Для Майкла освобождение было будто разряд электричества. Он много раз судорожно вздохнул. Его пальцы запутались в волосах Мадди, когда он припал к ее рту, и они целовались долго и ненасытно, растворяясь в глубине пережитого ими экстаза.

Позже они снова занимались любовью в более привычной обстановке — в кровати Мадди, — но не менее страстно.

Мадди почти заснула, когда почувствовала, что Майкл соскользнул с нее. Она протянула руку.

— Не уходи.

Его рука нежно легла на ее обнаженную грудь.

— Я не ухожу. Я только хочу взглянуть, как Тимми. Мне показалось, он ворочается.

Теперь уже полностью проснувшись, Мадди покосилась на светящийся циферблат ее будильника. Было четыре утра.

— Лежи. У тебя утром рейс.

Майкл покачал головой.

— Тебе утром на работу. Я схожу.

Они засмеялись. Мадди прильнула к нему.

— Ладно. — Она зевнула и сладко потянулась. — Ты иди сейчас, а я — в следующий раз.

Он ущипнул ее за шелковистый бугорок.

— Ты могла бы проявить большую настойчивость, — дразнил ее он, поеживаясь, когда поднимался с постели.

Мадди перевернулась на живот.

— Мне слишком хорошо — зачем настаивать.

Спустя несколько минут Майкл снова скользнул под одеяло, и Мадди придвинулась, пристраиваясь к нему.

— Спит, — прошептал Майкл. — Я, должно быть, ошибся.

— Ммм, дай я тебя согрею, — прошептала она, забрасывая длинную, великолепную ногу поверх него и думая, как прекрасно оказаться наверху этого сильного спокойного тела… обвивать его и согревать.

— В любое время, — ответил Майкл, скользя ладонями по шелковистой коже ее спины.

— Что он имеет в виду? — удивилась Мадди. В любое время? Но тут ее мысли резко изменили направление. Остановись. Не придавай его словам большего значения, чем он в них вкладывает.

Он отыскал ее рот. Его язык проскользнул во влажные глубины ее рта, а затем прошелся по ее небу. Он подталкивал ее, чтобы она легла на него.

— Да, — прошептал он, — согрей меня, Мадди, согрей меня.

Она встала над ним на коленях, опираясь на вытянутые руки. Ее шелковистые, с медовым отливом светлые волосы коснулись его груди, когда она наклонила голову и обхватила губами его губы. Потом она всем телом прижалась к нему, прикасаясь рукой к его естеству, нежно захватывая его и лаская. Все это время она глубоко и жадно целовала его. Она справилась с презервативом и помогла ему войти в нее, а тогда начала ритмично двигаться. Майкл следовал за ее движениями.

О, Майкл, думала она, я люблю тебя. Я просто умираю от любви. Я хочу согревать тебя. Я хочу согревать тебя всегда… Как я могла позволить этому случиться?

Ее мимолетное отчаяние исчезло, когда она почувствовала, что тает от удовольствия. Наслаждение волной прокатилось по ее позвоночнику.

Бархатная темнота уже сменилась туманным рассветом к тому времени, когда они заснули.

С трудом преодолевая сон, заполненный восхитительными сновидениями, Мадди потянулась к звеневшему будильнику. Майкл, вставший с постели раньше, успел к будильнику первым.

— Прости, я забыл его выключить, — извинился он. — Мне хотелось, чтобы ты поспала немного подольше. Я приготовил свежий кофе, дал Тимми бутылочку и принял душ.

Она покосилась на Майкла, одежда которого состояла только из полотенца, обмотанного вокруг его талии. Майкл улыбался ей.

Он выглядел удивительно красивым, его темные волосы были влажными, а капли воды все еще стекали на его широкую грудь. Мадди перевернулась на живот и натянула на себя одеяло.

— Не смотри на меня. Я не в форме.

— Повернись. — Сторона кровати, когда он сел рядом с ней, опустилась.

Медленно она перевернулась на спину. На его щеке задвигалась мышца, а темные загадочные глаза его задумчиво остановились на ее лице.

— Ты прекрасна по утрам, Мадди.

Она застенчиво улыбнулась.

Он поцеловал пульсировавшую жилку на ее горле.

