— Ты ездишь на «Харлее».

— Не люблю сажать плохих парней на свой байк, когда поймаю, Крутышка. Вредит имиджу.

— Ох, — пробормотала я, отворачиваясь к дороге, мрачные мысли заполнили мой разум, и я замолчала.

После молчаливой поездки в Международный аэропорт Денвера, от которой волосы чуть не встали дыбом (много позже я пойму, что это из-за того, что мой самолет вылетал и у Тейта оставалось мало времени, чтобы успеть доставить меня к нему), я выяснила, что он не просто подвозил меня. Потому что он не высадил меня. Он припарковался на временной стоянке, провел меня к билетной стойке, мы зарегистрировали мою сумку и забрали два билета (хотя я этого не знала) и оба встали в очередь на досмотр. И все это время Тейт нес две сумки: в одной руке мою (другой рукой он почти все время держал меня за руку), а на плече еще одну, но я была слишком не в себе, чтобы заметить.

— Ты не можешь пройти, если у тебя нет билета, — сообщила я ему.

— У меня есть билет, — ответил он, глядя поверх моей головы на очередь.

— Куда? — глупо спросила я, и он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня.

— В Индианаполис.

Мои брови взметнулись вверх.

— Ты летишь со мной?

— Отвезу тебя, а завтра вернусь домой.

— Что?

— Крутышка, ты не в себе. Я отвезу тебя к семье, а завтра полечу домой.

— Это безумие, — прошептала я.

— Это то, что я делаю, — ответил он.

— Но...

— Заткнись, Крутышка.

Я уставилась на него, потом сказала:

— Ладно.

Потом мы с Тейтом прошли досмотр и поднялись на борт.

А сейчас мы с ним приземлялись в Индианаполисе.

Самолет приземлился, закончили рулежку. Мы отстегнули ремни.

Тейт встал. Он был такой большой, все еще с бородой, волосы у него отросли и завивались не только вокруг ушей, но и на шее. На нем была черная футболка в обтяжку, очень светлые джинсы, мотоботинки и змеящаяся по бицепсу очень клевая татуировка, которой я раньше не видела, потому что он всегда носил футболки с длинными рукавами. Поэтому он выглядел в точности, как ожидалось от охотника за головами (даже круче, пугающе и красивее), так что остальные пассажиры не торопили его, пока он доставал свою черную кожаную сумку с багажной полки наверху. Потом он взял меня за руку, поднял с кресла и подтолкнул вперед, положив ладонь мне на поясницу.

Мы шли по аэропорту, и я побежала, когда увидела в конце терминала возвышающуюся над толпой темно-блондинистую голову Мака, мужчины моей сестры.

Я так сильно врезалась в него, что он отошел на фут назад.

— Лори, милая, — прошептал он, обнимая меня.

Я снова начала плакать.

Он позволил мне плакать и завел с Тейтом условно односложный мужской разговор, продолжая крепко обнимать меня.

— Ты Джексон?

— Да. Тейт.

— Мак.

— Новости?

Молчание.

— Ясно.

Мак передвинул меня себе под бок, обнял одой рукой за плечи и повел меня к эскалатору, который вел вниз, к выдаче багажа.

— Случилось еще кое-что, — сказал Мак, когда мы сошли с эскалатора, и сжал обнимавшую меня руку.

— Да? — спросил Тейт, и я запрокинула голову, чтобы посмотреть на Мака.

— Что? — прошептала я.

— Твоему папе сделали операцию, он в палате интенсивной терапии. К нему пустили только твою маму. Врачи наблюдают его и хотят, чтобы он отдохнул, — сказал мне Мак.

— Хорошо, — ответила я.

Мак замолчал, и мы остановились перед багажной каруселью.

Потом он набрал воздуха в грудь и произнес:

— Брэд в больнице.

Я вырвалась из-под его руки и сделала шаг назад с криком:

— Что?

— Лори... — начал Мак.

— Крутышка, — сказал Тейт.

Я повернулась к Тейту и сообщила ему:

— Это мой бывший.

Он подошел ко мне и взял за руку:

— Хорошо, малышка.

— Мой бывший — это мой бывший муж, который пять лет нашего брака трахал мою лучшую подругу, — заорала я, не замечая, что другие пассажиры повернулись и уставились на нас.

