Теперь это уже неважно. Люди Медона схватили Иту, выхватив в толпе перед посадкой. Викар хотел было броситься следом за женой, но натолкнулся на предостерегающий взгляд. «Сдержи слово», — говорило ее лицо. Скрипя сердцем, он бросил короткий взор на спящую дочь, которую нес на руках, и подчинился, взойдя на трап.

Тогда будущий царь Льен был уверен: жена мертва, ее уже не спасти. Это уже потом он выяснил, что Медон решил выплеснуть злость из-за своего поражения по-другому — бросив прекрасную Итолину в бордель. Годы шли, и Ита сама стала хозяйкой заведения, в котором некогда очутилась, получив какую-никакую, но свободу. Вот только вернуться к мужу с дочерью не пыталась, хотя следила за их жизнью, оставаясь в царстве Льен. Когда Дамиан Грасаль напал на след Викара, она сделала все, чтобы запутать князя, ведь как никто другой понимала, сколь опасно возвращение Фальксов на родину.

— Именно за это она и поплатилась, — завершил рассказ отец. — Дамиан Грасаль не знал всей правды, но всегда умел устранять тех, кто мешает осуществлению его планов.

Я вздрогнула и вытерла тыльной стороной ладони горькую слезинку, скатывающуюся по щеке. Холод сковывал сердце льдом.

Глава 22

Мне снова пришлось пережить ощущение мертвенной жути, накатывающей при взгляде на Лирана Фалькса. Я рассказывала отцу о кузене, не забыв упомянуть страшный пейзаж вокруг, цветы с ржавыми лепестками и возвышающийся позади величественный замок, а саму передергивало от отвращения. Присутствие первобытной тьмы, дикой и необузданной, все еще ощущалось повсюду, стоило закрыть глаза. От нее никуда не деться, никуда не скрыться, и если ее не одолеть, то все люди превратятся в такие же безжизненные сосуды, служащие пристанищами для демонов, как Лиран Фалькс.

Но отца в моем рассказе заинтересовало совсем иное.

— Это же замок Семи Скал! — охнул Викар. — Непостижимо… Он готовится нанести новый удар! Спасибо, Айрин. Я должен немедленно предупредить совет. Теперь понятно, как Лирану постоянно удается скрываться. Его новый темный дар позволяет опережать нас на несколько шагов вперед.

Я поняла, что на этом разговор окончен. Папа больше не мог не думать ни о чем другом, кроме возмездия племяннику. Пожелав царю успехов в этой нелегкой борьбе, я оставила его наедине с государственными заботами, а сама пошла в покои, раздумывая по пути над загадками прошлого: зачем Медону понадобилось меня убивать? Что такое знал наследник рода, заставившее его пойти на предательство? Уйдя в себя, не сразу заметила идущего по коридору Жерома.

— Вы искали меня? — удивилась я, выхватив нужную мысль из его размышлений.

— Да, миледи. Князь… — он оглянулся, чтобы удостовериться — разговор никто не подслушивает. — Дамиан велел передать вам лично в руки.

Он протянул перевязанные атласной лентой листы, и в знакомом почерке я сразу же опознала руку Илис.

— Это последняя часть. Вы ее еще не читали, — тихо сказал Жером.

— Благодарю вас.

— Будьте осторожны, Айрин, — от души пожелал шпион князя. — Вам выпало множество испытаний, и они еще не подошли к концу.

— Вы уже ознакомились с этими материалами? — заранее зная ответ, поинтересовалась у лорда.

— Да. Но будет лучше, если вы все узнаете сами. Это те сведения, услышать которые можно только из первых уст.

— Жером, — остановила я лорда, когда он уже хотел развернуться и идти. — Позвольте спросить у вас. Вы были близки с Грасалем и явно хорошо знали Мев.

— Вы хотите знать, что произошло с вашей наставницей, — понятливо кивнул шпион князя. — Вам не стоит забивать свою голову мыслями о Мевил. Она давно уже сделала выбор. Хотите знать, почему она умерла? Мев нарушила магическую клятву. Она обещала вашей матери оберегать вас и хранить секрет рождения, но призналась Грасалю, что госпожа из публичного дома — ваша родительница. Это случилось недавно, и именно тогда здоровье Мев пошатнулась, пока она окончательно не угасла.

— Даже смерть настоятельницы не обошлась без Грасаля! — разозлилась я.

