- Вы будто сговорились: сперва Алексей Алексеевич, теперь ты... Вороновский закурил. - Боюсь, что на всех вас меня не хватит.
- Алексей Алексеевич тоже рвется в бой?
- Он меня доконал. Коль скоро он, видите ли, работал по делу с первого дня, сейчас вывести его из игры нельзя, так честные люди, дескать, не поступают. Завел эту пластинку и уперся как бык, - сетовал Вороновский. - Жал на то, что у него на звездочку больше, нежели у Толика.
- А что Анатолий?
- В долгу не остался. Прямо заявил, что сложит с себя ответственность за исход дела, а когда угроза не образумила Алексея Алексеевича, назвал его Максимом Максимовичем и добавил, что престарелый коллега, должно быть, не принимал участия в полевых операциях со времен Берии. - Вороновский кисло усмехнулся. - Представляешь накал страстей?
- До драки не дошло?
- Валерий выручил.
- Да уж, Максим Максимыч - это удар в под дых. - Добрынин рассмеялся. Кстати, сколько же нынче лет Исаеву-Штирлицу?
- К поклонникам Юлиана Семенова я не принадлежу, ты обратился не по адресу. Впрочем, полагаю, что не меньше ста... Особенно болезненным для Алексея Алексеевича оказался упрек в том, что он действовал на авось.
- Когда?
- В поисках места, где содержат Лену, Алексей Алексеевич делал ставку на то, что похитители, не доверяя междугородной связи, поддерживают контакт явочным порядком, - пояснил Вороновский. - А Толик поднял его на смех, сказав, что рэкетиры не экономят на пене и уже давно обзавелись сотовыми телефонами.
- Здравое суждение. Неужели оно не пришло вам в голову?
- Как бы там ни было, а Алексей Алексеевич, отдадим ему должное, все же нашел их логово.
- Где? - вновь загорелся Добрынин.
- В районе Пухтоловой горы, куда мы с тобой ездили за шампиньонами. Валерий говорит, что это совсем рядышком, в двух с чем-то километрах, на самой окраине поселка Рощино.
- То-то Яшка был не в себе. - Услышав свое имя, лежавший на ковре эрдельтерьер запрядал ушами.
- Арик, ты подхватил мою мысль на лету. Судя по тогдашней реакции Якова, я не исключаю, что Лену и Сашу провезли чуть ли не мимо нас.
Заметив, что Вороновский мало-помалу сменил гнев на милость, Добрынин предпринял новую попытку и заговорил с мольбой в голосе:
- Витюша, отпусти меня с Анатолием. Видит Бог, я не помешаю, буду тише воды и ниже травы. Понимаешь, для меня, пишущего человека, непосредственные впечатления гораздо важнее, чем...
- Отвяжись, баламут, - жестко перебил Вороновский. - Заруби себе на носу: Лену стерегут бандиты с огнестрельным оружием. Может начаться стрельба...
- Типун тебе на язык!
- Не будем переливать из пустого в порожнее, - бросив взгляд на часы, подытожил Вороновский. - Проводим их.
В сопровождении Якова они спустились по лестнице и застали группу освобождения заложников в полной готовности. В камуфляжной форме и мягких, на высокой шнуровке ботинках на резине, те стояли возле двери в ожидании Вороновского. Смотревший во все глаза Добрынин отметил, что двое с десантными автоматами за плечами были в бронежилетах и в шлемах, прикрывавших лица, в то время как Анатолий и еще один, самый высокий из всей четверки, почему-то пренебрегли средствами индивидуальной защиты.
- С Богом! - сказал Вороновский, пожав руку Анатолию.
- Пошли, - сказал тот своим и поднял с пола рюкзак. Двое в бронежилетах взялись за ручки жестяного ящика и вынесли его на крыльцо, за ними вышел Анатолий, а замыкал шествие высокорослый, со снайперской винтовкой в руке.
У ворот, рядом с "волгой", в полутьме расхаживал Валерий, тоже в камуфляжной форме.
- С Богом! - повторил Вороновский, напоследок прикоснувшись к плечу Анатолия.
Анатолий молча кивнул и, пригнув голову, залез в микроавтобус "фольксваген", а следом один за другим забрались его люди. Ворота раздвинулись, и "волга" с "фольксвагеном" выехали за пределы резиденции, взяв курс на Рощино. Добрынин остался стоять у караулки, в задумчивости поскребывая бородку, а Вороновский вышел на дорогу и смотрел на удалявшиеся огоньки габаритных фонарей до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.