— Да, детка, я знаю.

Тейт поднял мою руку и приложил ладонью к своей груди, накрыв своей.

— Он в больнице, — завизжала я, — где мой папа лежит в реанимации!

Тейт наклонил голову, так что его лицо оказалось напротив моего.

— Лори, успокойся.

— Нет! — крикнула я ему в лицо. — Вот мудак!

— Хочешь, я его побью, когда мы приедем туда? — спросил Тейт на полном серьезе, и я моргнула.

— Что?

— Я побью, — заявил он.

— Ты... ты... побьешь его?

— Только скажи, детка.

— А тебя... тебя не арестуют за такое? — спросила я.

— Вероятно, — ответил он.

— Тогда, наверное, не стоит, — решила я.

— Как скажешь, — пробормотал он и повернулся к багажной карусели, передвинув мою руку себе на талию и положив свою мне на плечи.

— Скажи, когда увидишь чемодан, — проинструктировал Мак, но его голос звучал так, будто его что-то рассмешило.

— Ага, — сказал Тейт, глядя на движущуюся ленту.

— Кстати, ты хорош, — продолжил Мак.

— Что? — спросил Тейт.

— Мне потребовалось пять лет с Кэрри, чтобы выяснить, как успокоить ее. Лори прожила в твоем городе сколько? Месяц? Блин, мужик, ты мастер.

Тейт хохотнул.

Этот диалог прошел мимо меня. Прокричавшись, я стояла в аэропорту Индианаполиса, собираясь в больницу, где мой папа, которого я обожала, но заставила волноваться о себе шесть месяцев (или дольше), лежал в реанимации, а мой бывший муж находился там по причинам, которые могли означать только одно — он сошел с ума.

Поэтому я привалилась к боку Тейта и положила голову ему на плечо.

Он крепче сжал руку на моих плечах.

И только много, много позже я вспомнила, что не позвонила Вуду.

К тому времени как мы доехали до больницы святого Винсента резервуар для слез определенно иссяк, потому что, когда я вошла в приемный покой и мама с Каролиной бросились ко мне, все, что я могла, — это просто держать их в объятиях.

— Я так рада, что ты здесь, — прошептала мне на ухо мама. — Я так скучала по тебе, милая.

Я только крепче обняла ее.

Прошло много времени, прежде чем мы разъединились и они отступили на шаг. Кэрри первая посмотрела на Тейта, и ее рот тут же открылся от удивления.

— Мать моя женщина, — пробормотала она.

Мама услышала Кэрри и перестала грустно улыбаться мне. Она подняла глаза на Тейта, потом моргнула и откинула голову.

— Эм... Мама, Кэрри, это Тейт Джексон. Он мой бо...

— Бойфренд, — твердо заявил Тейт. Его глубокий хриплый голос наполнил приемный покой, и могу поклясться, что Кэрри выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок, потому что ее тело начало неконтролируемо раскачиваться, а мама продолжала моргать.

Я потрясенно взглянула на Тейта, но он смотрел куда-то поверх головы Кэрри.

— Я могу вам помочь? — спросил он, и я повернулась, чтобы узнать, на кого он смотрит.

Там стоял Брэд, он выглядел бледным и несколько осунувшимся, хотя все равно выглядел как Брэд, но после всех этих месяцев, после всего, что случилось до, после месяца в Карнэле с мужчинами вроде Тейта и Вуда он больше не казался мне моим великолепным красивым Брэдом.

У его были светло-коричневые волосы, которые он при помощи стайлера укладывал назад, и как всегда, даже в приемном покое больницы, его волосы выглядели идеально. Помыв голову, он не оставлял их лежать как придется. Он укладывал их и иногда возился с ними дольше, чем я сушила свои феном, а это говорило о многом, потому что у меня были густые волосы. Он был всего на три дюйма выше меня, так что ему не нравилось, когда я носила очень высокие каблуки. У него были голубые глаза, которые я когда-то считала пронзительными. Теперь же я считала их просто голубыми. И у него было великолепное тело, но он довел его до совершенства, посещая спортзал пять раз в неделю, никогда не пропуская. Он ходил туда, даже когда болел, настолько отвратительной была для него мысль о потере своей тщательно созданной внешности.