Я постучала и, услышав знакомый голос, зашла внутрь. Княжеский шпион было ринулся следом и едва не юркнул в щель, просочившись, как мышь в нору, но в последний момент я надавила на дверь и раздраженно произнесла:

— Соглядатаи здесь не нужны.

— Но…

— Уходи сейчас же, иначе, клянусь богами, устрою такую беззаботную жизнь, что будешь потом молить вернуться на кухню.

В моем взгляде пронеслось нечто такое, что заставило его нервно сглотнуть и неожиданно для себя сделать три шага назад. Когда я удостоверилась, что нам уже никто не помешает, обернулась и невольно приоткрыла рот от удивления.

Настоятельница… курила. Захотелось ущипнуть себя — неужели это не сон? Но вот Мев снова поднесла тонкую трубку ко рту и выдохнула облачко сизого дыма, окутавшего ее, точно утренний туман. Воздух в комнате пропах табаком. Чуть горчащий запах смешивался с чуть сладковатым ароматом напитка из простой глиняной кружки, стоящей на столе. Этот коктейль кружил голову.

Суровая жизнь обители не мирилась с низменными слабостями, и никто не смел нарушить царящие в монастыре жесткие запреты. Даже настоятельница не позволяла себе расслабиться, предаваясь греховным удовольствиям. Мевил предстала для меня совершенно в ином свете, точно я столкнулась с иным человеком.

Она же все это время внимательно разглядывала бывшую послушницу и никак не отводила взгляда от лица. Я знала, что ее удивило. Мы давно не встречались, и перемены бросались в глаза Мев гораздо сильнее, нежели остальным, видящим меня каждый день. Даже внимательный Грасаль ничего не заметил, а я и вовсе догадалась лишь после встречи с отцом.

— Синие… Какие же они синие…. — пробормотала она. — Айрин, что произошло?

Я села в стоящее напротив кресло. Мев знала о моей тайне. Я помассировала виски. Как же много всего навалилось! Несмотря на то, что я знала о помыслах настоятельницы в этот момент, не видела ее насквозь. Для меня давно — не секрет, что она подчиняется Дамиану Грасалю, но, несмотря на это, намерения Мевил окутывала дымка таинственности. Ей хорошо удавалось скрывать то, что не хотелось выставлять напоказ, точно все это время она тренировалась, сражаясь с собственным разумом.

— Цвет становится все ярче. Я не могу сказать, почему, — нехотя призналась я.

— Возможно, здесь ты найдешь ответы на некоторые вопросы… — протянула настоятельница внушительную стопку листов, перевязанную сбоку бечевкой. Я с любопытством посмотрела на пожелтевшие от времени страницы, исписанные такими аккуратными, будто ажурными, буквами.

— Вторая часть дневника Илис. Первая, короткая, до сих пор у Грасаля. Она дала ему сведения о силе еще одного артефакта власти, но мало полезна для тебя. А вот за оставшимися листами пришлось погоняться.

— Вы читали?

— Да, но для меня многое осталось неясным.

— А Грасаль?

Она покачала головой.

— Время не терпит отлагательств. Сначала с записями лучше ознакомиться именно той, что носит диадему.

— Неужели князь согласился на такие условия? — недоверчиво вскинула брови.

— Он сам это предложил.

Я взбудоражено подвинула к себе дневник покойной царицы и дрожащими руками пролистала страницы.

— Почему вы не приехали во дворец? — пытаясь ухватиться при беглом прочтении строчек за что-то ценное, скорее из вежливости, чем из интереса спросила я, не поднимая головы.

— Шлюхам не место при дворе, даже бывшим. Моя репутация может все разрушить.

Я поперхнулась и уставилась на Мев, медленно осознавая, что это не шутка. Она действительно жила в доме терпимости, пока ее не вытащил из этого демонова оплота Грасаль. Умеет же князь выбирать людей…

— Вы работали в борделе? — неловко замялась я, теряясь с ответом.

— Да, — спокойно произнесла Мев и больше обескураженная моим смущением, нежели нелицеприятными деталями своего прошлого, придвинула ко мне вторую чашку, меняя тему разговора: — Попробуй.

— Что это? — с подозрением покосилась на темно-коричневую, хоть и пахнущую приятно жидкость. Я поводила носом, втягивая аромат. От кружки поднималось облачко пара.