Валерий вел "волгу" тем же маршрутом, каким возил Вороновского за грибами. Через четверть часа, свернув с асфальта на бетонку, он снизил скорость, чтобы не пропустить проселочную дорогу, вскоре съехал направо и тотчас затормозил перед глубокой лужей, предпочитая обогнуть ее по кромке, на низшей передаче. Тот же маневр повторил и "фольксваген", но с большей осторожностью - по проселку он следовал без огней, ориентируясь на двигавшуюся впереди "волгу". Минут пять они переваливались из лужи в лужу, столько же проехали по сухой щебенке, а затем "волга"" мигнув стоп-сигналом, снова повернула направо, преодолела крутой подъем и остановилась в густой тени у откоса, под которым в свете луны виднелось лесное озеро.
Валерий вышел из "волги" и жестом указал водителю "фольксвагена" место парковки.
- Дача близко? - вполголоса спросил подошедший к нему Анатолий.
- Метров четыреста, за тем холмом.
- Годится. - В руках Анатолия появился брусок маскировочной краски. Он прочертил на лице несколько горизонтальных линий и протянул брусок Валерию. Держи.
- Это обязательно? - Валерий скривился и, не дожидаясь ответа, украсил свои щеки двумя широкими полосами.
- Ночь, сам видишь, лунная, - поучительно заметил Анатолий и передал брусок снайперу. - Миша, пойдешь замыкающим.
Группа гуськом поднялась по тропинке на холм, быстро пересекла дорогу и углубилась в сосновый лес, обходя поросли черники и стараясь ступать на пружинивший мох. На подходе к опушке, окаймленной молодым ельником, шедший первым Валерий поднял руку и остановился, вслушиваясь в тишину. Все замерли.
Неподалеку едва заметно качнулась еловая лапа. Согнувшись и касаясь земли кончиками пальцев, Валерий и Анатолий неслышно приблизились к ели, а остальные трое без команды присели на корточки.
- Доложи обстановку, - прошептал Валерий выползшему из-под ели старшему "семерки".
- Все спокойно. Час уж, как эти улеглись. Пока не взошла луна, я пошастал вокруг, оглядел дом. На всех окнах ставни закрыты наглухо и снаружи закреплены поковками. Электрический свет пробивался только спереди, со стороны поляны. Они там дрыхнут.
- Ты уверен, что их двое? - прошептал Анатолий.
- Третьего не должно быть. По малой нужде они в сортир не ходят, мочатся с крыльца. За восемь часов, что мы за ними приглядываем, тот, который в очках, выходил по нужде дважды, а мордастый - трижды.
- Где сортир?
- Здесь, рядышком, на самой опушке, у поленницы.
- А там что? - Анатолий пальцем указал на строения, приткнувшиеся к забору возле поляны.
- Гараж. А чуток ближе к нам, на углу, - сарай.
- В доме есть подвал?
- Навряд, - усомнился старший "семерки". - Место низкое, грунтовые воды подтапливают. Здесь подвалов не роют, только погреба, да и те не у всех.
- Ждите, я осмотрюсь. - Анатолий приподнялся и, жестом позвав за собой снайпера, медленно двинулся вдоль опушки к косогору.
Задержавшись у туалета с выгребной ямой, оба свернули за угол забора. Под ногами зачавкала грязь, вынудившая их взять левее и выше. Скользя по траве, они поднялись на несколько метров вверх, где росли высокие ели. Облака, ненадолго скрывшие лунный диск, раздвинулись, и с косогора все внизу просматривалось как на ладони: слева темнел дом с навесом у крыльца, по центру участка вдоль забитых сорняком грядок пролегла дорожка к туалету, а за нею на фоне старых яблонь угадывались контуры гаража и сарая.
- Расположишься где-нибудь тут, на откосе, посередке между домом и сортиром, - шепнул Анатолий снайперу.
- Понял. Приступим затемно?
Анатолий отрицательно покачал головой и двинулся дальше. Несмотря на то что местонахождение заложницы установили в разгар рабочего дня, дедушке Штирлицу не удалось раздобыть поэтажный план дачи - здешний архитектор отгуливал отпуск, его помощница находилась в местной командировке, а глава поселковой администрации хоронил соседа. Врываться в дом, чтобы впотьмах действовать наобум, Анатолий, естественно, не собирался - в "Альфе" партизанщина не поощрялась. К тому же инструкции, полученные в Москве, предписывали соблюдать предельную осторожность при освобождении заложницы и полностью развязали ему руки в отношении рэкетиров. Последнее, собственно говоря, и подсказало, как надежнее провести операцию.