и сражаться с ними не сможешь?

Синдзё кивнула.

— Почему они не хотят просто договориться? — спросил Саяма.

— П-потому что… э-э…у них есть обиды, которые невозможно решить словами?

— Да. И поэтому они отказываются сесть за стол переговоров и всё уладить. Иными словами, те, кто желают мира могут говорить лишь с теми, кто желает мирного исхода. Однако…

— Однако?

— Даже те, кто не желает мира, несут потери в войне. На самом деле… как раз они не могут простить эти потери, и потому, возможно, именно они поистине эту войну ненавидят.

— …

— В таком случае, что вообще значит — искупить наши преступления? Разве достаточно будет искупления лишь перед теми, кто уже предполагает мирное урегулирование конфликта? Разве будет лучше даже не притрагиваться к тем, кто желает нашей смерти?

— Н-но, если мы выступим против них, они могут нас убить, Саяма-кун.

— Вот почему Путь Левиафана дает нам силу, — произнес Саяма. — Мне кажется, я понимаю причины, лежащие за начальными условиями, наложенными на Путь Левиафана моим дедом. Я думаю, что понимаю, почему он не дал нам никакой информации, и разрешил нам сражаться.

Саяма сложил руки на груди и прислонился спиной к деревянной лавке. Он ощущал холод грубых деревянных досок, расположенных на разной высоте.

— Некоторые в десяти Гирах рассчитывают на нашу смерть или поражение. Почему они желают нашей смерти? Мы не получили о прошлом никакой информации, чтобы могли действительно это понять и воспользоваться их причиной.

— Ты хочешь сказать, что знание, данное нам без его поиска, не имеет цены?

— Именно. Знание лишь тогда становится мудростью, когда у тебя есть желание познавать. Если ты получишь заготовленное знание и попытаешься использовать его как щит, прочие расы не ощутят в нас искренности.

Саяма подобрал Баку. Зверек засунул свою голову в прозрачную бутылку с водой, а теперь он замахал лапками, повиснув в воздухе. Едва его взгляд встретился с Саямой, он успокоился.

Парень опустил Баку и наклонил бутылку на бок. Баку засунул голову в горлышко и начал пить воду.

Синдзё горько улыбалась, наблюдая за поведением зверька. Саяма выдал похожую улыбку.

— В нашем расследовании мы используем Баку, дабы увидеть прошлое без прославления или искажения. Исходя из этого, мы должны решать все сами. И…

— Мы должны вести переговоры, используя силу, слова, и любые доступные нам средства?

— Да. И поэтому мой дед оставил Путь Левиафана мне. Фамилия "Саяма" предписывает роль злодея, поэтому он хотел, чтобы я взял это знание и мудрость, и принимал необходимые решения.

Саяма закрыл глаза.

Он не смотрел на Синдзё и всё, что было вокруг него.

— Но, — начал он. — Сам факт наличия у меня этого знания и мудрости не означает, что мое зло необходимо. В конце концов, мой дед далеко не всегда использовал этот метод.

Саяма почувствовал, как Синдзё рядом с ним напряглась. В конце концов, она заговорила:

— Тебе, наверное, стоит все переосмыслить. Может, это и будет для тебя хорошей ролью, Саяма-кун. Но это неправильно. Неправильно сводить всё к тому, чтобы ставить кого-то злодеем. Даже если это для тебя важно, мне кажется, что так нельзя.

— Но я заинтересован в Пути Левиафана. …Если возможно, я бы хотел принять участие.

— Но… сможешь ли ты доверять себе, когда возьмешься всерьёз?

Саяма вздохнул.

Он открыл глаза. Синдзё уставилась на него исподлобья.

Ее хорошо иметь поблизости, — подумал он.

Он смотрел ей в глаза, и за этим последовало несколько секунд тишины.

Наконец, Синдзё опустила взгляд и сказала, словно желая что-то уточнить.

— Саяма-кун, ты действительно хочешь принять участие в Пути Левиафана?

Саяма задумался над ее вопросом. Он обдумал всё предыдущее, и обнаружил лишь один ответ.

— Да.

— Ясно. Тогда…подумай о способе, который позволит всё разрешить. Подумай о способе, при котором ты мог бы действовать всерьёз, сохраняя уверенность. — Синдзё слегка себя обняла, все еще глядя вниз. — Если бы только существовал какой-нибудь стандарт, который ты мог бы использовать, когда теряешься по поводу того, являются ли твои действия необходимым злом или нет… Хотя я не знаю, как бы ты мог это определить.

— Стандарт для необходимого зла?.. Другими словами, критерий злодея, — пробормотал Саяма.

Он глянул вниз на свои стопы и задумался.

…Стандарт, чтобы знать наверняка, поступаю ли я неправильно, хм?

Когда парень на этим задумался, всё стало на свои места. Чтобы знать, ошибается он или нет…

…Мне всего лишь нужен кто-то рядом со мной, кто прав.

Саяма нуждался в ком-то, кто был бы его противоположностью. Когда он это осознал, его пульс участился.

— …

Ему нужен кто-то, кто мог бы стать для него стандартом. Кто-то, кто позволит удовлетворить должные критерии. И кто-то подобный уже находился рядом с ним.

Он мог легко узнать, ошибался ли он или нет, если взглянет на этого человека.

Но Саяма пытался выбросить этого человека из головы.

В конце концов, если он примет участие в Пути Левифана, это означает, что тот человек должен будет стоять вместе с ним. Этот человек будет стоять на одном конце всех обид и может погибнуть. Он хотел бы подобного избежать.

— …

Саяма безмолвно начал потеть. Его пульс участился еще сильнее.