— Вы слишком строги к князю. Мевил прекрасно осознавала, что ее ждет. Она лишь, надо признать, совершенно наивно думала, что факт рождения в царстве Льен, а не в Сагассе поможет Грасалю выдернуть вас из хватки заморской королевы. Но этого слишком мало.

Я поняла, что никто, кроме меня и отца, даже не догадывается о его браке с Итолиной. Даже Дамиан Грасаль не ведал всей правды.

— Не жалейте Мев. Она лишь выглядела зрелой женщиной, но внутри ощущала себя дряхлой старухой. Я много общался с ней, и она всегда производила ощущение уставшего от жизни человека. И еще, Айрин… Люди, крутящиеся у верхушки власти, каждый день принимают множество решений, которые могут перевернуть чью-то жизнь. Помилования и казни — неизбежная плата за отстаивание своих интересов и благополучие царства Льен. Во дворце нет никого, кто мог похвастаться абсолютно незапятнанной репутацией.

— Зачем вы мне это говорите? — возмутилась я. — Желаете, чтобы я умоляла царя о спасении князя? Так вот, я уже сделала это и теперь лишь жалею о своем поступке.

— Не думаю, что Дамиан Грасаль нуждается в помощи, миледи. Просто подумайте о моих словах. Я лишь хочу сказать, что вы явно успели стать для главного советника кем-то действительно особенным, — тепло улыбнувшись, Жером отвесил поклон и попрощался.

Я провела рукой по шершавым листам, провожая мужчину взглядом, и резко передумала возвращаться в покои. За окнами призывно светило солнце, побуждая провести время снаружи, и я направилась в парк, надеясь, что там никто не помешает мне прочитать последнюю весточку из прошлого.

Жером не солгал. Я отложила записи на лавку, придерживая невесомую бумагу пальцами, чтобы она не улетела, и сощурилась от яркого света. В дневниках Илис таился ответ на вопрос, который давно мучил отца, и сразу же взволновал меня, стоило услышать его историю. Разгадка все это время лежала на поверхности.

Сапфиры, необычного насыщенного синего оттенка, украшавшие диадему цариц Льен, в точности повторяли цвет моих глаз. Когда влияние венца усиливалось, эта связь становилась еще более прочной: радужка приобретала неестественную яркость. Удивительно, что я не подумала об этом раньше. Ведь все так просто! Отец же сам говорил, что у нас в роду синие очи — не редкость. Вот только о чем я не догадывалась — так это о том, что, как писала Илис, многие цари Льен специально брали в жены женщин с особенным цветом глаз. Они надеялись на благосклонность Берегини и молились, чтобы диадема признала именно в их супруге хозяйку: дар чтения чужих мыслей — слишком ценный, чтобы его упустить…

Я ничуть не сомневалась, что вся теплота Медона Фалькса к племяннице исчезла в один миг. Это произошло, когда он услышал о необыкновенно синих глазах новорожденной. Едва ли я представляла себе страх наследника престола по мановению судьбы лишиться всего, чего так он долго желал. Как цесаревичу, ему были открыты многие семейные тайны. Он не мог не слышать старую легенду, гласящую, что могущественный венец носят только царицы, никак не меньше. Брат отца охотился за мной, чтобы убить и тем самым убрать с дороги самую главную претендентку на трон.

Я горько рассмеялась. Глупости! Диадема венчала мою голову как влитая, но ничего не предвещало грядущей коронации. Кто бы мог подумать, что какие-то нелепые истории способны так сильно перевернуть чью-то жить. Нельзя представить, как бы сложилась моя судьба, не вмешайся в нее Медон. Может быть, жила бы где-то спокойно в царстве Льен, даже не мечтая побывать во дворце, а, может, — родители бы все-таки простили Викару дерзкий выбор жены, и я была бы окружена всеми родственниками, с детства постигая этикет и умение плести при дворе интриги. Сейчас об этом не стоило думать.

Важнее другое — то, что покойная царица неоднократно подчеркивала в своих записях, как самую главную мысль. Илис не скрывала уверенности, что основная задача артефактов царской власти — не помощь монарху, а защита всего царства. Вот только в отличие от многих других, она считала, что угроза исходит ни от соседних государств, ни от армий королей, желающих прибрать чужие земли к рукам, ни от кровопролитных войн, а от демонов, постоянно пытающихся прорваться из бездны на поверхность материка.