— Как же давно я занимался с тобой любовью! — Его дыхание обжигало ее кожу, от прикосновения его влажных волос легкая дрожь пробежала по ее позвоночнику. Она уже взмыла на крыльях радости.

Но здравый смысл, потревожив их устами проснувшегося и недовольно заплакавшего младенца, заставил обоих вернуться на землю.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись.

— Вот оно, удовольствие родителей. — Майкл подмигнул ей, поднимая ее с постели и одновременно стягивая с нее одеяло. — Твоя очередь, мамочка.

Его глаза беззастенчиво путешествовали по мягким холмикам ее грудей, по бедрам и дальше, по ее прекрасным длинным ногам, когда она встала с постели. В этот раз его била дрожь, когда она шла по комнате за халатом. Казалось, что теперь она чувствует себя нагой вполне уютно. Значит, они добились прогресса.

Его захлестнула волна желания — будто горьковато-сладкая боль. Какого же прогресса он надеялся добиться с Мадди? Брови его вытянулись в ниточку, заныл живот. Но зачем думать о будущем? Мадди принимает случившееся спокойно. И во время страсти не шепчет, поддаваясь слабости, слов о вечной любви. Мадди счастлива с ним… счастлива с ним в постели. Мадди рассчитывает сохранить эти отношения. Ему надо настроиться точно так же. Но уже в следующее мгновение абсолютной откровенности с самим собой он был вынужден признаться себе, что это будет трудно выполнить.

Чувство вины, смущение и беспокойство, вероятно, одолевали обоих, и Мадди и Майкла, в то утро, но внешне сцена в ее кухне разыгрывалась вполне безобидная, домашняя. Мадди, в халате и тапочках, привычно возилась с только что выкупанным Тимми. Майкл, босиком, в брюках и рубашке, которую он не удосужился застегнуть, поджаривал ломтики хлеба в тостере. Голос по радио вещал о погоде: день ожидался морозный и ясный.

— Доберешься без проблем до Нью-Йорка, — спокойно сказала Мадди, выдергивая одноразовый подгузник из-под Тимми, который теребил пуговицу на ее халате.

— Да, без проблем.

Она взглянула на кухонные часы.

— Я, должно быть, успею встретиться с нашим главным химиком. В десять.

— Я могу тебя подбросить, если хочешь.

— В этом нет необходимости. Я должна ездить на своей машине. Я думаю, она без меня заскучала со вчерашнего вечера… — Мадди улыбнулась, вспоминая. — Мотор глохнет, если я не езжу на ней каждый день.

— А вечер выдался вчера… необычный.

Улыбка Мадди держалась какое-то мгновение. Но потом Мадди переключилась на Тимми — она еще не подложила ему свежий подгузник.

Майкл осторожно вытащил дымящийся тост и опустил его на тарелку, стоявшую на столике.

— Масло или джем?

— Масло. — Она подхватила Тимми с аккуратно закрепленным на нем подгузником и повернулась, чтобы показать малыша Майклу. — Ну, что скажешь? Неплохая работа, по-моему.

Майкл перестал намазывать тост.

— Замечательная работа. Подумать только! Оказывается, вы прекрасно можете справляться с детьми, мисс Сарджент.

— И никакой сыпи благодаря моему удивительному крему.

Майкл подошел и поцеловал ее в щеку.

— Может быть, ты не тем занялась?

Мадди задумчиво улыбнулась ему.

— Не шути так, Майкл. Я очень горжусь нашей продукцией. И женщинам у нас в стране она полюбилась. Ведь ты видел некоторые отзывы на зарекомендовавшие себя образцы — они в том пакете, который я отправила. И если «Барретт» обратится к нашей эксклюзивной серии, мы оба окажемся в выигрыше, Майкл.

Она заметила, как напряглась мышца у него на щеке, и напомнила себе, что Майкл уже дал ясно понять — «Сарджент» не единственная компания, рассматриваемая на предмет заключения контракта. А еще Майкл не хотел, чтобы она давила на него. Для Мадди теперь было очевидно, что Майкл совсем не убежден в превосходстве ее продукции, и именно по этой причине Мадди ни за что не упустила бы случая похвалить ее. Она бы еще кое-что добавила, но раздался звонок в дверь.

Мадди схватила детское одеяльце и, закутывая в него Тимми, побежала с малышом к двери.

— Это, должно быть, миссис Джонстон.