Мевил понимающе улыбнулась.

— Горячий шоколад. Ты удивишься, но рецепт родом из Сагасса.

— Действительно? Я даже не слышала…

— Тебя не баловали изысками, а это — напиток богачей. Хорошо согревает.

Она поежилась от холода, словно магия иноземного королевского рода просочилась и сюда. В отличие от нее, я не замерзла в комнате. Единственное окно было плотно закрыто, не пропуская даже легкого ветерка. Я сидела с обнаженными плечами, и мурашки даже не думали покрыть кожу, когда как Мев зябко куталась в теплую шаль. За прошедшее время она сильно похудела, и скулы выпирали на лице, точно ее морили голодом.

— Вы болеете? — поинтересовалась я и сделала глоток. Приторно-сладкий вкус шоколада на удивление не вызвал немедленного желания его запить водой, и по венам расползлось ощущение приятного удовольствия.

Мев лишь махнула рукой.

— Самое тяжелое уже позади, я чувствую себя лучше.

Я недоверчиво нахмурилась.

— Не нужно рыться в моих мыслях, Айрин, — недовольно сообщила она, мгновенно догадавшись, чем вызвана моя задумчивость. — Ты никак не сможешь помочь. Грасаль нашел хороших целителей, и они делают все, что в их силах.

Не отыскав причину ее недомогания, я стыдливо отвела глаза и поддавлено посмотрела в сторону. Раздался звонкий звук — Мев поставила чашку обратно на стол, видимо допив горячий шоколад.

— Вы больше не вернетесь в обитель?

— Не за чем. Ты туда больше не вернешься. Как жизнь при царском дворе?

— Сладка, как содержимое моей кружки, но оставляет чувство горечи во рту.

— Зато жизнь в разлуке с отцом подошла к концу.

— Я бы так не сказала, — искренне призналась я.

Во дворце не было никого, кто мог бы меня понять. Даже Ксана в силу своего положения оставалась далекой от моих проблем, хотя и пыталась проявить участие. Лишь Дамиан Грасаль знал все мои тайны, но находился по другую сторону баррикад. А Мевил… Мевил оказалась невольно посвященной в мои неурядицы, но не мешала и не собиралась идти на саботаж. Когда я осознала это, мне резко захотелось открыться ей и поделиться сокровенным.

— Отец скоро женится. Должно быть, вы слышали…

— Да, сагасская принцесса. Все восхищаются ее красотой и умом. Хорошая партия. Викару всегда нравились женщины, не ведающие слабости.

— Всегда? — ухватилась я за слово. — Вы знаете о других его возлюбленных?

— Только об одной… — задумчиво произнесла Мев, и в ее голове пронесся образ статной светловолосой женщины. Я сразу поняла, что эта та самая леди, до сих пор волновавшая отца. Только в воспоминаниях шпионки Грасаля незнакомка выглядела заметно старше, чем в памяти Викара, — не юная девочка, а зрелая женщина.

— Вы знаете мою мать?!

Я подскочила с места и, тяжело дыша, с надеждой уставилась на Мевил. Она вздохнула:

— Айрин, я…

Она осеклась и закрыла от меня свои мысли, усиленно перебирая в голове… разные варианты тканей: «Голубой шелк, золотой лен, светлый рами, жесткий хлопок, колючая шерсть…» Настоятельница нервно била пальцами по столу и как заведенная повторяла ничего не значащие слова. На лбу Мев появилась предательская испарина. Почему она так боится говорить правду?

— Мев, пожалуйста… Отец молчит, и я… в отчаянии. Это сводит с ума. Она же моя мать, а не чужой человек! Я хочу знать, я должна знать правду.

— Прости, Айрин, но тебе лучше уйти, — быстро сказала она, прикрыв глаза и зажав руками уши.

— Мевил, прошу…

Дверь открылась. Я стерла тыльной стороной ладони одинокую слезинку, катящуюся по щеке. Настоятельница ничего не скажет.

Марн учтиво поклонился.

— Миледи, время вышло. Князь требует незамедлительно вернуться во дворец.

Слуга выжидательно замер. За его спиной маячили громоздкие фигуры стражей, одним своим видом предупреждающие, что спорить бесполезно.

— Да… конечно, — хрипло произнесла я. — До встречи, Мев…